Лилиан - Нана Блик

– Закрой глаза и не подглядывай, – с волнением трепетал Сэм. – И вы, парни, тоже, не хочу, чтоб мои планы разрушила ваша телепатия. – Мы зажмурили глаза, и только отголоски металлических звуков доносились до нас, будоража сознание. Сэм открыл дальние гаражные ворота, и раздался рёв двигателя подобный звериному рыку. Усиление рёва и резкий порыв воздуха, обдавший моё тело, сообщил мне о выезде сюрприза из гаража. Сэм подошёл ко мне и, обняв за талию, мягко приказал открыть глаза. О Боже, такого я не ожидала. Красный «Ламборджини Венено Родстер» вызывающе красовался передо мной.

– Самая дорогая машина для самой дорогой девочки! – не дослушав слова Сэма, я завизжала и прыгнула в его объятья. Эта машина была мне по нраву: самая дорогая, самая красивая, самая дерзкая и обжигающе красная. Моя огненная фурия! Всплеск адреналина в моей крови от самого потрясающего подарка заставил меня сменить человеческую оболочку, но неожиданная идея, пришедшая мне в голову, в корень изменила суть происходящего. Я схватила Сэма за руку и метнулась с ним в сторону нашего пруда. Прежде, чем он успел понять ход моих мыслей, мы уже нырнули в воду. Эрик и Майкл с энтузиазмом поддержали мою идею.

Мы как дети резвились и плескались в пруду, а потом нежились, лёжа под ярким осенним солнцем. Мы разговаривали обо всём, шутили и рассказывали смешные истории. Майкл открыл нам тайну первых щенячьих слепых дней жизни, а Эрик поведал причину тяги ко всему блестящему и красивому. Сэм рассказывал о своей человеческой жизни, об ужасном первом сексуальном опыте с хозяйкой травяной лавки Лейси Сойер. Я их жадно слушала, но ничего не рассказывала про себя. Я просто не хотела портить всем весёлый настрой и дивный вечер, но наша телепатическая связь всё же выдала меня. Её блокировки не всегда мне искусно удавались, а может я просто сейчас и не хотела отстраняться от всех.

– Лили, расскажи о себе, о своём детстве, о доме, родителях. Я хочу узнать тебя лучше, уверен, что мы все этого хотим. – Майкл пожал плечами, высказывая общие мысли.

– Моя жизнь не пропитана позитивом, так уж получилось, но если вы хотите знать, то я не собираюсь скрывать от вас что-то.

Я заложила руки за голову и сделала глубокий вдох. Закрыв глаза, я начала рассказывать свою страшную сказку:

