Знание-сила, 2009 № 10 (988) - Балдаччи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но после того как советские войска вошли в Польшу, Сталин передумал. Он решил, что земли в Польше, части Варшавского и Люблинского воеводств, естественно, в основном с польским населением, мало привлекательны для СССР, и пусть лучше их забирает Германия, а ему, Сталину, вместо этого отдадут Литву. Так оно и вышло. В результате 28 сентября 1939 года было оформлено новое соглашение с Германией, согласно которому вся Прибалтика оказалась в сфере влияния СССР.
Немцы так спокойно, без всяких возражений шли навстречу требованиям Москвы по одной простой причине — они были уверены, что все это ненадолго. Уже после разгрома Франции, который был очевиден, Германия готовилась напасть на Советский Союз и в своей победе ни на минуту не сомневалась. А раз так — все вернется к ним, и значит, спорить с Москвой, отстаивая свои интересы, совершенно бессмысленно. К сожалению, Москва не поняла маневра Германии.
Параллельно шла подготовка к навязыванию странам Балтии договоров о взаимопомощи, в соответствии с которыми вводились от 20 до 25 тысяч вооруженных солдат и создавались военно-морские базы в Латвии и Эстонии.
В Прибалтике отношение к действиям СССР было резко отрицательным. С самого начала, когда шли переговоры о косвенной агрессии, прибалтийское население расценило намерения СССР как агрессию, как превентивную оккупацию и было категорически против предоставлений Сталину этих гарантий.
Когда было заключено первое соглашение (23 августа), они поняли, что ситуация изменилась. Тем не менее в Москве, куда приехал на переговоры министр иностранных дел Эстонии Сельтер и где уже находился Риббентроп, Сельтер, как мог, сопротивлялся введению войск. Сначала Сталин назвал цифру 40 тысяч, потом под нажимом он сократил ее до 35, наконец согласился на 25. Надеясь на помощь Германии, Сельтер решительно высказывался против заключения этого соглашения, но Сталин, ничуть не смущаясь, заявил, что Германия об этом знает и все происходит с ее согласия. Фактически он выдал этот пункт секретного протокола, не назвав его секретным.
После этого последовали переговоры с Латвией. Поначалу и туда СССР намеревался ввести 50 тысяч вооруженных солдат, и там тоже должны были находиться военно-морские базы. В результате упорных переговоров согласились на 25 тысяч. Больше всего сопротивлялась Литва. Хотя ей был уготован пряник — Вильнюс с частью Вильнюсского края. Кроме того, Сталин пошел на некоторый компромисс с Литвой, уменьшив число вооруженных сил до 20 тысяч. Также сообщил, что они не будут размещаться в крупных городах и что места их дислокации будут согласованы с литовской стороной. И в результате к 10 октября
1939 года все три соглашения были заключены. Это были исторические соглашения, ибо был создан механизм, который потом обеспечил беспрепятственное присоединение Прибалтики к СССР.
Конечно, общественность боялась ввода войск. Но после того как войскам было приказано не вмешиваться ни в какие внутренние дела, не проводить никакой агитации и держаться как можно скромнее, достаточно быстро все успокоилось. Были и положительные моменты присутствия советских военных частей. Прежде всего появились рабочие места, так как надо было солдат обслуживать. Второе — это как-то обезопасило их от немцев, потому что Мемельская область и Клайпеда были только что захвачены Германией. Присутствие советских войск было хоть какой-то гарантией от дальнейшего немецкого захвата. Тем не менее, конечно, никакой радости ни у кого, кроме левонастроенной интеллигенции и прокоммунистических сил, по поводу заключения этих договоров не было.
Но прокоммунистические силы были очень слабые, большинство коммунистов находились еще в тюрьмах, и их освобождение началось лишь после 14–15 июня 1940 года. А в 1939 году коммунисты вообще не играли никакой роли. Однако либеральные силы, дружественно настроенные к Советскому Союзу, и враждебно относящаяся к Германии часть интеллигенции, хоть и влияли в просоветском духе на общественное мнение, но влияние это не было сколько-нибудь существенным и преобладающим. По указанию Москвы с ними не особенно-то и заигрывали, чтобы не возбудить подозрений в стремлении к советизации. И все это продолжалось до тех пор, пока шла война с Финляндией.
Сделаю небольшое отступление и скажу пару слов о документах, которыми я пользовалась, занимаясь этой тематикой. Делаю это потому, что люди очень недоверчиво относятся к событиям той поры. И с одной, и с другой стороны. И это понятно — слишком глубинные чувства были затронуты. Чувства настолько важные и глубокие, что до сих пор воспоминания причиняют боль.
Итак, документы. Их огромный комплекс находится в РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), бывшем партийном архиве. Там хранятся не только все решения Политбюро, включая секретные, — они ко времени моих занятий были как раз рассекречены, и я первая их видела и включила в свой том «СССР и Литва 1939–1945». Существует и огромный фонд, который пришел из президентского архива, непосредственно по Литве. Это сверхсекретные материалы, которые вообще никто не видел; здесь и фонд Сталина, фонд Молотова, материалы РГАСПИ, материалы РГВА (Российский государственный военный архив). Читая их, становится ясно, какая военная подготовка к нападению велась, если эти страны откажутся подписать пакты о взаимопомощи.
Готовность и решительность были таковы, что, если бы они не согласились на заключение пактов, их разгромили и уничтожили бы. И так же было, когда им уже предъявили ультиматум. После 12 марта 1940 года, после заключения мирного договора с Финляндией, появилась перспектива большевизации этих трех стран. Курс в отношении их стал значительно жестче. Это в свою очередь провоцировало возросшую активность Германии в регионе. Каунас, Рига и Таллин пытались как-то координировать свои действия в рамках Балтийской Антанты, что еще больше раздражало Москву.
Но главным фактором, побудившим сталинское руководство перейти ко второму этапу аннексии стран Балтии, стало изменение военной ситуации в Европе. Германия 9 апреля напала на Данию и Норвегию, оккупировав их, а 10 мая — на Бельгию и Голландию. И через 3–4 дня была прорвана линия Мажино, в конце мая немцы вышли к атлантическому побережью в районе Дюнкерка и потерпели там поражение.
Сталин страшно испугался. Он рассчитывал на длительное противоборство между западными державами и Германией. Теперь же стало понятно, что Рейх должен скоро завершить разгром Франции и нейтрализовать Великобританию. Тогда все советско-германские договоренности могли быть зачеркнуты.
Вот тогда-то в Кремле и сочли, что наступил благоприятный момент для захвата стран Балтии. Возможно, это был последний шанс, так думали в Кремле.
По вновь открытым
