Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463) - Сергей Юрьевич Акишин

раз доказать свою правоту. Византийскую сторону такой ответ папы не удовлетворял, и император решил «поставить вопрос ребром»: поскольку ни до чего не удается договориться, и, если нет иного способа примирения, то мы возвратимся к себе[429]. Папа испугался, что все может закончиться тотальным провалом, и прислал к императору своих делегатов. Было решено создать комиссию из 20 представителей, по 10 с каждой стороны, для изложения догмата об исхождении Св. Духа в такой формулировке, которая могла бы быть принята латинянами и греками. В комиссию был также включен и Исидор[430]. Работа этой комиссии, как и следовало ожидать, проходила с большим напряжением и, в конце концов, окончилась провалом. По предположению Дж. Джилла, Исидор предложил принять за основание для формулы соединения формулировку, употребленную свт. Тарасием Константинопольским в своем Синодике, где было сказано, что «Дух Святой исходит от Отца чрез Сына»[431]. Латиняне, однако, имели подозрение к этой фразе и не принимали ее[432], предложив свой вариант «примирительной формулы», но в этом документе они не уступили православному учению ни на йоту. Византийцы, естественно, не могли принять документ в таком виде, поэтому Исидор, Виссарион, Дорофей Митиленский и протосинкел Григорий предложили что-нибудь изменить в содержании формулировки[433]. Под этим изменением имелась в виду замена предлога «έκ» (от) предлогом «διά» (чрез). По свидетельству Сиропула, Исидор с Виссарионом доказывали тождество предлога διά, употребляемого восточными отцами, с предлогом έκ (латинское «de»), употребляемого западными[434]. Они говорили, что «восточные святые согласно говорят "через Сына", а западные — "от Сына"»[435]. Однако тождества между этими предлогами не было и не могло быть, поэтому свт. Марк Эфесский резко выступил против попыток Исидора внести в православное учение чуждый элемент, сказав, что «значение предлога "έκ" отличается от значения предлога "διά"»[436]. Итак, что бы ни предлагала эта комиссия, либо сами православные выступали против, либо латиняне отказывались принимать.

«27-го мая, — пишет архим. Амвросий, — папа пригласил к себе греков и через переводчика обратился к ним с увещанием. Он говорил им ο своем рвении достичь унии, ο том рвении, которое вначале проявляли также и греки; затем он стал порицать их за то, что они, противно уговору, отказываются вести новые дискуссии и принять исповедание веры латинян, без уточнения своего собственного исповедания. Если будет заключена уния, помощь западных государей Византии не заставит себя ждать. Закончил папа свою речь призывом к грекам заключить унию. На речь папы ответил Исидор Киевский: "То, что сказал папа — справедливо. Но и греки не оставались бездейственными, и дело такой важности требует значительного времени"»[437].

Наконец наступило время, когда Исидор вместе с Виссарионом и митрополитами Мефодием Лакедемонским и Дорофеем Митиленским явились к императору и заявили, что «если он не хочет соединения, то они соединятся и без него»[438]. Раньше императору самому приходилось «подталкивать членов Собора к унии»[439], теперь же роли сменились: названные лица сами давили на императора. Они понимали, что осуществить унию таким способом им не удастся, поэтому Виссарион с Исидором пошли на хитрость: на заседании 28 мая было принято решение о признании подлинности западных патристических текстов, которыми пользовались католики, и решено принять их в таком виде, в каком их имеют сами католики[440]. Понятно, что в таком случае предполагалось принятие и латинского учения, что и случилось впоследствии.

На заседании 30 мая выступали император и патриарх. Патриарх Иосиф II заявил, «…что он готов принять унию и согласиться на принятие догмата, что Св. Дух исходит от Отца и Сына, но что "Filioque" никоим образом не должно вносить в православный Символ веры, и следует настоять, чтобы Ватикан не требовал никаких изменений в богослужениях и обрядах Православной Церкви»[441]. Уния должна быть принята, но не ради интересов Церкви, а ради интересов государства. Слова императора звучали в том же духе. Но здесь выступил Исидор, который, видимо, решил ускорить процесс, и сказал следующие слова: «Мы должны принять учение западных святых: Дух имеет бытие от Сына, и Отец и Сын — единое начало Святого Духа. Это я мыслю, это я исповедую, и это я объявляю пред Богом и Вами»[442]. На это выступление Исидора свт. Марк Эфесский, Антоний Гераклейский, Досифей Монемвасийский и Софроний Анхиальский выразили решительный протест, говоря, что они никогда не поверят тому, что Сын является Виновником Св. Духа[443]. В сложившейся ситуации император решил провести голосование в пользу римского учения, и оказалось, что из 27 лиц греческого духовенства 10 подали свой голос в пользу Филиокве, а 17 — против него[444]. Патриарх и император, видя, что сторонники унии в меньшинстве, решили надавить на несогласных и увещаниями склонить их к унии[445]. Исидор также участвовал в этом. Он, как сообщает Сиропул, устроил богатое угощение для одних епископов и здесь «выманил у них согласие»[446]. Он же, как горячий сторонник соединения, рекомендовал даже применить к противникам унии самое крайнее средство: отлучить непокорных от союза с Церковью[447].

Исидор, Висссарион и их единомышленники были уже практически всецело на стороне латинян. Как свидетельствует Сильвестр Сиропул, оба митрополита сказали, что «право апелляции принадлежит папе, и он должен исправлять, если патриарх или император сделает что-то недолжное, и латиняне хотят, чтобы и об этом было сказано в определении»[448]. Император знал, кто подстрекал к этому латинян, потому на одном из обсуждений сказал: «Если бы латиняне не имели разъяснений со стороны наших, то они бы не говорили об этом и не требовали такого»[449].

Атмосфера Собора весьма напоминала массовый психоз. Не было ни одного человека, который смог бы трезво оценить ситуацию. Одному лишь свт. Марку Эфесскому удавалось сохранять ровное состояние духа. Император, чтобы как-то снять это напряжение, решил обратиться к папе с вопросом: что тот обещает, если уния будет заключена?[450] С этой целью он 1 июня отправляет Исидора к понтифику[451]. Киевский митрополит привел с собой от папы трех кардиналов, которые именем Евгения IV «уверяли императора в той помощи, которую обязывается ему оказать Римский первосвятитель». Папа обещал: 1) за свой счет возвратить греков на родину; 2) содержать на своем иждивении 300 воинов в Константинополе и две галеры в море у города; 3) в случае особой нужды готов прислать императору снаряженные 20 галер на полгода или 10 на год; 4) если откроется нужда, то