Звездный час иуд - Александр Кузнецов

Советские инженеры и конструкторы в 1932 году создали настоящий шедевр.

Локомотив этого типа считался самым мощным в Европе. Выпускался крупной серией до 1942 года. На Всемирной Выставке в Париже в 1937 году модификация ИС20- 16 завоевала Гран – При. Здесь вполне можно употребить заезженный штамп – паровоз произвел фурор. Не случайно же все другие конкуренты остались в тени. Этот паровоз с футуристическим обтекателем еще в 1937 году развивал скорость 155 километров в час. Год спустя достигли 170 километров. А в 1957 этот паровоз, до этого немало побегавший по железным дорогам страны, выдал 175. По утверждению старых машинистов, ИС не напрягаясь, мог выдать на десять километров выше.

Если верить непроверенным данным, на прямых участках дорог локомотив бежал со скоростью 185 километров. В Германии и Англии для достижения рекордов строили специальные паровозы. Немцы на гоночном образце до войны преодолели рубеж в 200 километров в час. Англичан же явно задушила бородавчатая дурно пахнущая жаба. Они поднапряглись, дружно выпрыгнули из кальсон, построили аппарат, и под горку разогнали его на два километра быстрее, чем немцы. Одним словом, все как всегда. Англичане и немцы принялись мериться, у чьего паровоза труба толще, дым гуще и тендер длиннее. А в это время в СССР бегало по линиям, и таскали пассажирские составы шесть с половиной сотен серийных ИС. До войны паровозы наряду с самолетами считались показателем уровня развития техники в стране. На смену им уже готовились следующее поколения – электровозы и тепловозы. Была разработана целая программа по качественному улучшению железнодорожного полотна, что значительно повышало путевую скорость. Но, началась война…

– Товарищ, вы подозрительно долго изучаете локомотив. Позвольте поинтересоваться, с какой целью?

Сергей Николаевич вздрогнул от неожиданности. Ну, нельзя же, право слово, так витать в эмпиреях. Повернулся и замер. Перед ним стоял майор НКВД и с усмешкой смотрел на него. Профессор, естественно, тут же испытал нескрываемую радость от встречи с любимыми, до мелкой дрожи в печенках, органами. Ой, как обожает у нас народ охранителей государства! Он машинально встал по стойке смирно. Ну, надо же, до какой степени въедается в мозговые ткани рефлекс. Значит, уважает человек силу.

– Ну, что вы Сергей Николаевич, – укоризненно показал головой майор, – вы же совершенно свободный человек, а ведет себя, так будто еще в тюрьме находитесь.

– Витя!? Ну, напугал. Простите, Виктор Иванович…

– Будьте проще, товарищ профессор, и тогда весь комиссариат внутренних дел потянется к вам, как к родному, с распростертыми объятиями. А все двери кабинетов будут гостеприимно открыты настежь.

– А вот это уж лишнее. Мы, без излишней помпы обойдемся. Здоровее будем.

И они обнялись, будто не виделись много лет. Со стороны посмотреть – родственники. Родные братья. Вот она – долгожданная смычка научной интеллигенции с представителями власти. Готовый плакат для агитационной работы. Эх, жаль, наши современные отечественные правозащитники этой слезы выбивающей картины не видели. Многое потеряли.

– Не ожидал, – заулыбался профессор, – а у тебя, я вижу, все теперь в полном порядке.

– Да и у тебя тоже. Я же говорил тебе, что нас ждут изменения.

– Так понимаю, ты приложил к моему освобождению свою мозолистую руку?

– Самую малость. А чего мы стоим? У нас впереди очень много важных дел.

Машина подана, товарищ ученый.

– Так мне обязательно надо отметиться о прибытии. – Заволновался Карповский. – Об этом в тюрьме предупредили и адрес дали. Я даже в Ленинграде не задержался. Строго по времени.

– Уже отметился…

Ученый непривычно влез в легковой автомобиль. Якимов ловко, одним движением сел рядом.

– Сейчас тебя будет ждать небольшой сюрприз, – пообещал он. Сергей Николаевич не испытывал никакой неприязни к своему лагерному товарищу.

Ну, и что, форма у него. И не таких деятелей видели в тюрьме. Там, и министры, как шелковые ходили, а тут – подумаешь; ну, майор. Ну, НКВД. И генералов видели, общались. Такой же бывший ЗК. Сергей Николаевич, не отрываясь, смотрел в окно. Новые многоэтажные дома стояли на месте старых построек. В городе кипела жизни. Водитель, как понял профессор, специально устроил для него небольшую экскурсию. В глаза бросилось большое количество автомобилей. Когда выехали на Тверскую, у Карповского вообще перехватило дух. Ему показалось, что улица забита автотранспортом до предела. Автобусы, грузовики, легковушки, огромные, словно дредноуты двухэтажные троллейбусы. Вся эта железная река ревела, дымила, мчалась. По тротуарам идут пешеходы.

