Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

что никто из евангелистов не являлся современником мандейского проповедника и ничего не знал о его земной жизни, – это очевидно следует из содержания евангельского текста. Но возможно, кто-то из них действительно знал распятого римлянами еврейского Мессию-борца за свободу Израиля. И также вероятно, что у этого Мессии были какие-то последователи или ученики, названные в евангельском тексте апостолами (греч. «посланные»). Итак, процитируем Евангелие от Марка в почти традиционном синодальном переводе:

Мк. 1:4. Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния (метанойас) для прощения грехов.

Мк. 1:14,15. Пришел Иисус в Галилею, проповедуя благую весть (еванге́лион) Царствия Божия, и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь (метаноэйтэ) и веруйте в благую весть.

Если буквально следовать этому тексту, то призыв таков: сначала метаноэ́йте, чтобы «простились грехи», и только после этого – Царствие Божие. У любого разумного читателя сразу же возникает недоумение: из этого текста следует, что первым провозгласил «покаяние» не Иисус, а Иоанн Креститель. А следовательно, Иисус – только второй, и значит, Он – ученик Иоанна. В древности были сторонники и такого мнения. Интересно здесь то, что по мандейским текстам оба они – и Иисус, и Иоанн Креститель – это выходцы из мандейского народа, а не евреи. И если предположить, что это действительно так, в таком случае они были посвящены в тайное учение назиру́ты о спасении человека из «мира Тьмы», в котором властвуют, согласно учению мандеев, «иудейские» Боги – Адо́на («Бог зла») и Ру́ха. Оба эти проповедника знают, что́ такое «Царство Света» («Свет истинный», см. Ин. 1:9), и кто такой «Отец». Но у них разный подход к пути достижения этого Царства: у Иоанна – традиционный, мандейский, посредством строгого соблюдения религиозных обрядов, т. е. спасение, которое возможно только после смерти человека. А у Иисуса свой, особый, через получение мистерий, и поэтому Он – по мандейским представлениям – «еретик». Тот путь, который предлагает Иисус, четко обозначен в евангельском тексте.

А теперь разберемся внимательнее с этим словом – метаноэ́о/мета́нойя. Вот как понимают его богословы. Процитируем статью из книги «Ключевые понятия Библии в тексте Нового Завета» (Словарь-справочник; «Летний институт лингвистики», Издательство «Герменевт», Христианское общество «Библия для всех»; СП-б., 1996, стр. 253, 254):

Глагол «каяться» (греч. метаноэ́о) и существительное «покаяние» (мета́нойя) подразумевает акт добровольного отречения от греха, выражение сожаления по поводу грехов, совершенных в прошлом, и принятие на себя обязательств не грешить… Господь сам дарует людям возможность принести покаяние, зарождает у них желание покаяться и призывает осуществить его.

Иногда словом «покаяться» переводится греческое слово метамеломай, хотя в более современных переводах оно чаще переводится как «передумать» или «сожалеть». Это слово выражает сожаление по поводу содеянного, но не подразумевает непременного (курсив наш – Г. Б.) обращения к Богу.

Предварительно поправим авторов Словаря и заметим, что и в «современных переводах» (таковых, к слову сказать, уже почти не существует, т. к. во всех цивилизованных странах Новый Завет уже давно имеет утвержденные Церковью канонические переводы) слово метеме́ломай, как правило, тоже переводится словом «покаяться». Итак, согласно этому Словарю мета́нойя – это подлинное раскаяние в грехе, которое происходит как бы «в присутствии Бога», а метаме́ломай – это обычное сожаление о совершенном проступке, которое не влечет за собой принципиального изменения поведения. Метаме́ломай – это что-то наподобие того, что просто «передумал», «сожалею», и решил, что сделал неправильно.

Можно задать вопрос: а если мысли о Боге («обращение к Богу») все-таки у человека были и при метаме́ломай (см. процитированное выше слово «непременное»), в таком случае, в чем принципиальная разница между этими словами? Или взять, например, случай предательства Иуды: Иуда, ведь, не просто «передумал» или стал «сожалеть» о содеянном, – он действительно искренне раскаялся (в тексте – метаме́ломай). И очевидным подтверждением этого явилось его самоубийство. «Сожаление» – это непременное и обязательное чувство, которое всегда сопровождает искреннее «раскаяние». Разделять эти чувства – раскаяние и сожаление – не разумно. Более того, само это внутреннее чувство – «сожаление/покаяние» – никогда не бывает непосредственной причиной обращения к Богу, никогда не выставляется напоказ перед Богом: вот смотри, сейчас я метаноэ́о, а «без Тебя» (т. е. когда о Тебе не думаю) – метаме́ломай. Высшим судьей человека является его сердце, а не Бог. И конкретно – совесть. Объективно говоря, Иуду совесть замучила, а не то, что он «передумал» или стал «сожалеть», как следует из значения метаме́ломай по этому Словарю. Он действительно раскаялся в содеянном. Потому что даже предположить не мог, что выданного им Иисуса казнят: он стал невольным виновником Его гибели. Это и есть подлинное раскаяние, подтвержденное смертью Иуды, как «печатью» Высшей инстанции.

Но даже эти приведенные нами аргументы не являются главными. Сама этимология двух рассматриваемых нами древнегреческих слов свидетельствует об обратном тому, что заявлено в Словаре. Именно в мета-ноэо присутствует корень ноэо – «думать, обдумывать, мыслить», а не в мета-ме́ломай, где ме́ло – это «быть предметом забот, интересовать, занимать». У философа Платона метаноэо – это древнее греческое «изменять мнение, передумывать» (т. е. то значение, которое ошибочно присваивается по Словарю метаме́ломай), а у писателей Плутарха и Лукиана, которые жили «после Христа», – это уже неожиданно появившееся, новое, «раскаиваться, сожалеть», что однозначно свидетельствует о влиянии евангельского текста.

Но что же, в таком случае, означает истинное евангельское метаноэ́о, если метаме́ломай – это и есть настоящее раскаяние? Как обстоит дело с этим непонятным словом у самого Христа? У того мандея Иисуса, который прекрасно представлял себе духовную «таблицу Менделеева»? У Него – иначе, чем у всех богословов. Греческая приставка ме́та– кроме ряда своих значений имеет также следующее: «в сложных словах она означает… переход из одного места или состояния в другое, перемену» («Греческо-русский словарь», А. Д. Вейсман, стр. 799). То есть метаноэ́о в буквальном понимании означает «переход ума» (ноэ́ма, однокоренное с ноэ́о «думать») – или мыслительного процесса – «из одного места в другое». Евангельский Иисус использует это сложное слово в его буквальном смысле.

Откуда же, и куда должен перейти «ум»? И не фантазии ли все это? Для подлинно духовного человека в этом нет никакой загадки. Именно это является той главной целью, которая ставится перед человеком во время творения «Иисусовой молитвы» и в случае практики Жэнь. Необходимо «опустить ум из головы в сердце». Так, чтобы человек начинал думать не своей головой, а своим сердцем, или, иначе, – своим умом, переместившимся в область сердца. Таким образом, речь идет о «переходе ума» в сердце. Конечной целью такой практики и является опыт Вэнь.

А