Зеленый гамбит - Вадим Панов

— Привет!

Она, как обычно, не ответила. Вошла в камеру, закрепила на стене огарок свечи, зажгла его и встала чуть правее: тёмная тень в чёрном плаще с низко надвинутым капюшоном — ни разу не видел Ардоло лица незнакомки.

— Хорошо выглядишь. — Так звучала его традиционная шутка.

Явившись в первый раз, женщина молча простояла в камере не менее двадцати минут, разглядывая упражняющегося в остроумии голема, затем спросила имя — будто не знала! — и осведомилась, как пленник переносит темноту. Выслушала поток ругательств, погасила свечу и ушла. На второй приход попросила рассказать о себе, спросила, почему согласился на предложение Шарге, о чём мечтает, как видит себя в будущем? И вообще: видит ли он своё будущее или смирился с тем, что его казнят. Тогда Ардоло промолчал, но с нетерпением ждал продолжения разговора.

— Что решил насчёт будущего?

— Я хочу, чтобы оно было.

Он долго подбирал правильный ответ и произнёс фразу спокойно и очень ровно.

— Каким? — послышалось из-под капюшона.

— Не во тьме.

— Уже хорошо, — одобрила гостья.

— И не в тюрьме.

— Всё лучше и лучше.

— Я соскучился по простору, — вздохнул голем.

— У тебя клаустрофобия?

В другой бы раз он сорвался, вспылил, наговорил грубостей, но сейчас сдержался. Понял, что разговор действительно важный, и вёл себя предельно осторожно.

— Я полон сил и энергии и… Ты знаешь мою историю: я много лет был прикован к креслу, а как только вырвался — угодил сюда. — Ардоло вздохнул. — Мне нужна не столько свобода, сколько возможность наслаждаться полной жизнью. Ради этого я согласился на предложение Шарге, ради этого принял участие в покушении, ради этого готов сделать всё, что вы прикажете.

Он предположил, что именно этого добивается незнакомка, и не ошибся.

— Теперь мы говорим на одном языке, — медленно произнесла она. — Но есть проблема: ты — преступник и не можешь просто так покинуть «Мшелый погреб». А даже если покинешь — тебя будут искать.

— Я готов действовать в подполье. Не привыкать.

— Это большой риск. Если тебя поймают, то больше церемониться не станут — убьют.

— Я убил жениха королевы, — напомнил прижатый к стене голем. — Не совсем я, если следовать букве, но девчонка из моей команды. Я надеялся улизнуть из дворца, но был предан и оказался в плену, я стал ждать смерти, думал, что меня сожгут, но до сих пор жив. Меня бессмысленно пугать.

— Мне нравится, как ты оцениваешь ситуацию.

— Взвешенно.

— Точно.

Ардоло тихонько вздохнул и поздравил себя с правильно выбранной линией разговора. Однако расслабляться было рано: призрачный свет свободы только забрезжил на горизонте.

— Кстати, почему меня не сожгли?

— Она хотела, — не стала скрывать гостья.

— Не сомневаюсь.

— Но кое-кому удалось убедить королеву, что следует повременить. — Он не видел лица незнакомки, но по голосу понял, что женщина улыбается. — Основным аргументом стало то, что из этого подвала не сбегают.

Хотела ли ведьма сделать намек или получилось само собой — не важно, важно то, что Ардоло услышал невысказанное и подобрался:

— Из «Погреба» можно сбежать?

Разговор приблизился к важнейшей для него теме.

— Любая тюрьма, даже самая надёжная, — это всего лишь шахматная партия между охраной и заключёнными, — хихикнула ведьма. — И ты пока проигрываешь.

— Возможно, я знаю не все правила? — поднял брови Ардоло.

— Вот главное из них: стоящая на доске фигура полностью подконтрольна игроку.

Предложение сделано, и суть его ясна.

— Что вам нужно? — хрипло спросил голем.

— Кровь и насилие, — спокойно ответила гостья. — Как раз те вещи, в которых ты большой специалист.

— Но не бессмысленная резня, так?

Естественно, так.

— Тебе будут указаны цели и выдано снаряжение, которое поможет активно действовать в Тайном Городе, — деловым тоном поведала незнакомка. — Мы заинтересованы в результате, поэтому будем прикрывать тебя и снабжать оперативной информацией.

— Что потом? Неужели амнистия?

Ардоло старался вести себя свободно, однако ответа ждал с трепетом, искренне надеясь на чудо… И получил его.

— Существует огромная вероятность, что наши усилия приведут к смене власти, королева Всеслава лишится трона и…

— Только не говорите, что меня амнистируют. — Ардоло бесило высокомерное обращение, но он сдерживался, продолжая оставаться приторно вежливым.

