Black Library Games Day Anthology 2011/12 - Ник Кайм

Пока чумные монахи мучили рабов, за ними внимательно наблюдал их уродливый хозяин. Разносчик Поветрия Пускаб Грязношерст, чумной жрец клана мог похвастаться крупным телосложением, его жирную тушу с трудом скрывала рваная зелёная мантия. По клочкам шерсти, сохранившимся на теле, можно было угадать белый окрас, хотя большая его часть уже переходила в желтушно-желчный цвет. Струпья на коже соседствовали с мерзейшего вида пятнами, сочившимися полупрозрачным гноем. Морда практически сгнила, и сквозь иссушённую плоть проглядывали лоскуты мышц. Венчали же это нечестивое подобие Рогатой пара оленьих рогов, выдающихся из черепа жреца.

Пускаб бродил вокруг клетки, тяжело опираясь на скрюченный деревянный посох. Иногда он останавливался, чтобы рявкнуть что-нибудь своим прислужникам, в тот же миг монахи бросались к клети и вытаскивали из неё одного из пленников. Рабы были настолько измотаны болезнью, что, не сопротивляясь, ложились на пол, и ждали, пока скавены не соберут с их волос уродливых коричневых блох.

От одного взгляда на этих отвратительных насекомых у Скрича шерсть встала дыбом — блохи были такие же толстые и упитанные, как и сам Пускаб, ещё от них разило чумой. Монахи бережно собирали блох и сажали их на небольшие мотки волос, заранее приготовленные для этой цели. После один из них осторожно уносил мотки на другой конец комнаты, где стояли несколько мешков. С мерзким смешком полоумный скавен засовывал заражённый скальп в зерно.

Когда лазутчик увидел, что произошло потом, у него внутри всё сжалось. Пускаб извлёк из-под своей просторной мантии какую-то бутыль и побрёл к зерну. Мешки с левой стороны, он пропустил, а те, что были справа, — обрызгал содержимым своей бутылки. В нос лазутчику ударил острый запах духов. Чумной жрец маскировал вонь заражённого зерна! Но если мешки предназначались людишкам, зачем было это делать?! Нет, такая обработка означала лишь одно — зерно раздадут скавенам!

Клан Чумы умышленно вредил Филчам!

Внезапно Грязношерст обернулся, его жёлтые глазки злобно уставились прямо в вентиляционную шахту. Сгнившие губы жреца растянулись в дикой ухмылке, обнажив ряд чёрных зубов. Скрич почувствовал, как земля вокруг него задрожала и начала крошиться прямо под лапами. Он попытался хоть за что-нибудь уцепиться, но земля в его когтях попросту рассыпалась в прах. Издав вопль ужаса, шпион покатился прямо в логово чумных монахов.

Скрич пребольно ушибся об пол и почувствовал, как от удара хрустнула передняя лапа. Он завыл от боли и тут же закашлялся, выплёвывая изо рта землю и песок. Из глаз выступили чёрные слёзы, и скавен принялся отчаянно моргать в безуспешных попытках разглядеть хоть что-нибудь в облаке витающей вокруг него пыли.

Это всё Пускаб. Пытаясь убить соглядатая, жрец, наверное, использовал какое-то отвратительное колдовство. Но усилия еретика пропали даром! Самое страшное Скрич уже пережил!

Облако неожиданно рассеялось, и Скрич предстал безжалостному взгляду Пускаба. Чумной жрец указал шелушащимся когтём на лазутчика.

— Чужак! — прорычал он.

Это слово вызвало гневный визг среди монахов, и сколь бы помешанными и несобранными они ни казались с виду, по приказу Пускаба безумцы окружили ошеломлённого Скрича.

Они набросились на шпиона и принялись нещадно хлестать его шипастыми бичами и колотить ржавыми булавами и цепами. Глаза застилала бешеная ярость, с морд капала пена и какая-то мерзкая жижа.

Ужас заставил Скрича вытащить меч и рубануть по лапе ближайшего монаха. В брызгах крови и гноя отрубленная конечность отлетела прочь, но покалеченный скавен не думал останавливаться, и только после удара в горло фанатик затих на полу.

Скрич понимал, что драться с толпой этих безумцев было бесполезно, и вместо попыток свалить кого-нибудь он направил свои усилия на защиту, пытаясь улучить момент и скрыться. Шпион заскрипел резцами, стараясь заглушить боль, пульсирующую в сломанной лапе. От перелома он ещё сможет оправиться, но если его сцапают монахи, дороги назад уже не будет.

