Королевство ведьм (СИ) - "Focsker"

До своего окна на втором этаже по крыше соседних домов я не шел, а буквально полз. Ели живой, я с трудом открыл чёртовы ставни, весившие для меня сейчас целую тонну. До рассвета было ещё далеко, сегодня мне в роли мокрой водоплавающей крысы удалось вернуться домой пораньше, а это значило, что сегодня, возможно мне удастся поспать на пару часов дольше. Едва я скинул с себя одежду, лицом ударился об подушку, провалившись в сладкий сон, как нечто с грохотом врезалось в створки моего окна. Лень, слабость, усталость, словно после стокилометрового марафона мой усталый разум боролся с любопытством и чувством самосохранения. «Ещё пять минут» — в непривычной для себя форме требовательно повторял чужой разум.

Расплющив глаза, первым делом я столкнулся с серостью, царившей за щелями окна. Вполне возможно, была ещё ночь, и мне просто показалось. Только я подумал об этом, как непонятный шум за окном вновь повторился. Выругавшись, я высунул свою любопытную голову в окно, получив в ответ добрым порывом ветра, перемешенного с моросью. С минуты на минуту должен был начаться дождь.

Шум повторился, но только в этот раз он был чуть выше, словно, переместившись на нашу крышу, он вынудил меня встать на карниз и под другим, очень опасным в моем текущем состоянии углом, взглянуть на предполагаемого виновника.

На нашей крыше с перебитым крылом барахталась чайка. Молчаливая, словно мёртвая, она, взглянув на меня, вновь тыркнувшись, замерла, демонстрируя мне свой изящный клювик. «Попытайся я тебе помочь, и ты обязательно меня клюнешь, да?» — Подумал я, возвращаясь в свою комнату. Тащиться за этой птицей, да и в такую погоду было глупо. Я слаб, да и к тому же ранен, зелья усиления в таких количествах пить нельзя, множество моих связок и сухожилий сильно пострадали от излишних нагрузок, на их фоне обычное рассечение или даже стрела, застрявшая где-нибудь в грудине, выглядела бы более безобидной. «Мне нет дела до чёртовой птицы, она ведь точно меня клюнет, или укусит, как и любая собака» — С этой мыслью я вновь залез на карниз, заглянув на крышу. К моему счастью и глубочайшему облегчению, птицы там уже не было. А, как говорится: «Нет тела — нет дела». Только-только я вновь позволил себе проиграть дуэль в поединке против своей подушке, казавшейся мне теперь самой идеальной на всем свете, как очередной, но теперь более отчетливый стук в окно вновь развеял приятное состояние полудрёма.

— Никого нет дома! — по слогам в подушку прокричал я.

— А где тот плохиш, который мне сейчас ответил? — Расценив данное заявление как игру, спросила находившаяся по ту сторону окна Брунхильда.

«Плохиш? Сколько часов прошло с момента моего возвращения и её визита?» Несмотря на усталость, во время возвращения, я тщательно всматривался в каждую тень, тучку, и даже лошадиную кучу, оставшуюся на дороге. Никого не было, а значит, это всего лишь игра моего разума с её словами. — раздражённый навязчивостью молодой ведьмы, в спешке, взглядом пробежался по комнате. Благо, мне хватило сил спрятать и замаскировать все улики. Никаких следов быть не могло, осталось лишь выяснить, о чем говорила эта девушка.

— Помер этой ночью. Чего тебе, Бьянка? — в зависимости от её ответа и действий можно было понять, чего ожидать в дальнейшем.

Оконные створки распахнулись. Как ни в чем не бывало, ведьма влетела в мою комнату и зависла в воздухе. В её золотистых, слегка обиженных глазах было множество вопросов, задавать которые та не спешила.

— Ради птички ты даже на карниз полез, а для меня окно открыть сложно? — «Боже, только не говорите мне, что именно из-за этого сталкерша назвала меня плохишом!» Всё тело болело, некоторые мышцы неестественно опухли. Каждая клеточка требовала отдыха, сна и покоя, вместо которого я вёл светскую беседу с человеком, считавшим меня своим трофеем.

— Птичка, ради которой я полез на карниз, плохо кончила. Можешь поискать её тельце под окнами дома. — Суровый и жестокий ответ, по идее не суливший налаживанию наших с ней отношений, каким-то образом развеселил Брун, вызвав неуместный смех и улыбку на её лице.

— А вот и нет. — С её шляпки как по волшебству сорвался белый лепесток, по форме напоминавший кусочек чьей-то кости. Крутанувшись в руках ведьмы пару раз, он сначала принял форму неведомой мне зверушки, а после и вид всё той же чайки, подбитой на одно крыло. — Никудышный из тебя злодей, Глауд. — Вернув своё украшение в былую форму, произнесла та.

