Чудовища были добры ко мне - Генри Олди

– А какой ее находишь ты, Амброз Держидерево? – Вульм без малейшего страха произнес вслух кличку мага. Где он узнал это прозвище, осталось загадкой. – Я слышал, ты знаток изящных искусств. Твое мнение ценно для меня.

Взгляд Амброза подернула мечтательная дымка.

– Я полагаю, она достойна баллады. Или доноса.

– Кому? Будь мерзавец на колу родичем Деларенам, хоть бы и дальним… А так – пустые хлопоты. Граф пальцем не пошевелит ради мести. А король Фернандес велит дать доносчику плетей. Чтоб не отвлекал от вина и девок. Мы уже умолчим о том, что даст доносчику беглый лесник…

– Разве начальник охраны, жестоко убитый беглым лесником, прожил жизнь в воздушном пузыре? У него остались свои собственные родичи. Друзья, наконец. Что, никто не возьмется за меч ради бедняги?

– Полагаю, что никто.

– Уверен?

– Во всяком случае, те, кто слыхал о Вульме из Сегентарры…

Из харчевни выбрался злополучный игрок. Отковылял к колодцу, туда, где снег был почище, упал на четвереньки и сунулся разбитой в хлам мордой в сугроб. Застонал от блаженства, выгнул спину по-кошачьи. Чуть позже из «Лысого осла» вышла служанка с двумя жестяными ведрами, встала сбоку от игрока – и принялась нагребать снег деревянной лопаткой. Должно быть, хозяин велел растопить в печи и обмыть раны беднягам, сидящим в тепле. Оставаясь мордой в сугробе, игрок ущипнул служанку за бедро. Та без воодушевления отмахнулась лопаткой, ухватила полные ведра и, виляя задом, вернулась в харчевню.

Игрок, охая, потащился следом.

– Я не собираюсь доносить, – сказал Амброз, делаясь серьезным. – Я восхищаюсь тобой. Поверь, я жесток не менее твоего, и так же скор на расправу. И умею любить…

– Это значит – умею мстить?

– Это значит, что я хочу нанять тебя.

– Я стар. Я утомился.

– Я имел честь видеть тебя в деле – старого и утомленного.

– Чего ты хочешь?

Харчевню покинули сразу двое: коротыш, большой любитель рвать чужие уши, и урод с ожогом на щеке. «Эй, волк! – крикнул старику коротышка. – Пасись! За Куцым Хряпом не заржавеет!» Вульм отмахнулся заячьей шапкой, по всей видимости, понимая, о чем речь. Урод молчал, ковыряясь во рту мосластым пальцем. Вытащил палец, сплюнул красным, и сунул палец обратно. У коновязи их ждали лошади: сивый мерин, ростом с гору – и чалая кобыла, из породистых. Урод отвязал животных, вскочил на кобылу; коротыш птицей взлетел на спину мерину – и только поземка завилась по следам от копыт.

– Чего ты хочешь? – повторил Вульм.

– Мне надо проследить в городе за двумя людьми. Куда ходят, с кем встречаются. О чем говорят. Если они обнаружат слежку – не беда. Это не враги. Может, так даже будет лучше. Твое дело – следить и докладывать мне. Обо всем. Ну как? По-моему, работенка – не бей лежачего…

– Кто эти люди?

– Одного зовут Циклопом. Как его зовут на самом деле, я не знаю. Последние двадцать лет он был слугой…

Амброз задумался, морща лоб. И развел руками:

– Слугой, любовником, и еще Митра знает кем при настройщице амулетов Инес ди Сальваре. Такие, как я, знали ее под прозвищем Красотка. Сейчас Красотка мертва, а Циклоп в Тер-Тесете, в гостинице «Меч и Роза».

– Он убил хозяйку?

– Вряд ли. Будь это правдой, его спутник сжег бы Циклопа в пепел.

– Кто его спутник?

– Симон Остихарос, прозванный Пламенным, – Амброз подметил тень, упавшую на морщинистое лицо Вульма, и спросил, как хлыстом ударил: – Вы знакомы?

– Встречались, – равнодушно ответил Вульм. – Мельком.

– Он тебя запомнил?

– Вряд ли. Это было очень давно. И в таких обстоятельствах, которые не способствуют долгой памяти.

– Например, в подземельях Шаннурана? – пошутил Амброз.

– Давно было, – повторил Вульм. – Какая разница?

– Берешься?

– Мне понадобятся деньги на расходы.

Без слов Амброз стал отвязывать от пояса бархатный кошель. В кошеле звенело и брякало. Узел затянулся, превратившись во вредный, тугой кулачок. Маг чуть не сорвал ноготь, воюя с узлом. Буркнув проклятие, он удвоил усилия, раздумывая, что зубами до пояса не дотянуться, а просить Вульма о помощи – не самая удачная идея… Движения Амброз не уловил. Просто мелькнула золотая рыбка, махнула хвостиком. Кошель освободился, замшевый шнурок повис, разрезанный под узлом. Он напоминал голый крысиный хвост. Маг зачем-то подбросил мешочек из бархата – словно сомневался, что кошель и впрямь свободен – поймал в ладонь, повторил бросок и перевел взгляд на старика.

Не торопясь, Вульм прятал кинжал в ножны.

– Рад помочь доброму человеку, – сказал старик. – В следующий раз я научу тебя вязать узлы. Что предпочитаешь: «беседку» или «штык со шлагом»?

Амброз отдал ему кошель.

– Мои узлы иные, – на лицо мага вернулась прежняя, приятная улыбка. – Поверь, я вяжу их наилучшим образом.

– Верю. Драка началась не с кондачка, правда?