Наконец, удача улыбнулась ему. Чумной монах с незрячими бесцветными глазами сослепу налетел на костлявого фанатика, чья морда была покрыта массой нарывов. Слепец, утративший в религиозном угаре остатки разума, ударил тощего и сорвал с его рыла комок волдырей. В ответ уязвлённый безумец засадил когтистой лапой тому в живот.

Через мгновение два монаха уже рвали друг другу глотки, и Скрич метнулся в образовавшийся в результате этой свалки проём. Лазутчик перемахнул через дерущихся и понёсся к выходу. Вход в логово охранял лишь один монах, и Скрич быстро разделался с ним ударом в пах.

Задыхаясь и хрипя, преисполненный ужаса Скрич мчался по туннелю, стараясь убежать как можно дальше от прокажённого логова. Только в одном месте он мог спастись от гнева клана Чумы. Нужно было бежать прямо к Нашкику и молить того о защите. Вождь обязательно поможет, как только он узнает о том, что произошло. Вождь разберётся с предателем Пускабом.

Добравшись до гнезда Нашкика, скавен почувствовал, что что-то было не так. У входа в нору не было привычной банды закованных в доспехи штурмовых крыс, в воздухе висела тяжёлая вонь от духов, и их явно было использовано больше, чем вождь обычно разбрызгивал, чтобы скрыть свой запах от врагов и убийц.

На секунду Скрич задумался, не бежать ли ему вообще из гнезда. Для любого крысолюда покинуть клан было практически самоубийством — без защиты своих сородичей, они очень скоро попадали в лапы многочисленных хищников, обитающих в подземье, или, как нередко случалось, скавенов-работорговцев. Нет, Скричу придётся остаться, а для этого ему нужна была защита, которую мог предоставить только Нашкик.

Отбросив свои подозрения, лазутчик пополз в нору вождя. И снова у него шерсть на загривке встала дыбом. Когда он был здесь в последний раз, логово было набито награбленным добром: куски ткани, украденные из людских деревень, бочонки с пивом, внесенные с гномьих заводов, ящики с пряными грибами из гоблинских пещер. Там где раньше лежала нашкикова добыча, теперь ничего не было. Гнездо было попросту разграблено!

Объяснение не заставило себя ждать. Могучий вождь Нашкик, скрючившись, лежал на мехах и одеялах, которые у него не успели утащить, и, хрипло кашляя, пускал слюни себе на усы. Он пытался заглушить запах болезни и слабости, вымочившись в духах, но одного взгляда на беднягу было достаточно, чтобы понять, что чума не обошла его стороной. Тело Нашкика было усеяно жирными чёрными бубонами.

Гадкое хихиканье заставило Скрича обернуться. Позади, у входа в гнездо он увидел мерзкую рогатую тварь — ухмыляющегося чумного жреца. Скавен замахнулся на злобного монстра мечом. Губы Пускаба растянулись в улыбке, в глазах промелькнул мертвенный зелёный свет. Из когтя жреца вырвался поток силы. Скрич в ужасе отпрянул — покрывшись ржавой гнилью, меч развалился прямо у него в руках.

— Я искал-пришёл в Провал Когтерезов, чтобы найти новую-хорошую чуму, — голос Пускаба походил на отвратительное бульканье. — Сделать хорошую-отличную чуму для Рогатой.

Неожиданно жрец хлопнул себя лапой по груди, и между его пальцами оказалась зажата жирная чёрная блоха.

— Нашёл подходящего-замечательного переносчика, — зафыркал Пускаб. — Убил много-много человеков!

Глаза жреца засветились злобным безумием.

— Узнал-понял давным-давно, — продолжил он. — Надо найти блоху, чтоб скавены болели-дохли как человеки.

Скрич упал перед Пускабом на колени. Клан Чумы пришёл в Провал Когтерезов не для того, чтобы испытать чуму на людях! Подопытными оказались крысы из Провала! Чумным монахам не нужна была болезнь, которая убивает только людей!

— Скоро-скоро все крысолюди узрят истинный облик Рогатой! — проговорил Пускаб. — Услышат-узнают настоящее имя Рогатой! Поймут-откроют подлинное величие Рогатой!

Чумной жрец поглядел на Скрича и ткнул шпиона сморщенным пальцем.

— И ты поймёшь-узнаешь совсем скоро, — прошипел он.

Скрич посмотрел на свою сломанную лапу и запищал от ужаса.

По всему плечу шли гноящиеся чёрные наросты, мерзкие бубоны, вестники неотвратимой гибели.

Чёрной смерти!