Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу

– Как глубоко ты во мне заблуждаешься, Нолл; уверяю тебя, подобным предрассудкам я чужд, – отозвался Марк, морща высокий лоб. – Подобное положение вещей меня весьма утешает, если угодно; простые арендаторы вряд ли окажутся такими же несносными, как кое-кто из свободных землевладельцев-фригольдеров, ныне проживающих в деревне.

– А, кажется, теперь я тебя понял. Ты надеешься, что сможешь потолковать с мистером Уинтермарчем точно с разговорчивым прохожим на улице и обсудить с ним общие интересы, да так, чтобы его избыточная гордыня между вами не встала, – предположил Оливер.

– Именно. «Избыточность» – вот ключевое слово. Попробуй войти в мое положение, взгляни моими глазами на Далройд. Скромное поместье, аккуратненькое, практичное, прибыльное, в нем есть все, что нужно для ведения хозяйства, – и не больше; я с ним отлично справляюсь, причем без излишней показухи. Все сбалансировано, все гармонично и соразмерно. Невоздержанность, выход за подобающие рамки заставляют возгордиться собственными свершениями, гордыня же делает человека невыносимым. Словом, я-то как раз предпочитаю простоту и умеренность. В жизни, Нолл, следует всегда стремиться к простоте – ночью спать будешь крепче.

– Я это запомню. Кстати, не ты ли только что признался, что Далройдом управляет от твоего имени мистер Смидерз Незаменимый?

– По сути дела управляет, вот как в точности звучали мои слова, мистер Лэнгли, – отозвался сквайр, – хотя ты меня отлично понял, сдается мне. Ну же, вперед, дружок, – это уже относилось к Меднику, ибо сей джентльмен не питал ни малейшей склонности к каверзным подзуживаниям, – здесь для тебя ничего интересного нет, право слово.

Поскольку из конюшен так никто и не вышел и позаботиться о Меднике и гнедой кобылке было некому (так что Марк вполне укрепился в своих предположениях), джентльмены возвратились к особняку, там спешились и привязали лошадей на лужайке под елями, а оттуда уже направились ко входу.

Перед ними стояло огромное строение в три этажа высотой, с декоративной надстройкой на покатой черепичной крыше, с зубчатыми фронтонами и нависающим гнездом дымовых труб. Два крыла, унылые и потрепанные непогодой, раскинулись по обе стороны от главного здания и входа, остальные пристройки расползлись позади; флигели, столь же унылые и потрепанные, торчали под странными, зачастую неожиданными углами. Царство уныния, упадка и жутковатой тишины – вот что представлял собою Скайлингден-холл.

От гравиевой подъездной дорожки несколько ступенек вели к массивному каменному портику. Это прихотливое сооружение высотой не уступало дому в целом; у самого его подножия открывался цокольный дверной проем под аркой, сама же дверь терялась в углублении. Чуть выше крепился герб – с мантией, щитодержателями, шлемом, все как полагается; над ним виднелось трехцветное окошко в обрамлении восьмиугольных угловых башенок, а над окном – высокий ступенчатый щипец. На плоской грани фронтона красовалось декоративное круглое окно изрядных размеров – архитектурный изыск, немедленно заинтересовавший Оливера. То было окно-«роза» (такие еще называют екатерининскими), весьма тонкой работы, с прихотливыми резными средниками, сходящимися к округлой ступице, подобно спицам в колесе. В центре ступицы переплетались в сложном узоре ажурные инициалы «С» и «К». Портал и окно располагались так, чтобы просматриваться сквозь широкую вырубку, доходящую до конца выступающего мыса, так что «розу» видно было издалека и отовсюду. Вот он, подумал про себя Оливер, зловещий «Скайлингденский глаз» – часть великолепного творения архитектурного гения.

– Что за великолепное окно: настоящий шедевр! – воскликнул он, замирая перед внушительным порталом и любуясь этой достопримечательной деталью. – Да какое здоровенное! Потрясающая работа, само совершенство! В жизни своей не видел такой красоты! Ты не знаешь, кому пришло в голову такое создать?

– Да тому, кто усадьбу строил, полагаю, – ответствовал Марк. – Кому-нибудь из рода Кэмплемэнов. Верно, отыскал рисунок в учебнике по архитектурному дизайну и велел его скопировать для себя. Так часто делается.

– Похоже, основное предназначение окна – освещать комнату на верхнем этаже, что бы уж там ни размещалось; сам видишь, как деревья в этом месте расступаются, пропуская свет. Что тем более важно, поскольку дом смотрит на север. Хм-м… Инициалы «С» и «К», там начертанные, означают «Скайлингден» и «Кэмплемэн», полагаю.