– У всего на свете есть причина. А у многого даже есть имя. Скажем, у мечей. Пронзатель, Заревой, Буреносец… Вот у твоего меча есть имя?

– Есть, – согласился Вульм. – Свиное Шило.

Распахнулась дверь нужника. Взорам беседующих явился Вазак, воюющий с одеждой. Завязки, тесемки, пуговицы и крючки изо всех сил сопротивлялись ученику Талела Черного. Вазак бранился и поддерживал штаны, норовящие упасть в самый неудачный момент.

– Берешься? – уточнил Амброз. – Я о слежке…

– Я взял твои деньги. Конечно, берусь.

– Тогда я подарю тебе воробышка.

– Зачем мне воробышек?

– Чтобы слать ко мне с вестями. Расскажешь воробышку, что узнал, он и полетит. Эй, Вазак! Сделай нашему другу воробья…

– Из дерьма, что ли? – неприветливо буркнул толстяк.

– Ну зачем же из дерьма? – протянув руку, Амброз вырвал из шапки Вульма щепоть заячьего меха. – Сойдет?

– Ага, – кивнул Вазак. – Сейчас, погоди…

4.

Оставшись один, Вульм долго стоял и глядел в сторону города, куда ушли маги. Ушли пешком, как бродяги, как безлошадные простаки. Хотя, наверное, могли, щелкнув пальцами, вызвать паланкин из своих надменных башен – или улететь на нетопыре размером с корову. Над Вульмом порхал воробышек, рожденный из заячьих шерстинок. Утомившись, воробей сел старику на плечо. Клюнул в ухо: крошек дашь? Вульм порылся в рукаве шубейки, где был подшит тайный карман: нашел остатки сухаря. Разломав в пальцах, бросил под ноги. Воробей слетел вниз, увлекся сухарем. Человек следил за птицей, но вряд ли видел воробья. Мороз щипал старика за щеки, покусывал нос, раздражен безразличием Вульма к холоду. «Беги в тепло! – шептал мороз, и мочки ушей дерзкого становились белей молока. – Околеешь, дурашка…» Вульм оставался глух к шепоту зимы. Иной шепот слышался ему в посвисте ветра, в дыхании метели, дремлющей в сугробах. Он не собирался подряжаться на слежку. Он отказал бы Амброзу, если бы не закавыка по имени Симон. Циклопа из Красоткиной башни Вульм знать не знал, но Симон Остихарос…

– Клинком его не взять, – с ледяным спокойствием сообщил маг от дверей. – Бегство нас тоже не спасет. Лабиринты Шаннурана для детей Сатт-Шеола – дом родной. Что ж, самое время проверить, сколько огня осталось в моих жилах…

Симон Остихарос выпрямился. Казалось, он стал выше ростом. Глаза старика сделались знакомого, пронзительно-голубого цвета. Худое, изможденное тело засветилось изнутри холодным огнем, явственно видимым сквозь кожу и ветхое рубище. Руки пришли в движение, плетя сложный, завораживающий узор.

– Узнаешь меня, Шебуб?! – голос мага звучал подобно грому, сотрясая стены пещеры. – Вижу, узнаешь. Это хорошо…

Двадцать лет назад этот чародей спас Вульму жизнь. Без колебаний, измученный пытками, жертвуя собственной жизнью и не надеясь на победу – Симон Пламенный позволил рисковому авантюристу уйти из места, в сравнении с которым ад был тенистой лужайкой. Прежний Вульм из Сегентарры – тот, молодой, спасенный Симоном! – менее всего был склонен к благодарности. Циничный прохвост, он забыл о маге на следующий день, и редко вспоминал до дня сегодняшнего.

Вот, вспомнил.

Он вернулся в харчевню. Там ели, пили, бранились. О драке напоминали синяки и порезы, выбитые зубы и сломанные носы. Как ни странно, обошлось без трупов. Даже тяжелых ран, требующих вмешательства лекаря, удалось избежать. Впрочем, если за дело берутся чародеи… Свидетель многих драк, далеко не таких безобидных, как нынешняя, Вульм ни минуты не сомневался, что свалку затеял Амброз. Зачем? Чтобы нанять его, Вульма из Сегентарры?

Смешно подумать…

– Вина? – спросил хозяин. – Пива?

– Одежду, – велел Вульм. – Мою чистую одежду.

– Сюда?

– Приготовь наверху, в моей комнате. Я скоро поднимусь.

Кивнув, хозяин удрал на второй этаж.

Кто иной изумился бы: с чего владельцу «Лысого осла» лебезить перед стариком-оборванцем? Готовить ему чистую одежду, словно камердинер – лорду? Но в харчевне не задавали лишних вопросов. Молокососы боялись, что им отрежут их длинные языки. Матерые же наемники помнили времена, когда Вульм был при деньгах, и немалых. Ну, или хотя бы слышали о таких временах. А хозяин харчевни, хитрец и плут, помалкивал о главном. Полтора года назад его угораздило взять у ростовщиков крупную сумму – демон толкнул под руку, советуя ввязаться в купеческую аферу. Афера провалилась, кредиторы грозили забрать «Лысого осла» за долги, а самого хозяина бросить в позорную яму. За день до суда к хозяину явился Вульм. Вызвал наверх, сказал: с глазу на глаз. Швырнул на кровать суму, велел: открой. Из сумы на покрывало высыпалось целое состояние: камни, золото. Вернешь долг, сказал Вульм. И погонишь сукиных детей в шею. Остальное – чтобы встать на ноги. Чем отплачу, спросил хозяин. Иду в долю, объяснил Вульм. Половина «Лысого осла» – моя. Болтать об этом не надо. Просто помни. Забудешь – напомню. Какая половина, спросил хозяин. И от контрабанды тоже, уточнил Вульм.