— Тебя перестанут искать, — уточнила незнакомка. — Ты затаишься в каком-нибудь крупном человском муравейнике и там будешь утолять свою страсть к насилию. А иногда станешь выполнять наши задания.

Но никакой муравейник не сможет долго скрывать здоровенного рогатого монстра с хвостом и когтями. Без поддержки ему не выжить, а значит…

— Будете снабжать меня артефактами?

— И будем изучать. — Ведьма, похоже, вновь улыбнулась. — Не волнуйся, Ардоло, ты нужен.

Предложение выглядело взаимовыгодным. В прошлый раз, правда, его предали, но это ведь не повод отказываться от повторного опыта, не так ли?

— Когда вы меня вытащите?

Пусть предают: свобода манила простором и кровью.

— Сегодня. — Теперь гостья говорила очень сухо, даже не говорила, а инструктировала, что ей, судя по всему, доводилось делать неоднократно. — Вместе с уколом питательного раствора тебе введут два дополнительных вещества. Одно поможет тебе освободиться. Второе затаится внутри и позволит мне контролировать тебя. Благодаря ему я всегда буду знать, где ты находишься, и смогу сжечь тебя в случае неповиновения. — Ведьма повернулась, потянулась к свече, но рука её замерла на полпути: — Я не услышала ответ.

— Действительно, каким же он будет? — саркастически произнёс Ардоло. И его губы разошлись в широкой и неприятной ухмылке: — Кровь и насилие…

Межотраслевая генно-седативная лаборатория корпускулярных технологий ФПП.

Москва, Малый Власьевский переулок,

25 июня, суббота, 15:06.

— Клопицкий! — рявкнул Сдемир. Рявкнул громко, уверенно, однако дверь приоткрыл осторожно, ожидая подвоха, и внутрь сделал всего один маленький шаг. — Клопицкий!

Ответом стала тишина, сдобренная едва различимым эхом, игриво пробежавшимся по высокому холлу старинного особняка: «…пицкий… пицкий… ицкий… ицкий…»

— Ты здесь?

«…есь… есь… есь… есь…»

— Клопицкий!

«…ицкий… ицкий… ицкий… ицкий… ицкий…»

Юноша знал правила: хозяин не запирал двери, разрешая посетителям ходить по особняку, где вздумается, и искать встречи неведомо как долго. Именно во второй части и заключалась основная неприятность: в прошлый раз Сдемир таскался по коридорам и комнатам безумного научного центра почти сорок минут, потерял время, потерял шнурки от ботинок — изумлённый Клопицкий лишь руками развёл, услышав о пропаже, — и юноша дал себе слово второй раз на эту удочку не попадаться.

— Клопицкий!

Но после пяти минут бессмысленного топтания у раскрытой двери Сдемир понял, что у лучшего артефактора Тайного Города давно выработался иммунитет на вопли клиентов, и если он желает получить заказ, то следует повторно пройти через испытание научным лабиринтом.

— Я иду, сучонок.

На этот раз эхо не прозвучало — дому не понравилось оскорбительное обращение и он нахмурился, размышляя, как встретить дерзкого гостя. Магом Сдемир не был, поэтому изменения в структуре полей не почувствовал, а отсутствие эха проигнорировал.

— Лёня! — Юноша быстро пересёк холл, обошёл лестницу — ни подниматься на второй этаж, ни, тем более, спускаться в подвал ему не хотелось совершенно, — и углубился в коридор. — Лёня! Это я — Сдемир! Ты где?

— Где? — вопросительно отозвалось эхо. — Где! Где… Где? Где-е-е-е-е…

В тёмном и не очень широком коридоре, стены которого были отделаны резными деревянными панелями, эху неоткуда было взяться, однако Сдемир вновь проигнорировал намёк.

— Клопицкий!

— Что?.. что?.. что?.. что?..

— Ну, наконец-то! — Обрадованный юноша резко свернул в комнату, откуда, как ему показалось, прозвучал голос артефактора, и тут же взвыл от боли. — Дерьмо!

Получив безжалостный удар по икре:

— …мать!

— Вот!.. вот!.. вот!.. вот!.. вот!.. вот!.. вот!..

Сдемир хотел ответить, но вспыхнувший свет так резанул по глазам, что превратил ругань в короткий, полный боли вскрик, а воспользовавшийся замешательством враг повторил удар в икру и тут же наподдал по бедру, заставив жертву присесть.

— Проклятье!

Унижение — вот что это было. Юноша прекрасно понимал, насколько жалко выглядит, и на его глаза навернулись слёзы. Слёзы боли — по ноге он получил изрядно — и слёзы гнева.