Битва за Русскую Арктику - Александр Широкорад

Овцын сумел сориентироваться и верно заключил, что Обская губа пройдена целиком, что материковый берег здесь оканчивается, а потому, не дожидаясь Малыгина, который вскоре сюда прибыл вместе со Скуратовым, Овцын, «произведя консилиум», повернул к востоку. 16 августа моряки обошли мыс Матте-соль (Тупой мыс). Занеся мыс на карту (73°15′ с.ш.) и поставив на нем знак с надписью о совершенном подвиге, пошли в Енисейскую губу. И наконец, 31 августа, «хотя через великие трудности», вошли в Енисей, которого не могли так долго достичь.

После короткой остановки для свидания с ожидавшими и приветствовавшими экспедицию казаками отправились вверх по Енисею в Туруханск, но прибыть туда за поздним временем не удалось. Застигнутые всего в нескольких верстах от города морозами, моряки вынуждены были здесь зазимовать.

Поручив штурману Минину в следующее лето (1738 г.) заняться исследованием земель к востоку от устья Енисея, то есть попытаться обойти огромный Таймырский полуостров, сам Овцын отправился с донесением в Петербург.

Однако, как только Овцын приехал в Тобольск, его арестовали и препроводили в Тайную розыскных дел канцелярию, где предъявили обвинение в дружеском обхождении в Березове с сосланным туда князем И.А. Долгоруким. Овцына судили и, разжаловав в матросы, послали в Охотск в распоряжение к Берингу.

Работу Овцына продолжили штурманы Минин и Стерлегов. 4 июня 1738 г. они совместно с Паренаго и Лескиным вышли из Туруханска в море для обследования берегов совершенно неведомого им Таймырского полуострова. В этот поход морякам удалось, миновав Ефремов Камень, достичь, хотя и с большими трудностями, 73°14′ с.ш. Исследователи добрались до того места, откуда берег стал уклоняться к востоку. Но дальше морякам не удалось продвинуться, они были задержаны грядой «сплошных, высоких и гладких, неподвижно стоявших льдов».

Идти дальше было бесполезно, и путешественники повернули назад и направились в устье Енисея, куда и прибыли 19 сентября, бросив якорь у зимовья Терехина. По дороге произвели опись западного берега устья реки.

Получив распоряжение от Адмиралтейств-коллегий продолжать исследования, руководствуясь инструкцией Овцыну, Минин летом следующего 1739 года повторил попытку предыдущего года – обогнуть Таймыр. Но попытка эта оказалась еще более неудачной. Выйдя слишком поздно (в начале августа), он смог добраться только до устья, откуда «за наступлением уже позднего времени» возвратился в Туруханск, где и зазимовал.

Потеряв надежду обойти Таймыр морским путем, подштурман Стерлегов в январе 1740 г. организовал небольшую партию на собаках, на которых достиг к середине апреля довольно высокой широты – 75°26′, где и поставил на выдающейся скале сигнальный шест с надписью. В эту экспедицию Стерлегов заснял на карту весь берег Таймыра, начиная от устья Енисея.

Он продолжал бы свое путешествие, но досадная непредусмотрительность того времени (отсутствие защитных глазных приспособлений) испортила все дело. От сильно отраженных снежными полями солнечных лучей у Стерлегова и его спутников настолько разболелись глаза, что они почти перестали видеть. Опасаясь совершенно ослепнуть, Стерлегов поспешил возвратиться.

Между тем Минин не сдавался и упорно доказывал, что обойти Таймыр можно и с моря. В том же 1740 году он делает последнее покушение обойти с запада эту незадачливую землю и достигает, непрерывно борясь с сильными ветрами, пасмурностью и туманами, почти той же широты, что и Стерлегов (75°15′). Но далее встречает льды и входит «в непроходимо густую массу их». Подвергаясь большой опасности быть раздавленным льдами и совершенно не представляя положения берегов впереди, Минин едва выбирается из ледяных объятий, поворачивает обратно и 27 сентября, «при погоде уже очень холодной», «втягивается» в покрытую льдом речку Дудинку, где остается на зимовку.

Частичный успех окрыляет упорного Минина. Он посылает в Петербург сопровождаемое картами и журналами донесение, в котором указывает, что его бот достаточно крепок и может выдержать еще две кампании, для чего ему потребно… и он перечисляет необходимые ему припасы, магазины, просит проводников и пр. Не беря на себя разрешения этого вопроса, Адмиралтейств-коллегия поручает рассмотреть предложение Минина лейтенанту Харитону Лаптеву, который дает отрицательный отзыв, так как сам уже на опыте убедился в полной невозможности обойти таймырский берег морем. На этом работа Минина и его помощника Стерлегова в Великую Северную экспедицию заканчивается.

