Все приключения Шерлока Холмса - Джон Карр

– Как будто нет.

– Итак, неизвестный лихорадочно переписывал у окна гранки, сломал карандаш и вынужден был, как видите, чинить его. Это очень интересно, Уотсон. Карандаш был не совсем обычный. Очень толстый, с мягким грифелем, темно-синего цвета снаружи, фамилия фабриканта вытиснена на нем серебряными буквами, и оставшаяся часть не длиннее полутора дюймов. Найдите такой точно карандаш, мистер Сомс, и преступник у вас в руках. Если я добавлю, что у него большой и к тому же тупой перочинный нож, то у вас появится еще одна улика.

Мистера Сомса несколько ошеломил этот поток сведений.

– Я понимаю ход ваших мыслей, – сказал он, – но как вы догадались о длине карандаша?..

Холмс протянул ему маленький кусочек дерева с буквами «нн», над которыми облупилась краска.

– Теперь ясно?

– Нет, боюсь, что и теперь не совсем.

– Вижу, что я всегда был несправедлив к вам, Уотсон. Оказывается, не вы один такой. Что означают эти буквы «нн»? Известно, что чаще других встречаются карандаши Иоганна Фабера. Значит, «нн» – это окончание имени фабриканта.

Он наклонил столик так, чтобы на него падал электрический свет.

– Если писать на тонкой бумаге, на полированном дереве останутся следы. Нет, ничего не видно. Теперь письменный стол. Этот комок, очевидно, и есть та темная, наподобие глины, масса, о которой вы говорили. Формой напоминает полую пирамидку; в глине, как вы и сказали, заметны опилки. Так, так, очень интересно! Теперь порез на столе – кожа, попросту говоря, порвана. Ясно. Начинается с тонкой царапины и кончается дырой с рваными краями. Весьма вам признателен за этот интересный случай, мистер Сомс. Куда ведет эта дверь?

– Ко мне в спальню.

– Вы заходили туда после того, как обнаружили посягательство на экзаменационный текст?

– Нет, я сразу бросился к вам.

– Позвольте мне заглянуть в спальню. Какая милая старомодная комната. Будьте любезны, подождите немного, я осмотрю пол. Нет, ничего интересного. А что это за портьера? Так, за ней висит одежда. Случись кому-нибудь прятаться в этой комнате, он забрался бы сюда: кровать слишком низкая, а гардероб узкий. Здесь, конечно, никого нет?

Холмс взялся за портьеру, и по его слегка напряженной и даже настороженной позе было видно, что он готов к любой неожиданности. Он отдернул портьеру, но там мы не увидели ничего, кроме нескольких костюмов. Холмс обернулся и внезапно наклонился над полом.

– Ну-ка, а это что? – воскликнул он.

На полу лежала точно такая пирамидка темной глины, как и на письменном столе. Холмс на ладони поднес ее к лампе.

– Ваш гость, как видите, оставил следы не только в гостиной, но и в спальне, мистер Сомс.

– Что ему было здесь нужно?

– По-моему, это вполне очевидно. Вы пришли не с той стороны, откуда он вас ждал, и он услышал ваши шаги, когда вы уже были у самой двери. Что ему оставалось? Он схватил свои вещи и бросился к вам в спальню.

– Господи Боже мой, мистер Холмс, значит, все время, пока я разговаривал с Бэннистером, негодяй сидел в спальне, как в ловушке, а мы об этом и не подозревали?

– Похоже, что так.

– Но возможно, все было иначе, мистер Холмс. Не знаю, обратили ли вы внимание на окно в спальне.

– Мелкие стекла, свинцовый переплет, три рамы, одна на петлях и достаточно велика, чтобы пропустить человека.

– Совершенно верно. А выходит это окно в угол двора, так что со двора одна его часть не видна совсем. Преступник мог залезть в спальню, оставить за шторой следы, пройти оттуда в гостиную и наконец, обнаружив, что дверь не заперта, бежать через нее.

Холмс нетерпеливо покачал головой.

– Давайте рассуждать здраво, – сказал он. – Как я понял из ваших слов, этой лестницей пользуются три студента, и они обычно проходят мимо вашей двери.

– Да, их трое.

– И все они будут держать этот экзамен?

– Да.

– У вас есть причины подозревать кого-то одного больше других?

Сомс ответил не сразу.

– Вопрос весьма щекотливый, – проговорил он. – Не хочется подозревать никого, пока нет доказательств.

– И все-таки у вас есть подозрения. Расскажите их нам, а о доказательствах позабочусь я.

– Тогда я расскажу вам в нескольких словах о всех троих. Сразу надо мной живет Гилкрист, очень способный студент, отличный спортсмен, он играет за колледж в регби и крикет и держит первые места в барьерном беге и прыжках в длину. Вполне достойный молодой человек. Его отец – печальной известности сэр Джейбс Гилкрист – разорился на скачках. Сыну не осталось ни гроша, но это трудолюбивый и прилежный юноша. Он многого добьется.

