Убийство на бис - Алексей Макеев

— Кто он вообще и как давно появился в жизни Анны?

— Чуть больше года назад, — буркнул Лейбман. — По жизни — никто. Перекати-поле. Исколесил всю Европу, автостопщик, кажется. Последние годы жил в Турции, набрался там у местных умения очаровывать женщин. Да он, я думаю, и так им прекрасно владел. Этот Антонио пристраивался к богатеньким дамочкам, познакомился с Анной, когда та отдыхала в Греции. Подкатил на пляже, осыпал комплиментами, погладил плечико, поцеловал ручку — и все! Она его! С тех пор он жил за ее счет. Она повсюду таскала его за собой и внушала самой себе, что абсолютно счастлива!

— Неужели столь здравомыслящая женщина могла так легко поддаться?

Лейбман посмотрел на Гурова тяжелым взглядом.

— Баба есть баба! — произнес он с интонациями, свойственными Станиславу Крячко.

Гуров постукивал авторучкой по записной книжке. Лейбман, конечно, осветил ему ряд вопросов. Больше, пожалуй, на сегодняшний момент им говорить почти не о чем. Осталась разве что пара деталей.

— Еще несколько вопросов, Лев Хаимович, и я вас отпущу, — сказал полковник. — Теперь, после смерти Анны, будет ли реализован проект с участием актеров, выбранных ею?

Лейбман помрачнел. Гуров явно задел его больную мозоль.

— Надеюсь, — не слишком уверенно сказал он. — Немцы, разумеется, уже в курсе случившегося. Звонил герр Штальман, это хозяин конторы, спонсирующей проект. Он выразил соболезнование, сказал, что деловые вопросы мы обсудим позже. Надеюсь, это трагическое обстоятельство не повлияет на наши отношения и планы. — Лейбман отвел в сторону карие глаза, наполненные какой-то тоской.

Гуров видел, что он боится, в душе понимает, что, скорее всего, никаких совместных планов с немцами больше не будет. Следовательно, можно забыть и о мюзикле, и о деньгах.

— Средства немцы еще не перечисляли?

— Нет, — медленно ответил Лейбман. — Их должны были перевести после первого репетиционного просмотра.

— Еще один вопрос. Когда Анна составляла завещание?

Лейбман развел руками и ответил:

— Увы, об этом ничего не могу сказать. Вам лучше обратиться к ее нотариусу.

— Непременно так и сделаю, только кто он?

— Аркадий Вениаминович Корзун, — ответил Лейбман.

— Гражданин Российской Федерации? — уточнил Гуров.

— Да. У Анны было двойное гражданство — немецкое и российское. Вопросы подобного рода она предпочитала решать на родине.

— Понятно. Спасибо за откровенный разговор, Лев Хаимович. Возможно, вы мне еще понадобитесь.

— Ради бога, — ответил Лейбман, поднимаясь. — Я теперь здесь надолго застряну. — Он пошел к дверям.

Глядя на его сгорбленную фигуру, полковник подумал, что этот человек действительно уже немолод и утомлен жизнью. На склоне лет ему стоило бы уйти от финансовых дел и обрести покой.

После ухода Лейбмана Гуров посмотрел на часы. Он подумал, что наметил встречу с Викторий Павловной Рудаковой, но до сих пор так и не позвонил ей. А вдруг она откажется? Конечно, можно перенести разговор на завтра, а остаток сегодняшнего дня посвятить Тедески, но вот вопрос — удастся ли его найти?

Зная Крячко, Гуров почти не сомневался в том, что Станислав откопает итальянца из-под земли, но все же ничего нельзя исключать. Подумав, Гуров решил не спешить и не стал звонить Рудаковой. Вместо этого он набрал номер Крячко.

— Да, господин полковник! — Голос Станислава звучал совершенно не так, как обычно в разговоре с ним. — Ваш приказ выполнен. Задержанный скоро будет доставлен. Слушаюсь!

Связь разъединилась. Гуров удивленно хмыкнул. Что за игру ведет там Станислав? Но Лев Иванович доверял ему почти как самому себе и решил просто дождаться его. Пока что он открыл Интернет и набрал в поисковике: «Корзун Аркадий Вениаминович».

Всемирная путина не подвела. Нашлось несколько сайтов, где упоминалось это имя. В сети имелась информация о конторе нотариуса. Она находилась на Ленинградском проспекте. На сайте были указаны телефоны и часы приема. О самом Корзуне люди отзывались только положительно, рекомендовали его как опытного профессионала с безупречной репутацией.

Гуров, не теряя времени даром, набрал один из указанных номеров, который вывел его на секретаршу Корзуна. На просьбу пригласить самого Аркадия Вениаминовича она попросила представиться. Названная Гуровым должность, кажется, слегка ее напрягла.

Она слегка замялась, после чего спросила:

— А вы уже обращались к Аркадию Вениаминовичу?

