Кронштадт - Андрей Посняков

– Хватит! – тут же последовал окрик. – Теперь. Подойди.

Пожав плечами, девушка сделала несколько шагов к орешнику… и презрительно хмыкнула, разглядев закопанного за кустами боевого робота серии «Спайдер». С аспидно-черной башней, ощетинившийся стволами пулеметов и мелкокалиберных пушек, робот чем-то напоминал сидящего в засаде паука, терпеливо поджидающего жертву. Только вот паутины не хватало…

Хотя и паутина была! Алексия только сейчас разглядела многочисленные тонкие проволочки, опутывающие кусты и теряющиеся в пожухлой траве, тронутой первыми заморозками.

– С проволокой… это ты сам придумал, или кто подсказал? – в голосе девчонки сквозило уважение.

– Что ж. Я. Глупее. Паровоза? – с обидой отозвался био. – У меня. Между. Прочим. Мозги – живые. Человеческие.

Алексия громко расхохоталась и всплеснула руками:

– То-то я и смотрю – ничто человеческое тебе не чуждо. Меня вон раздеться заставил.

– Просто. Искал. Оружие. Гранаты, – отрывисто пояснил Спайдер. Выдержал небольшую, чисто человеческую паузу и уже более мирным тоном добавил: – Хотя. Ты. Довольно. Стройна. И. Обаятельна.

– Ох ты ж, чертов чайник! – восхищенно присвистнула Лекса. – Ну надо же – железяки уже комплименты делают!

Конечно, юной симпатичной девчонке, которую все вокруг воспринимали не как девушку, а как Мастера синего Поля Смерти, такие слова пришлись по душе. Пусть даже и говорил их бесчувственный стальной болван – боевой робот. Кстати, не тот ли самый, про которого совсем недавно рассказывал Кир и до которого они так и не добрались? Договаривались, да все как-то некогда было.

Бывший при Лексе кортик и маленький динамический фонарик внимание боевой машины не привлекли, гранат же у девушки не нашлось. Еще бы, большой дефицит – Поле их не копировало.

– Сама. Ты. Чайник, – нелюбезно буркнул динамиком Спайдер и повелительно двинул стволом пулемета. – Подойди. Ближе. Сядь.

– Но тут же мокро!

– Иначе. Убью.

В подтверждение этих крайне неприветливых слов землю под ногами Алексии тут же вспорола короткая злая очередь. Словно собака пролаяла – гав-гав-гав!

– И я для него еще пули делаю! – возмущенно махнув рукой, девушка уселась прямо в бурьян, скрестив под собой ноги. Спорить с боевыми роботом – дело бесполезное.

– Ты. Лазутчица, – Спайдер издевательски мигнул фарами. – Если. Свои. Явятся. Я. Тебя. Передам. Если. Нет. Убью.

– Тьфу, что б тебя собаки сожрали, – рассердилась Лекса. – Заладил – убью да убью. Что, других слов в лексиконе нет? Пластинку заело, сковородка ржавая?

– Сама. Сковородка.

– Не, вы слышали? Он еще и огрызается!

Робот снова мигнул фарами и, понизив вдруг звук до вкрадчивости, спросил:

– Откуда. Ты. Знаешь. Про. Пластинки? Береговые. Мутанты. Слушают. Музыку? Удивлен.

– Не знаю, как насчет мутантов. А я так музыку с детства люблю! – возмутилась девчонка. Еще бы – какая-то ржавень будет тут нос задирать! – У меня и проигрыватель есть, и усилитель, и… и грампластинок старинных немеряно. Еще и плеер… был. Кстати, мне Кирилл, десятник, про тебя рассказывал. Знаешь Кира?

Кира Спайдер знал. Только вот Алексии от этого было ни холодно, ни жарко. А хитрый био, видать, от скуки, придумал вот какую штуку: он задает три «музыкальных» вопроса, и если Алексия на них отвечает – отставляет ее в живых, если же нет – увы.

– Согласна! – быстро согласилась девчонка. – Давай, ржавень, спрашивай.

Уж о старинной-то музыке (а никакой другой в этом мире и не было) Алексия знала все. По крайней мере, так ей казалось. И, как выяснилось, – зря!

Первым вопросом робот ее не убил – солиста древнейшей группы «Лед Зеппелин» Лекса знала. Но потом Спайдер гаденьким ржавым голосом поинтересовался настоящим именем какого-то Оззи Осборна и тем, кто играл на бас-гитаре в группе «Металлика» в период с одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего по восемьдесят шестой год довоенной эры.

– Не знаешь! – динамики презрительно фыркнули. – Значит. Врешь. Тогда – умри!

Длинный пулеметный ствол дернулся, глянул в лицо Лексы темным зрачком смерти.

А ведь он сейчас выстрелит! – за полсекунды пронеслось в голове девушки. С этой ржавой банки станется! Вполне! И не убежишь, блин, – достанет, срежет, не очередью, так метательным диском. Вот ведь попала, блин!

Говорить! Надо говорить, отвлечь как-нибудь! Сыграть на меломанской теме. Заговорить зубы… А там посмотрим.