«Действительно» — Вспомнив об оставшемся в подвале голодном и напуганном ребёнке, подумал я. Отчего-то сейчас я смотрел на Хому не как на постороннего человека. Ребёнок напоминал мне прибившуюся дворнягу, имевшую возможность каким-то образом вызвать в моем лице капельку сочувствия. Это дитя стало для меня чем-то на подобии питомца, за которым в тайне от родителей и посторонних мне предстояло присматривать. Вот только как? По расписанию кормить, поить, выносить дерьмо и надеяться, что она к нужному часу не сдохнет в сыром подвале? Подобного рода забота для меня в новинку. Я всегда думал лишь о себе и своих целях, зачастую не скупясь в выборе средств их достижений: шантаж, вымогательства, подкуп. Я без проблем манипулировал обычными людьми, называвшими себя «планктоном». Когда кто-то из них умирал, я ничего не чувствовал. Рождался — то же самое. Массовка, бродившая по городу — вот, кем они были. Однако этот ребёнок как-то умудрился стать чем-то другим. Пойдя на столь неоправданный риск, я совершил много глупостей, ошибок, едва не погиб, получив взамен лишь новую порцию эмоций, странных и чем-то схожих с теми, которые накатывали на меня в моменты удачной охоты. В благодарность я не получил ничего, кроме взгляда, боготворящего и верящего только в меня. Шикарное чувство. Интересно, отцы в моем мире испытывали те же чувства к своим детям?

— Идём, с низу тебя ждёт сюрприз, да и наши матери на первом этаже уже, скорее всего, начали обсуждение новых убийств. — Вновь вернув своему лицо некий пофигизм, проговорила Бьянка.

— А с чего ты решила, что мне это интересно? — Насторожился я.

— Даже сейчас, когда разговор касается этого, ты ведешь себя более общительно и заинтересованно. Тебе нравится слушать о трупах, но не нравится говорить со мной… — Чуть не сорвав дверь с петель, недовольно фыркнула ведьма, спрыгнув на пол со своего посоха, и направившись вниз, на первый этаж, где уже во всю шли некие обсуждения.

Холодный ветер вперемешку с моросью ворвался в открытое окно, которое ведьма за собой так и не закрыла. Тучи сгущались, где-то вдалеке над крышами дальних домов виднелись несколько мачт, прибывших в порт на разгрузку кораблей. На нас двигалась стихия, первозданная и неподконтрольная. Подгоняемая ветрами перемен, она, грозно сотрясая небеса, поднимала десятиметровые волны, обещая могучими порывами сорвать кровли и уничтожить всё, что только ей не по душе.

«Кажется, она обиделась» — подчеркнув схожесть между ураганом и Бьянкой, подумал я.

Глава 10

Наш район всегда был особо многолюдным. Вот только толпы собирались разве что возле местных кабаков и глашатай. Редко какая мастерская удостаивалась внимания, а тут…

Не знаю, как я умудрялся спать, когда подо мной бродило целое стадо слоних со своими выводками, но такая внезапно пришедшая популярность к мастерской матери меня слегка смутила.

— Что здесь происходит, Сигрид? — Растолкав пару незнакомых чумазых и беззубых кокеток, я попытался разузнать у старшей о происходящем.

— О, не прошло и двух дней. — Подскочив ко мне, подняла кружку сестра. — За Глауда и Хёхенгенду, сведшую нас вместе! — Толпа ликующе отозвалась. По мастерской прокатилось несколько щелчков, характерных отрывшимся бочонкам.

Восхваляя свою богиню удачи Хёхен, женщины отмечали сразу несколько событий, первое, и самое значимое из которых — уменьшение налога до ставки столетней давности. Это было просто невероятным событие, но ещё более невероятным стал срыв Тэтэнковских кандалов с шей местных Вигельвагенов — торговцев, тянувших на север всё, что плохо росло, долго хранилось и просто было не востребовано на юге. Кандалами называли налог, выплачиваемый человеком не знатных кровей при покупке местных земель, предприятий, строений и рабов. С его отменой и налоговым откатом теперь каждый крестьянин мог позволить себе на сэкономленные деньги купить раба, взять надел земли и возделывать его. Всё это сильно подняло авторитет местной правительницы в глазах её поданных. Недовольные резко стали счастливыми, а мне предстояло добавить в свои планы ещё пару пунктов, связанных с подрывом авторитета местного бургомистра.