— Нет, девушка. Но обратиться придется обязательно. Поэтому будет лучше, если вы ему это передадите прямо сейчас, дабы мне не вызывать его в свой кабинет.

Эта фраза возымела действие, и меньше чем через минуту в трубке зазвучал глухой баритон. Корзун в отличие от секретарши удивлен не был. Разумеется, ему было известно о смерти Анны Кристаллер. Конечно, он будет рад помочь следствию всем, чем может, за исключением нарушения вопросов деловой этики. Да-да, подробнее они это обсудят при встрече. Конечно, вопрос об этичности в данных обстоятельствах не совсем уместен, но все же… Хорошо-хорошо, полковник может подъехать к нему в удобное время, до шести часов вечера. А пока Корзун пожелал ему всего доброго.

Положив трубку, Гуров улыбнулся. С этим нотариусом придется побиться, прежде чем он раскроет все свои карты. С юристами и психологами вечно беда! Надувают щеки и твердят о профессиональной этике. Хотя в конечном итоге они все равно вынуждены сдаваться. Ведь у Гурова, оперуполномоченного по особо важным делам, возможностей куда больше, чем у них.

Понятно, что при его нажиме они сдадут своих клиентов с потрохами, поскольку добрые отношения с представителем закона для них важнее всех этических норм. Вот так, как бы цинично это ни звучало. Лев Хаимович Лейбман сейчас наверняка согласился бы с такими мыслями.

Но развить свои философские рассуждения Гуров не успел. Дверь кабинета распахнулась, и он увидел раскрасневшееся, но довольное лицо Станислава. Крячко подталкивал перед собой высокого брюнета, в котором сыщик сразу же узнал Антонио Тедески.

Итальянец был напрочь лишен той томности, которая не покидала его весь вчерашний вечер. Гурову даже показалось, что и роскошные волосы его как-то потускнели и висели безжизненными сосульками. Тедески был растерян и держался как-то подобострастно. Крячко же явно оказался хозяином положения. В руке Станислав держал ярко-красную спортивную сумку и чемодан, которые поставил перед Гуровым у стола.

— Вещдоки, — многозначительно сказал он.

Лев Иванович показал на стул перед своим столом, и Тедески несмело опустился на него. Гуров не знал, почему тот ведет себя так, чем именно сумел зацепить его Крячко, поэтому не торопился начинать разговор, чтобы не допустить ошибки. Он взглянул на Антонио. Тот ерзал на стуле, однако протестовать или жаловаться, кажется, совсем не собирался.

— Подождите одну минутку, — обратился к нему Гуров. — Вы хорошо понимаете по-русски?

Тедески открыл было рот, но за него ответил Крячко:

— Он отлично все понимает и готов принести чистосердечное признание, которое в нашей стране существенно смягчает вину. На суде оно часто становится главным доводом в пользу обвиняемого.

Тедески заморгал длинными ресницами, а Крячко, не желая выпускать инициативы, навис над столом и грозно спросил:

— Вы признаете свою вину?

Наверное, Станислав с первого же момента до смерти напугал Антонио своей манерой разговаривать. Тот закивал, но все же остатки разума, видимо, у него имелись.

Он повернулся к Гурову и спросил, растягивая слова:

— Вину в чем я должен признать?

Тут уже сыщик был наготове и спокойно сказал:

— У знакомой вам Ольги Летицкой в сумочке была обнаружена коробочка с наркотическим веществом. Довожу до вашего сведения, что препарат этот в нашей стране запрещен. Его распространение, равно как и хранение, карается по закону. Так вот, на сумочке Ольги обнаружены ваши отпечатки пальцев. Но самое неприятное, что они найдены и на коробочке. Как вы это объясните?

Антонио совсем поблек, но признавать свою вину не спешил. Он закатил глаза и задумался, но тут снова вмешался Крячко.

— Признаешь, что подбросил порошок Летицкой? — спросил он. — Между прочим, отпираться не советую, поскольку видеокамера зафиксировала этот момент. Тебя, наверное, удивляет, что она была установлена в твоей комнате? Наверное, доверие хозяйки ты давненько утратил, да? — Крячко будто по-дружески подмигнул Тедески, однако его лицо тут же снова приняло жесткое выражение. — Если сейчас будешь отрицать очевидное, то это станет серьезным фактом, действующим против тебя! У нас, знаешь, не Германия, и условия в тюрьме совсем другие.

Гуров внутренне оторопел от беспардонной лжи Крячко. Ему ли было не знать, что никакой камеры в комнате Тедески не было в помине! Станислав сейчас просто шел напролом, блефовал напропалую. Гуров не одобрял подобных методов. Сам он поступал так редко, лишь в тех случаях, когда был стопроцентно уверен в том, что блеф удастся. Но Крячко разошелся, и сейчас Гуров уже не мог его остановить.