История Масуда. 1030-1041 - Абу-л-Фазл Бейхаки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В час предзакатной молитвы сцепились и произошла сильная схватка. Несколько человек с обеих сторон было убито и ранено. Ночью Альти отошел и подступил к Алиабаду. Говорили, ту ночь он простоял и сообщил Дауду о том, что произошло. Тот из Шабургана [тоже] подошел к Алиабаду. [Об этом] стало известно в четверг, за семь дней до конца месяца[1353]. В Алиабаде раздался трубный глас, и началось светопреставление. Эмир отдал приказ войску из Дерегеза явиться и привести лошадей. Хаджиб Субаши с войском возвратился обратно. В четверг, в первый день месяца раджаба[1354], эмир, да будет им доволен Аллах, выступил из Балха и остановился у Пул-и Карван. Подошли войска. Эмир построил [их] в боевой порядок — я тоже ходил [с ним] — и двинулся оттуда с готовой к бою ратью и тридцатью слонами, большей частью разъяренными. В понедельник, девятого числа [сего] месяца[1355], в Алиабадской степи, со стороны пустыни, показался противник. Султан остановился на холме — он сидел на слонихе, — и войско начало сражение. “Вон он какой дерзкий и отважный, — говорил каждый [о Дауде] — без брата, без своих людей и без вельмож предстал пред столь могучим падишахом”.
Загорелось сражение. На поле битвы ратовали менее пятисот всадников, прочее войско смотрело. Когда один отряд уставал, другой; свежий, вступал в дело. Таким образом продолжалось почти до часа пополуденной молитвы. Эмир рассердился, потребовал коня и, надев на себя оружие, пересел со слона на коня. Он отправил кого-то к Бектугды, чтобы тот прислал тысячу боевых гулямов в кольчугах и на добрых лошадях, кои были выделены. Собралось и много [воинов] из разных отрядов[1356]. Эмир, да будет им доволен Аллах, сам своей особой бросился на поле [боя], затем остановился. Гулямы сделали натиск, и неприятель обратился в бегство, так что никто ради другого не задерживался. Несколько неприятельских воинов было убито, человек двадцать захвачено в плен, а прочие рассеялись и направились в пустыню.
Султанское /569/ войско хотело было пуститься вслед за ними, однако эмир послал накибов, чтобы никому не дозволяли преследовать беглецов. Он говорил: “[Здесь] пустыня и нелепо подвергать себя опасности. [Наша] цель — сокрушить всю совокупность [неприятеля], а эти, что пришли, уже испытали наше превосходство”. А ежели бы он стал преследовать, то никто из противников не спасся бы, ибо через месяц обстоятельства выяснились. Как показали наши лазутчики и осведомители, враги говорили: “Никто-де не может устоять против этого падишаха; ежели кто-нибудь пошел бы вслед за нами, отступавшими, нам пришлось бы худо”. Привели пленных и расспросили их о положении. Они отвечали, что Дауд, мол, пришел без согласия и повеления Тогрула в эти края. “Я, — говорит, — попробую и погляжу”. Эмир велел им выдать пропитание и освободить. На один день он остановился в Алиабаде, затем повернул обратно и прибыл в Балх в субботу, семнадцатого числа месяца раджаба[1357], и оставался там до тех пор, покуда не подоспело подкрепление, кое он просил из Газны.
Пришло письмо от Бури-тегина с посланцем. Он просил извинения, и эмир соизволил дать добрый ответ, потому что этот человек, поскольку владетель Чаганьяна помер молодым и сына от него не осталось, пошел и с поддержкой кумиджиев захватил Чаганьян[1358], и между ним и сыновьями Али-тегина поднялась очень сильная открытая вражда. Так как эмиру предстояло [трудное] дело, то в настоящее время он не видел иного [способа], как натравливать их друг на друга, словно *собак на быка*, дабы они занимались друг другом и владения [эмира] во время его отсутствия не терпели ущерба от обеих этих сторон. Но в конце концов вышло не так, и я упомяну, дабы было ясно, что скрывалось за завесой неизвестности, ибо это удивительно и достойно внимания. Воображение и умственные силы для сего недостаточны. Во вторник, в половине месяца ша'бана[1359], эмир, да будет им доволен Аллах, выступил из Балха с тем, чтобы двинуться в Серахс с ратью и весьма значительным снаряжением. Все утверждали, что появись [хоть] весь Туркестан, [его] можно было бы разбить. В пути бывали остановки, чтобы [дать] подтянуться войскам из других мест, как приказал эмир. В воскресенье, в первый день [месяца] рамазана[1360], [государь] дошел до Талькана и пробыл там два дня. Затем он пошел [дальше], построив [войска] в боевой порядок. Прибыли нарочные гонцы и лазутчики: /570/ что Тогрул-де пришел из Нишабура в Серахс, что Дауд уже находится там и что Ябгу [тоже] пришел туда из Мерва и, говорят, их тысяч двадцать конных. Решение он принял такое, что двинутся на бой, [посмотрят], что выйдет, а сражаться будут у Таль-хаба и Дих-и Базарган.
Тогрул и йиналовцы говорили: “Рей, Джибаль и Гурган перед нами и там горстка насильников, дейлемцев и курдов. Лучше отойти в сторонку и зажить в довольстве, ибо Дербенд-и Рум без врагов. Хорасан и эти места оставим султану столь великому и могущественному, у коего так много войска и раиятов”. Дауд отвечал: “Вы жестоко ошибаетесь. Ежели вы шагнете за пределы Хорасана, то нигде на земле [вам] покоя не будет от посягательств этого падишаха и сильных врагов, коих он натравит на нас. Я видел бой под Алиабадом, [у них] сколько хочешь людей и припасов, но обоз — тяжел, и им невозможно его удалить от себя, потому что они не могут без него прожить и потому колеблются, себя ли суметь уберечь или обоз. А мы налегке. То, что случилось с Бектугды и Субаши, случилось от тяжести обоза. Наш обоз у нас в тылу в тридцати фарсангах, и мы готовы [к бою]. Пойдем мужественно на дело, посмотрим, что предопределил господь бог, да славится поминание его”. Все одобрили такой порядок действия и на нем порешили.
Больше всех настаивал на сражении Бури-тегин[1361] и наши перебежчики, принадлежавшие эмиру Юсуфу, хаджибу Али Карибу, Гази, Арьяруку и другим. Тогрул и Ябгу говорили: “Как бы эти люди где-нибудь не причинили беспорядка; не дай бог, их соблазнили [с помощью] писем”. Дауд