Джентльмены поднялись на крыльцо и вступили в тень портала; несколькими ударами дверного молоточка сквайр возвестил о своем прибытии. Спустя какое-то время на стук вышел невозмутимый седоголовый лакей. Он забрал у прибывших визитные карточки и тут же вновь исчез во мраке, из которого появился. Спустя еще несколько минут он возник опять и проводил гостей в темную прихожую, сквозь низкий сводчатый проход, по тускло освещенному коридору, вверх по широкой дубовой лестнице (стойки для перил покрывала прихотливая резьба), по мрачной и безмолвной галерее и наконец – в зал с высокими потолками, где света было куда больше, чем ожидалось, судя по пройденному гостями пути сквозь тьму. Свет, как тут же подметили джентльмены, по большей части струился сквозь круглое окно, глядящее на них сверху вниз; за стеклом сиял день, пусть даже пасмурный и облачный.

– Хозяин… сей же миг… изволит прибыть, – с трудом выговорил лакей, запинаясь на каждом слове. – Будьте… так добры… присаживайтесь. – И он вновь растворился во мраке.

– Кажется, на вопрос мы ответили, – промолвил Оливер.

– На какой такой вопрос?

– Да касательно того, какой именно комнате принадлежит жуткий «Скайлингденский глаз». Конечно же, это гостиная. И ничего в том загадочного.

– Сдается мне, для подобной архитектурной детали это вполне естественный выбор, – ответствовал сквайр, с любопытством оглядывая залу.

– Очень уютная комната, – отметил Оливер. – И содержится в недурном порядке, учитывая, сколь жалкое зрелище особняк представляет собою снаружи.

Хотя гостиная не принадлежала к числу самых веселых и солнечных на свете, особо унылой ее тоже никто бы не назвал. Взгляд различал камин, сложенный из резного камня—в нем пылал огонь, – декоративные карнизы, тканные из шерсти гобелены, ковровое покрытие с орнаментом из трилистников и глянцевые дубовые панели. Были там и портреты на стенах, и книжные шкафы, зеркало и этажерка, пара диванов, стол розового дерева и стулья с высокими спинками. Меблировка, удобная, прочная, качественно сработанная, тем не менее броской изысканностью не отличалась. Все в гостиной на первый взгляд было в исправном порядке; все дышало аккуратностью.

– Здесь не могу с тобой не согласиться, Нолл, – нахмурился Марк по завершении придирчивого осмотра. Не обнаружив, к чему придраться, он словно бы остался разочарован. – Гостиная содержится в чертовски неплохом состоянии – хотя здесь все равно мрачновато, невзирая на этот вон огромный недреманный глаз. Вот в Далройде, здесь ты уж мне поверь, ни одной мрачной комнаты не сыщешь.

– Ты забываешь, что утро выдалось пасмурное. Не верю, что новые жильцы заняли весь дом; особняк слишком велик. Скорее всего они отперли и обустроили лишь несколько комнат: здесь, в центральной части и в примыкающих крыльях.

Не успел сквайр ответить, как дверь со стороны галереи открылась, и перед гостями возник джентльмен весьма респектабельный. На нем был коричневый повседневный сюртук, темные брюки, табачного цвета жилет, крапчатый шейный платок и сапоги с коротким голенищем. В молодости ястребиное лицо его, наверное, поражало красотой, а теперь, в зрелые годы, по-прежнему оставалось и красивым, и ястребиным, даже при том, что слегка поблекло. Волосы, густые и длинные, казались чересчур черными; буйные бакенбарды сходились под подбородком. В придачу природа наделила незнакомца пышными темными усами, пронзительными глазами, в уголках которых собирались бессчетные морщинки, длинным узким носом и крупным ртом.

Джентльмен представился как мистер Вид Уинтермарч и должным образом поприветствовал нежданных гостей. Голос у него оказался зычный и звучный, хотя и суховатый. Говорил он с монотонной невыразительностью, интонаций почти не меняя. Мистер Уинтермарч сообщил, что супруга и дочь вскорости к ним присоединятся. За последнюю неделю семейству выпало принимать вот уже нескольких визитеров, и всем не терпелось познакомиться со сквайром Далройдским и его гостем, о которых Уинтермарчи так много наслышаны. Хозяин поблагодарил прибывших за то, что взяли на себя труд заглянуть в Скайлингден, но надежду на знакомство более близкое выражать отчего-то не стал.

– Вы, случаем, не из Вороньего Края родом, мистер Уинтермарч? – храбро полюбопытствовал Оливер после того, как все расселись по местам и служанка принесла чай и всяческие вкусности. – Я только потому спрашиваю, что сам я из Вороньего Края, а сюда приехал в гости на лето.