Капкан для невесты - Айрин Лакс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Камилла
Я просто не могу поверить, что реально пришла к едва знакомому мужчине в спальне и собираюсь… Даже не знаю, что именно Лорсанов ждет от меня, но явно ничего приличного.
Иначе бы обстановка, время и даже его поза были бы другими.
Мне кажется, что он мужчина, который просчитывает все наперед, и ничего не делает просто так. Это впечатление возникло уже давно, но окончательно оформилось буквально сегодня.
Взять хотя бы обещание, данное им год назад…
Он потребовал, чтобы я его поцеловала, и вот, пожалуйста, я сама пришла к нему в спальню.
В спальню к взрослому мужчине…
И как бы я ни бравировала, считая себя довольно смелой и раскрепощенной, сегодняшние поцелуи показали, что я мало что знаю об этой стороне вопроса, если вообще знаю хоть что-то.
С Фархатом было иначе, но Лорсанов — другой.
В нем каждая черта грубее, взрослее и глубже. Поцелуи — терпкие, пьяные, а хватка безумно крепкая и требовательная.
— Мы так и будем сидеть без дела? — спрашивает мужчина изменившимся голосом, продолжая разглядывать меня, немного сощурившись.
Я взволнованно перебираю пряди волос.
Внезапно меня пробивает осознанием: я стою напротив светильника. Свет подсвечивает фигуру так, что тонкая одежда кажется совсем невесомой, полупрозрачной.
Поняв, чем именно Лорсанов во мне так заинтересовался, я сердито стягиваю полы халата поверх сорочки. Но он такой же тонкий, толку вышло немного.
Передвигаюсь в сторону, теперь свет меня не предаст и не выставит на обозрение. Едва заметная усмешка трогает губы мужчины.
У него красивые, резко очерченные губы. Лицу Лорсанову идет приятный полумрак. Света торшера хватает, чтобы рассеять тьму, но все же теней хватает. Одна из таких ложится на его лицо, делая шрам почти незаметным, а мужчину — привлекательнее.
Пульс разгоняется неожиданно быстро, подкатывая комком к горлу.
В чем дело? Я же считала его неприятным типом, грубияном и считаю таким до сих пор, но теперь у меня есть возможность пристальнее разглядеть внешность Лорсанова, и поневоле в голову закрадывается мысль, что я недооценила его.
Его желтоватые глаза сейчас потемнели до цвета густого, травянистого меда. Взгляд теплеет, наливается жаром, который согревает и меня тоже, разрастаясь в груди.
— Ладно, кажется, я тебя переоценил, трусишка.
Вздох и пренебрежение в его голосе слишком явные.
— Врач тебя осмотрел?
— Да.
— Что сказал?
— Ушиб. Мне дали обезболивающую мазь, сказали, сколько раз в день наносит. Даже опухоль спала.
Я отвечаю, охотно вдаваясь в подробности, потому что так можно потянуть время.
— Ясно.
Лорсанов снова адресует мне легкую усмешку, на этот раз мужчина смотрит на меня, как на несмешленыша и качает головой:
— Ладно, девочка. Эксперимент провален. Ты только в знакомой обстановке представляешь из себя что-то. При других обстоятельств ничем не отличаешься от своих сверстниц, воспитанных в строгих традициях. Извини, моя вина. Просчитался, подумал, ты более яркая… В общем, сделаем так…
Лорсанов небрежным кивком указывает на дверь.
— Сегодня ты отправляешься спать, отдыхаешь, а завтра утром я отправлю тебя домой к отцу. Поедешь с водителем.
На глазах закипают слезы.
— ЧТО?! Но почему?
Глаза Лорсанова вспыхивают странным, желтоватым светом.
— Я думал, что взял в дом взрослую девушку. Но, увы… У меня нет времени возиться с маленькими нерешительными девочками. Пусть тобой займется отец.
А я-то знаю, как отец мной займется: просто в монастырь отправит! Без возможности вырваться оттуда…
Я колеблюсь.
Сердце вот-вот выскочит из груди.
Что же делать?!
Больше всего меня раздражает невозмутимый вид мужчины, который перестал на меня смотреть и уткнулся со скучающим видом в какую-то толстую и наверняка скучную книгу.
Совсем никуда не годится! Я, что, скучнее, чем эта книга?!
Наказать его за все пренебрежение, высказанное в мою сторону — уже будет считаться наградой.
Так. Ладно! Это всего лишь поцелуй. Он не обязан мне нравиться. Просто быстро его поцелую.
Пусть не думает, что я трусиха.
Решившись, я быстро-быстро, пока не передумал, забираюсь на кровать, прямиком на колени Лорсанова.
Он бросает на меня взгляд поверх книги. Его глаза — расплавленное золото, в котором мелькает любопытство.
Пальцы дрожат. Тело охватывает жаром, дрожью и предвкушением — соверршенно неуместным, но очень сильным.
Лорсанов изгибает бровь в ожидании. Я вытягиваю из его рук дурацкую книгу и опускаю ладони на плечи, едва не отдернув руки в тот же миг. Слишком твердые, слишком горячие мускулы под моими пальцами.