«Я помню себя где-то лет с четырёх. Запертая в человеческом теле и подброшенная одной бездетной семье я жила в деревне на юге Англии. Настоящая история моего происхождения мне неизвестна. Родители радовались мне. Они были бездетны и считали, что меня даровал им Господь. Хоть они и были не богаты, но мне они старались дать всё, что было для них на пределе возможного. Они любили меня, но всё рухнуло как карточный домик тогда, когда они заметили красные пятнышки на моих детских ладошках. Покрасневшие места быстро увеличивались, кожа трескалась и облазила, обнажая кровоточащую плоть. Вскоре кисти обеих рук были обезображены. Они переживали за меня, ещё не зная, что кровь, сочащаяся с моих рук, была страшнее любой напасти. Вскоре я заразила родителей. Любовь, исходящая от них прежде, сменилась на ненависть и страх. Отец, чтобы обезопасить других и скрыть мою болезнь, заказал для меня специальные перчатки из бычьей шкуры, пропитанной каким-то раствором, что не позволял им промокать насквозь. Поскольку в деревне был мор, и чума косила людей каждый день, мне было довольно легко скрывать свою причастность к пополнению отряда мёртвых. Я была одинокой и никому ненужной. За мной никто не ухаживал, а самой это сделать было проблематично. Даже умыться, не испачкав себя кровью, было крайне затруднительно. Меня совсем не кормили родители, они хотели, чтобы я умерла с голоду. Как говорил мой отец: «Собаке собачья смерть». Зато это научило меня охотиться, и я раскрыла в себе дар убеждать и заставлять. Смотря в глаза косуле, я могла спокойно подойти к ней и убить ударом ножа в самое сердце. Именно поэтому родители и не убили меня, пока физически могли сделать это, – я заставляла их терпеть меня. Я настолько одичала, что запросто могла полакомиться сырым мясом. И не буду скрывать тот факт, что мне это нравилось, – с улыбкой произнесла я. – Красный сочный цвет несвернувшейся свежей крови приводил меня в восторг, погружая меня в наслаждение. Именно кровь убивала других, даруя мне жизнь. Вот поэтому я и люблю красный. Это цвет моей жизни. – С грустью пожала я плечами, отвечая сама себе на вопрос Меган, заданный ей у ворот. – Незадолго до того, как родители должны были испустить дух для меня, в нашем доме появился Сэм и мистер Бентли. – Я открыла глаза и вскользь посмотрела на Сэма, который просто безмолвствовал. – О мой белокурый Адонис! – Я взглянула на Эрика и Майкла, которые, открыв рты, внимали каждому моему слову. – Увидев Сэма, моя жизнь ежесекундно приобрела смысл. Появился тот, кто был мне нужен. Я должна была заставить его быть со мной, и я почти сделала это, но его страх и влияние Бентли испортили мне весь расклад. Пребывая в гневе, панике и ужасе одновременно, – я сильно поморщилась, вспоминая картину прошлого, – я осознала, что он ушёл и ушёл навсегда! К чему мне такая жизнь? Я решила собственноручно прервать течение её мутных вод. Найдя грязную потёртую верёвку, способную выдержать разве что мой вес, я свела счёты с собственной жизнью в примыкающем к дому сарае. Я думала, что умру и отправлюсь к чертям в логово, но меня там явно не ждали. И в итоге я не один час провисела на верёвке без движения, но совершенно в сознании. Без единого шанса сдёрнуть верёвку я просто висела, осматривая сарай в надежде, что кто-нибудь и когда-нибудь войдёт сюда и непременно меня освободит. Я была проклята на вечное бренное существование в этом мире. Каково было моё удивление, когда именно Сэм неожиданно появился в сарае. Он вернулся за мной! Моё освобождение и его рыдания над моим бездыханным телом были самым прекрасным, что когда-либо случалось в моей жизни на тот момент. Он вернулся за мной подгоняемым собственным желанием, которое исходило по тоннелям души из глубин его чистого сердца. Сейчас я никого не заставляла и не принуждала, я просто тихо лежала и наслаждалась его абсолютно непонятной мне любовью и привязанностью ко мне. На тот момент я ещё не замечала всех изменений, произошедших со мной: цвет кожи, цвет глаз, возникшее неимоверное желание насытиться – всё это находилось за гранью моей внимательности и бдительности. Ещё до конца не придя в себя и не восстановив свои силы, я заметила появление незнакомца в сарае – Я открыла глаза и медленно села на траву. – Он легко откинул меня в угол сарая и наклонился к Сэму, который всё ещё лежал в забытьи после рыданий. – Сидя на траве, я боялась поднять голову и взглянуть Сэму в глаза. – Когда Сэм очнулся, то стал жертвой коварных происков чёрного Ангела, – я замолчала, – но это вы уже и без меня знаете. Просто, – обратилась я к Сэму, – ты думал, что я тоже стала жертвой незнакомца, но это абсолютно не так. Я не сказала тебе этого, но ты и не спрашивал. Твоё стремление и вера в меня затмили реальный взгляд на сущность всех вещей, в том числе и на меня. К тому же нас ждала с тобой ещё целая вереница изменений и перевоплощений. Ты мучился и корил себя, что бросил меня первоначально с умирающими родителями, ты думал, что именно это послужило поводом к моему поступку свести счёты с жизнью, а твоя мольба в сарае послужила руководством к действию для демона и проклятию нас на вечное бренное существование. Поэтому ты и заключил со мной договор, позволив мне быть повторно человеком, думая, что я по твоей вине лишена этой возможности. Вот поэтому ты и выбрал страдание, неся за двоих наше бремя. – Я сглотнула огромный комок, застрявший как кость в моем горле, и вслух призналась в том, что давно так мучило меня. – Я всегда была настоящим монстром, ужасным чудовищем. И дело тут не в облике, а в моей гадкой, трусливой душонке. Я заставила тебя, Сэм, пойти на всё это. После разрушения нашего договора я честно не помнила всех подробностей. Лишь твой искренний поцелуй в гостиной, – обратилась я к Сэму, наконец-то подняв глаза, – заставил пропавшие детали пазла появиться и сформировать нужную картинку. Милый мой, я такая не из-за тебя, я родилась такой, а вот ты стал таким благодаря мне. Вы все стали такими только благодаря мне одной. Я обрекла вас на это, боясь одиночества, осознанно или нет, это уже не так важно. И мне очень жаль! Я искренне прошу у вас всех прощения за то, что испортила вам жизнь!»

Я резко вскочила на ноги и бросилась к дому. Кровавые слёзы ручьём лились из моих глаз, и лишь с силой бьющий по лицу ветер хоть как-то иссушивал мой багряный дождь. Мне было больно и горько за то, что я испортила жизнь тем, кто меня любил и ценил по-настоящему, тем, кто заботился обо мне. Я ворвалась в нашу спальню и предалась разрывающему мою грудную клетку рыданию. Боль, пронизывающая меня насквозь, была неописуема! Словно тысячи иголок вонзились в мою горящую изнутри плоть, разжигая пламя ещё больше. И я не знаю, отчего мне было больнее? От того, что я сделала прежде, или же оттого, что призналась парням и себе самой о содеянном? Но самое главное заключалось совершенно не в этом, а в том, что чтобы я ни думала и как бы сейчас ни извинялась за случившееся, суть всё равно не менялась. Всё это абсолютно не исправило бы ситуации. Я та, кем являюсь, и никто и ничто не сможет изменить меня, даже я сама сделать это не в силах. И несмотря на всю боль, которую я испытывала сейчас, я всё равно бы сделала так, как сделала. Просто я очень хотела всего этого, а свои сокровенные желания я, как правило, реализовывала всегда! Уж такой я родилась – нацеленная получать от жизни всё, что хочу.