Открытые доброжелательные лица москвичей, легкий пар от дыхания. Они даже и не догадывались, что живут в эпоху диктатуры.

– Как же вы умудряетесь ездить в такой сутолоке? – Спросил он у водителя, старшего сержанта. – Пять лет назад подобного не было.

– Да, теперь в оба приходится смотреть,- улыбнулся водитель, явно польщенный вниманием к своей нелегкой профессии. – Два года назад такого еще не было. Месяц назад мне на повороте прицепом крыло помяли.

– Посадили? – Насторожился Карповский.

– Кого?- Не понял водитель.

– Того, кто крыло смял.

– Зачем. Выплатил стоимость восстановительных работ до копеечки. Теперь осторожнее будет водить машину.

Чекист фыркнул. Не может наша интеллигенция без мозговых штампов обойтись. Если НКВД, то в обязательном порядке должны всех сажать и наказывать, делать больше нечего. И куда катится этот мир?

Эмка въехала во двор нового дома. Якимов помог выбраться из салона смущенному ученому. Вошли в подъезд. На лестничных площадках пахло свежей краской. На третьем этаже чекист нажал кнопку электрического звонка. Немного подождал, решительно открыл дверь, сделал пригласительный жест Карповскому. Тот ничего не понимая шагнул в прихожую. Перед ним стояла жена и дети. Повзрослевшие дети.

– Катя, Миша, Вера, Вася…- бормотал профессор, обнимая своих самых близких людей. – Вы же должны быть в Ленинграде…

– Сережа, нам помог переехать Виктор Иванович,- жена плакала от радости.

Ее женское сердце подсказывало. Самые худшие годы позади. Они опять вместе. Сергей Николаевич тоже не скрывал слез. Дети, догнавшие его в росте, повисли на плечах. Это самый лучший подарок за всю его жизнь.

Якимов тактично отвернулся в сторону. У него еще не выветрилась из памяти картина, когда не так давно он обнимался со своими близкими.

Будто с того света вернулся. А что, пожалуй, так и есть. Вернулся из другого мира.

– Прошу за стол. Мы с утра ждем, – зачастила жена,- Виктор Иванович, не отказывайтесь.

Карповский чувствовал себя не в своей тарелке. За столом не знал, куда деть руки. Смущенно осматривал квартиру. Большие окна, высокие потолки.

Все это больше походило на настоящую сказку, на волшебство золотой рыбки или всемогущей щуки. У этой волшебной силы были имена. Один из них Виктор Иванович Якимов, а другой сам Лаврентий Павлович Берия. Самый близкий и лучший друг ученых и конструкторов страны, а также прочей богемы. Просто они об этом еще не догадывались.

– За тебя, Витя…- Катя подняла бокал с шампанским.

– Папа, а ты к нам надолго?- спросила дочка Вера, взглянула на чекиста, и, смутилась.

– Навсегда. – Уверенно заявил Сергей Николаевич. – Честно говоря, я до сих пор не могу прийти в себя. Об этом мы даже с Витей, простите, Виктором Ивановичем, там даже и не могли мечтать.

– Вы тоже были там? – Удивилась Катя.

– У нас даже нары по соседству располагались. Если бы не Витя, то… вообще, мне бы пришлось нелегко.

– Извините, я не знала, что вы, Виктор Иванович, тоже…- женщина в знак уважения сжала его ладонь.

– Пустяки. Мы живы, а это главное. Мне пора – служба. Сергей Николаевич, пока отдохните. Две недели у вас есть. Походите по театрам, музеям. А потом приступите к работе.

– Моя лаборатория. Мыши…

– Под лабораторию вам выделили целое здание. Все с вашей живностью в порядке. Даже прибавление есть. Не знаю, как правильно сказать, омышились ваши подопечные мыши. Немного адаптируетесь, и приглашаю вас в гости. Познакомлю со своими.

Майор тепло распрощался со всеми домочадцами. Несколько дней Карповский приходил в себя. Каждый вечер подолгу мылся в ванной. Отъедался.

Отсыпался. Общался. Отогревался. Читал. С удовольствием ходил с супругой по магазинам, чего раньше делать абсолютно не любил. Даже от разглядывания полок с товарами можно получать удовольствие. Откровенно беседовал с детьми, и поражался, какими умными они стали. Через пять дней позвонил Якимов. Не прошло и двух обещанных недель для отдыха.

Профессор понял, что просто так отрывать его лагерный товарищ не будет.

– Сергей Николаевич, извини, но, мне бы с тобой по одному вопросу пообщаться. Скажи когда будешь готов.

– Могу сейчас. Честно говоря, Витя, меня уже к работе тянет. Да и лабораторию надо проверить.