– Я – не знаю?! – искоса поглядывая на пулемет, Алексия чуть отстранилась влево. – Знаю! И побольше твоего! И Моцарта знаю, и Чайковского, и Баха! А еще есть – Магомаев, Том Джонс, Элла Фицджеральд, Эллингтон, «Виртуозы Москвы»! Ты сам-то слышал когда-нибудь джаз? Сомневаюсь. Джаз, блюз, классика – это тебе не хэви-метал, тут разбираться надо. Мозги нужны, деревяшка хренова!

– Почему. Деревяшка? – тут же спросил Спайдер.

– Ну, извини, ошиблась, – Алексия шмыгнула носом и повела плечом. – Хотела сказать – железяка.

– Эллингтона. Я. Знаю, – металлический голос робота на этот раз проскрежетал довольно миролюбиво. – И Моцарта.

Поспешно опустив голову, Лекса закусила губу. Неужели получилось? Неужто клюнула сковородка чертова?

– Хорошо, – Спайдер заурчал сервомоторами, чуть повернув башню. – Вижу. Ты. Кое-что. Знаешь. Возьми. Под ногами. Провод.

Девушка наклонилась:

– Этот, что ли?

– Да. Этот. Обвяжи. Его. Вокруг. Запястья. Сильней! Иначе – убью.

Не споря, Алексия обвязала провод так, как приказал био. И вдруг резко дернулась! В больших густо-зеленых глазах вспыхнули искры, а в висках отдалась жуткая, почти невыносимая боль.

Девушка закричала… И боль тут же схлынула. Исчезла. Ушла.

– Это. Электричество, – невозмутимо пояснил био. – Разряд. Ты и я. Теперь. Будем. Жить. Вместе. Как муж. С женой.

– Что-о?!!!

Лекса где стояла, там и села – прямиком в грязь!

Слава всем богам и Великому Атому в придачу, робот вовсе не настаивал о каком-то противоестественном извращенно-сексуальном союзе. Речь шла о другом. О симбиозе – наверное, так можно выразиться. Питаться самостоятельно робот, лишенный манипуляторов, не мог. Подстрелившему какую-нибудь дичь Спайдеру просто нечем было засунуть ее в топку. А кушать хотелось, и куда чаще, чем бедолагу навещала обслуга из ближайшего форта.

– Говнотик ты, – вздохнув, уныло выругалась девчонка.

Робот заинтересованно пошевелил башней:

– Незнакомое. Слово. Интересно.

– Ничего-о-о-о! Ты еще от меня много всяких интересных слов услышишь. Только, боюсь, они тебе не сильно понравятся.

Соленый ветер, нагоняя волну, раскачивал приткнувшиеся к причалам лодки. Кир остановился неподалеку от них, у гостевого шатра, освещенного серебристой трепетной луной, и, шепнув часовому пароль, прошел внутрь.

Глава закупочной комиссии Леонид, поглаживая бритую голову, что-то тщательно подсчитывал, записывая на листке плотной желтоватой бумаги бесконечные лиловые цифры. Писал не чернилами, не пером, а дублированной в синем Поле ручкой, в довоенные времена называвшейся «шариковой». Лекса недавно рассказывала, что название это – в честь древнего литературного героя, Шарикова, превращенного злым волшебником в собаку. Или, наоборот, из собаки – в человека. Как-то так.

– А, это ты… – подняв глаза, Леонид указал рукой на скамейку. – Садись. Пиво будешь?

– Напился уже. Слышь, кажется, Стефан говорил, что нам нужны наемники-специалисты.

– Да, хороший дизелист бы не помешал. И электрик.

– Ну, электрика у меня нет, однако…

Кирилл коротко рассказал о воине по имени Джаред Хорг, напомнив о том, как тот вступился за кронштадтцев в недавней битве с мороками.

– А, этот тот парень с мечом? – задумчиво покивал Леонид. – Судя по твоим рассказам – воин добрый.

– Не то слово!

– И сколько он хочет?

– Немного, – десятник усмехнулся. – Паек и пять процентов добычи.

Глава комиссии сверкнул глазами и негромко, с хрипотцой, рассмеялся:

– Пайком мы его обеспечим. А вот насчет добычи – увы… Он ее может долго дожидаться. Так ты говоришь, Хорг этот ищет пристанище на зиму? Что ж, понятно. Сейчас многие ищут. Однако не соглядатай ли он?

– Соглядатай? – на этот раз расхохотался десятник. – С такой-то приметной рожей? К тому же можно засунуть его в какой-нибудь дальний форт – что он там высмотрит? Тем более, он мне кое-что поведал о береговой сволочи. И много чего может рассказать Совету. Правда, говорит не очень – шепелявит.

– Все дампы шепелявят, насколько я знаю…

– Дампы?

– Так их прозывают. Еще говорят – «люди мусорной кучи». Слишком уж они безобразны. Впрочем, ты сам видел. Кстати, дампы всегда отличались верностью… так что и этот, будем надеяться, не предаст. – Леонид встал со скамьи и с хрустом потянулся. – Пусть он расскажет на Совете все, о чем спросят. А там поглядим. Опытные бойцы нам нужны.