На третьем этаже живет Даулат Рас, индус. Спокойный, замкнутый, как большинство индусов. Он успешно занимается, хотя греческий – его слабое место. Работает упорно и методично.

На самом верху комната Майлса Мак-Ларена. Когда он принимается за дело всерьез, то добивается исключительных успехов. Это один из самых одаренных наших студентов, но он своенравен, беспутен и лишен всяких принципов. На первом курсе его чуть не исключили за какую-то темную историю с картами. Весь семестр он бездельничал и, должно быть, очень боится этого экзамена.

– Значит, вы подозреваете его?

– Не берусь утверждать. Но из всех троих за него, пожалуй, я поручусь меньше всего.

– Понимаю. А теперь, мистер Сомс, познакомьте нас с Бэннистером.

Слуга был невысокий человек лет пятидесяти, с сильной проседью, бледный, гладко выбритый. Он не совсем еще оправился от неожиданного потрясения, нарушившего мирный ход его жизни. Пухлое лицо его подергивала нервная судорога, руки дрожали.

– Мы пытаемся разобраться в этой неприятной истории, Бэннистер, – обратился к нему хозяин.

– Понимаю, сэр.

– Если не ошибаюсь, это вы оставили в двери ключ? – сказал Холмс.

– Да, сэр.

– Не странно ли, что это случилось с вами в тот самый день, когда в комнате были такие важные бумаги?

– Да, сэр, очень неприятно. Но я забывал ключ и раньше.

– Когда вы вошли в комнату?

– Около половины пятого. В это время я обычно подаю мистеру Сомсу чай.

– Сколько вы здесь пробыли?

– Я увидел, что его нет, и сейчас же вышел.

– Вы заглядывали в бумаги на столе?

– Нет, сэр, как можно.

– Почему вы оставили ключ в двери?

– У меня в руках был поднос. Я хотел потом вернуться за ключом. И забыл.

– В двери есть пружинный замок?

– Нет, сэр.

– Значит, она стояла открытой все время?

– Да, сэр.

– И выйти из комнаты было просто?

– Да, сэр.

– Вы очень разволновались, когда мистер Сомс вернулся и позвал вас?

– Да, сэр. Такого не случалось ни разу за все годы моей службы. Я чуть сознания не лишился, сэр.

– Это легко понять. А где вы были, когда вам стало плохо?

– Где, сэр? Да вот тут, около дверей.

– Странно, ведь сели вы на кресло там, в углу. Почему вы выбрали дальнее кресло?

– Не знаю, сэр, мне было все равно, куда сесть.

– По-моему, он не совсем ясно помнит, что происходило, мистер Холмс. Вид у него был ужасный – побледнел как смерть.

– Сколько вы здесь пробыли по уходе хозяина?

– С минуту, не больше. Потом запер дверь и пошел к себе.

– Кого вы подозреваете?

– Сэр, я не берусь сказать. Не думаю, что во всем университете найдется хоть один джентльмен, способный ради выгоды на такой поступок. Нет, сэр, в это я поверить не могу.

– Благодарю вас, это все, – заключил Холмс. – Да, еще один вопрос. Кому-нибудь из трех джентльменов, у которых вы служите, вы упоминали об этой неприятности?

– Нет, сэр, никому.

– А видели кого-нибудь из них?

– Нет, сэр, никого.

– Прекрасно. Теперь, мистер Сомс, с вашего позволения осмотрим двор.

Три желтых квадрата светились над нами в сгущавшихся сумерках.

– Все три пташки у себя в гнездышках, – сказал Холмс, взглянув наверх. – Эге, а это что такое? Один из них, кажется, не находит себе места.

Он говорил об индусе, чей темный силуэт вдруг появился на фоне спущенной шторы. Студент быстро шагал взад и вперед по комнате.

– Мне бы хотелось взглянуть на всех троих, – сказал Холмс. – Это можно устроить?

– Нет ничего проще, – отвечал Сомс. – Этот дом – самый старинный в колледже, и неудивительно, что у нас бывает много посетителей. Пойдемте, я сам вас проведу.

– Пожалуйста, не называйте ничьих фамилий! – попросил Холмс, когда мы стучались к Гилкристу.

Нам открыл высокий и стройный светловолосый юноша и, услышав о цели нашего посещения, пригласил войти.

Комната действительно представляла собой любопытный образец средневекового интерьера. Холмса так пленила одна деталь, что он решил тут же зарисовать ее в блокнот, сломал карандаш и был вынужден попросить другой у хозяина, а кончил тем, что попросил у него еще и перочинный нож. Та же самая любопытная история приключилась и в комнатах у индуса – молчаливого низкорослого человека с крючковатым носом. Он поглядывал на нас с подозрением и явно обрадовался, когда архитектурные исследования Холмса пришли к концу. Незаметно было, чтобы во время этих визитов Холмс нашел улику, которую искал. У третьего студента нас ждала неудача. Когда мы постучали, он не пожелал нам открыть и вдобавок разразился потоком брани.