Едва Минин очутился не у дел, на него посыпались доносы, его обвиняли в жестокости по отношению к нижним чинам, в пьянстве и лихоимстве. Обнаружилось также, что он был в ссоре со Стерлеговым, который подтвердил правильность взводимых на него обвинений. Минин упорно защищался и, в свою очередь, обвинял своих подчиненных в непослушании и пьянстве. Судились долго, в результате Минина приговорили к разжалованию в матросы на два года.

Третий отряд Великой Северной экспедиции отправился из Якутска в июне 1735 г. под начальством лейтенантов Прончищева и Ласиниуса. Достигнув устья Лены, моряки, как было условлено заранее, разделились: Прончищев пошел на запад, Ласиниус же – на восток.

Василий Васильевич Прончищев родился в 1702 году в старинном селе Тарбеево (ныне Богимово) Калужской провинции в семье ротмистра Василия Парфеновича Прончищева. В тринадцать лет Васю определили в Московскую навигацкую школу, а год спустя перевели в Морскую академию в Санкт-Петербурге. Окончив ее, Прончищев служил на кораблях Балтийского флота и на Каспии. Затем командор Витус Беринг включил его одним из первых в состав свой экспедиции.

В распоряжении Прончищева была дубель-шлюпка «Якутск», длиной 70 футов (21,3 м). Его сопровождали подштурман Челюскин, геодезист Чекин, подлекарь и другие – всего 50 человек с командой. Прончищева сопровождала в плавание и делила с ним все горести, лишения и почти одновременно с ним погибла его молодая жена Татьяна.

Семен Иванович Челюскин – уроженец Приокского края. В юности Челюскин и Прончищев были знакомы – вместе учились в Навигацкой школе, служили на Балтике и Каспии. В 1728 г., после десятилетней гардемаринской практики, Челюскина произвели в подштурманы. Похоже, именно Прончищев предложил своему другу отправиться на Север. Челюскин написал рапорт и был включен в состав Великой Северной экспедиции.

14 августа экспедиция через левый рукав Лены вышла в открытое море. Для успешного плавания время это было, разумеется, самое неподходящее. Едва начали кампанию, как встал вопрос о зимовке. Решили зимовать тут же, в устье реки Оленек (72°30′), благо там было много выкидного леса и небольшое селение русских промышленников. Вскоре река затянулась льдом. 13 ноября скрылось солнце, чтобы не показываться до 22 января. Началась долгая полярная ночь.

Прозимовав без приключений, Прончищев только 3 августа смог выйти в море, как только сошел заполонявший устье реки лед. Пробираясь «с великою опасностью» на запад, сделав по дороге остановку в устье реки Анабары «для осмотра горы той, в которой руда», моряки 13 августа достигли Хатангской губы. Здесь они нашли чье-то зимовье, оставленный в избах хлеб, бродивших вокруг собак, но людей не было. По-видимому, обитатели поселка промышляли где-нибудь невдалеке.

Чем дальше продвигался Прончищев, тем больше он встречал «стоящий и плавающий лед», который преодолевал «через великую нужду, иногда узостию в несколько сажен». 19 августа опять стали подниматься на север «и шли около льдов, который лед подошел от самого берега в море, и очень гладок, уподобился якобы на озере, и приплесков на нем никаких нет, и признаваем, что оный лед ни в какое лето не ломает». На льду путники заприметили бродивших во множестве белых медведей, а вокруг в девственных водах ныряли белухи и моржи.

Глубины здесь пошли весьма большие, опущенный в воду лот длиной в 120 сажен (256 м) уже не достал дна. Вскоре Прончищев добрался до довольно высокой широты – 77°29′ – наиболее северного пункта, достигнутого кораблями, принимавшими участие в Великой Северной экспедиции. Лишь спустя 143 года Адольфу Эрику Норденшельду, осуществлявшему свой знаменитый поход вокруг северных берегов Азии, удалось с огромным трудом, огибая мыс Челюскин, впервые в истории мореплавания продвинуться на несколько минут севернее.

Если бы Прончищеву посчастливилось преодолеть это небольшое расстояние, то он бы первый в истории полярных путешествий вступил с моря на самый северный форпост Азии, почти за полтораста лет до Норденшельда. Но сильный северный ветер погнал его обратно к югу, после чего со внезапно нашедшим туманом корабль попал «в самые глухие льды, которым, когда попрочистилось, и конца видеть не могли».

Чувствуя сильное недомогание уже с самого начала кампании, Прончищев, посоветовавшись со своими помощниками, «за невозможностью продолжать плавание далее» решил возвратиться. Изнуренные холодом, полубольные люди все время находились под страхом замерзнуть. Они несколько раз высаживались на берег в поисках подходящего места для зимовки или селения, но «жила никакого» нигде не оказывалось, «также и лесу мало». 25 августа подошли к устью Оленека, но войти в реку не смогли – мешал упорный противный ветер, вдруг задувший с юга. Семь суток, подбрасываемые высоким взводнем и поминутно заливаемые, держались моряки против устья.