Предпоследняя правда - Филип Дик

Прис, по-прежнему не сводившая глаз с симулякра Бута, вдруг изменилась до неузнаваемости. Она как-то разом осунулась и исхудала, шея вытянулась как у гусыни, глаза остекленели и бликовали на свету.

— Послушай, — сказала она, указывая на Линкольна. — Это я построила его.

Барроуз молча смотрел на нее.

— Он мой, — настаивала она.

Обернулась к Линкольну, пытливо вгляделась в глаза:

— Ты знаешь это? Что мой отец и я построили тебя?

— Прис, ради бога… — попытался урезонить ее я.

— Помолчи, — отмахнулась она.

— Не вмешивайся, — попросил я. — Это касается меня и мистера Барроуза.

Но на самом деле я был потрясен.

— Может, ты хотела, как лучше, и никакого отношения к созданию этой халтуры не имела…

— Заткнись, — не дала мне договорить Прис. — Бога ради, заткнись!

Она обернулась к Барроузу.

— Ты заставил Боба Банди построить эту штуку, чтобы разрушить моего Линкольна. И все это время ты следил, чтобы я ничего не узнала! Ты подонок! Я тебе этого никогда не забуду.

— Что тебя гложет, Прис? — спросил Барроуз. — Только не говори мне, что у тебя любовная связь с этим симулякром Линкольна!

— Я не хочу видеть, как убивают мое создание!

— Как знать, может быть, и придется, — пожал плечами Барроуз.

В этот момент раздался громкий голос Линкольна:

— Мисс Присцилла, я думаю, мистер Розен прав: пусть он и мистер Барроуз обсудят свою проблему между собой.

— Я сама могу решить ее, — отозвалась Прис. Согнувшись она что-то нащупывала под столом. Ни я, ни Барроуз не понимали, что она собирается делать. Мы все застыли в неподвижности. Прис выпрямилась, держа в руке одну из своих туфелек на шпильке. Угрожающе поблескивала металлическая набойка на каблуке.

— Будь ты проклят, — бросила она Барроузу.

Тот с криком вскочил со стула, поднял руку, чтобы схватить Прис.

Поздно. Туфля с неприятным звуком опустилась на голову симулякра Бута. Мы увидели, что каблук пробил череп, ровнехонько за ухом.

— Вот тебе, — оскалилась она на Барроуза. Ее мокрые глаза сверкали, рот искривился в безумной гримасе.

— Блэп, — сказал симулякр и заткнулся. Его руки беспорядочно двигались в воздухе, ноги, дергаясь, барабанили но полу. Затем он застыл, по телу прошла конвульсия. Конечности дернулись и замерли. Перед нами лежало неподвижное тело.

— Хватит, не ударяй его снова, Прис, — попросил я.

Я чувствовал, что больше не выдержу. Барроуз бормотал то же самое — похоже, он был в полубессознательном состоянии.

— А зачем мне его снова ударять? — сухо осведомилась Прис.

Она выдернула свой каблук из головы симулякра, нагнулась и снова надела туфлю. Публика вокруг глазела в изумлении.

Барроуз вытащил белый носовой платок и промокнул лоб. Он начал было говорить что-то, потом передумал и умолк.

Тем временем обездвиженный симулякр стал сползать со стула. Я поднялся и попытался водрузить его на место. Дэвид Бланк тоже встал. Вдвоем мы усадили симулякра так, чтоб он не падал. Прис бесстрастно прихлебывала из своего стакана.

Обращаясь к людям за соседними столиками, Бланк громко заявил:

— Это просто кукла. Демонстрационный экземпляр в натуральную величину. Механическая кукла.

Для большей убедительности он показал им обнажившиеся металлические и пластмассовые детали внутри черепа симулякра. Мне удалось разглядеть внутри пробоины что-то блестящее — очевидно, поврежденную управляющую монаду. Невольно я подумал, сможет ли Боб Банди устранить повреждение? Еще больше меня удивил тот факт, что я вообще беспокоился об этом.

Достав свою сигарету, Барроуз допил «мартини» и охрипшим голосом сказал Прис:

— Поздравляю, своим поступком ты напрочь испортила отношения со мной.

— В таком случае, до свидания, — ответила она. — Прощай, Сэм К. Барроуз, грязный, уродливый пидор.

Прис поднялась, с грохотом отпихнув стул, и пошла прочь от нашего столика, мимо глядящих на нее людей, к раздевалке. Там она получила у девушки свое пальто.

Ни я, ни Барроуз не двигались.

— Она вышла наружу, — сообщил Бланк. — Мне видно лучше, чем вам. Она уходит.

— Что нам делать с этим? — спросил Барроуз у Бланка, указывая на неподвижное тело симулякра. — Надо убрать его отсюда.

— Вдвоем мы сможем вынести тело, — сказал Бланк.

— Я помогу вам, — предложил я.

— Мы никогда ее больше не увидим, — медленно произнес Барроуз. — Или, может быть, она стоит снаружи, поджидая нас?

Он обратился ко мне:

— Вы можете ответить? Я сам не могу. Я не понимаю ее.

Я бросился мимо бара и раздевалки, выскочил на улицу. Там стоял швейцар в униформе. Он любезно кивнул мне.

Прис нигде не было видно.

— Вы не видели, куда делась только что вышедшая девушка? — спросил я у швейцара.

— Не знаю, сэр. — Он указал на множество машин и кучи людей, которые, как пчелы, роились у дверей клуба. — Простите, не могу сказать.

Я поглядел в обе стороны улицы, я даже пробежался немного туда-сюда, надеясь найти какие-нибудь следы Прис.

Ничего.

Наконец я вернулся в клуб, к столику, где Барроуз и остальные сидели рядом с мертвым, напрочь испорченным симулякром Бута. Он теперь сполз на сидение и лежал на боку, голова болталась, рот был открыт. С помощью Дэйва Бланка я вновь усадил его на место.

— Вы все потеряли, — сказал я Барроузу.

— Ничего я не потерял.

— Сэм прав, — вступился Дэйв Бланк. — Что он потерял? Если нужно, Боб Банди сделает нам нового симулякра.

— Вы потеряли Прис, — сказал я. — А это все.

— О, черт! Кто вообще может что-нибудь знать о Прис? Думаю, даже она сама не знает.

— Наверное, это так. — Мой язык был странно тяжелым, он едва ворочался во рту, за все задевая. Я подвигал челюстями и не почувствовал боли, вообще ничего не почувствовал. — И я ее тоже потерял.

— Очевидно, — согласился Барроуз. — Но вам бы лучше пойти отдохнуть. Вам когда-нибудь выпадал подобный день?

— Нет.

Великий Эрл Грант снова вышел на сцену. Заиграло пианино, и все замолкли, прислушиваясь к старой грустной песне:

Кузнечики в моей подушке, бэби,

В моей тарелке — сплошь сверчки…

Мне показалось, что он поет специально для меня. Видел ли он меня, сидевшего за столиком? Мое выражение лица? Понимал ли, что я чувствую? Может быть, да, а может, и нет… Кто знает?

Прис — совершенно дикое существо, подумал я. Не такая, как все мы. Кажется, она пришла откуда-то извне. Прис — это нечто изначальное в его самом страшном смысле. Все, что происходит с людьми и между людьми на этом свете, не способно как-то повлиять на нее. Когда смотришь на нее, мнится, что оглядываешься на далекое прошлое. Наверное, такими мы, люди, были миллион, два миллиона лет назад…