Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи - Елизавета Дворецкая

– Охотно верю, хотя, признаться, я не уточнял, ездил ли он сюда за благословением, – легко ответил Гельд, словно кто-то имел право не верить фрие острова Туаль. – Очень может быть, что и не ездил, даже скорее всего. Видишь ли, ему в детстве сильно не повезло: его в трехлетнем возрасте продали в рабство, и он до восемнадцати лет вообще не знал, что является по рождению конунгом и единственным наследником Стюрмира конунга.

– А Стюрмир конунг умер? – Эрхина подняла брови, сделав вид, что впервые об этом слышит, и даже слегка наклонилась вперед. – Мои певцы не знают песни о его смерти.

Гельд посмотрел на нее с удивлением: его, в свою очередь, изумило то, что хоть один человек не знает этой новости, которая на два года старше Торварда конунга.

– Поистине здесь – Иной Мир! – ответил он, почтительно и вместе с тем непринужденно усмехаясь. – И голоса низменной земли сюда не доходят. Стюрмир конунг умер уже лет как двадцать семь. Его погубила каменная лавина, которую на него обрушил великан по имени Свальнир. И, прямо скажу, это событие достойно самой пышной песни, которая будет приводить слушателей в содрогание и восторг. Жаль, подходящего скальда пока не нашлось.

– Я ничего не слышала об этом! – небрежно ответила Эрхина, своим незнанием как бы выбрасывая из действительности и само событие. Бытие – это божественное знание, а чего боги не знают, того как бы и вовсе нет. – Когда сюда приедет законный наследник Стюрмира конунга, перечислит мне своих предков, расскажет о гибели Стюрмира, тогда мои певцы запомнят, и я буду об этом знать.

«И тогда эти события появятся в действительности», – подразумевалось в ее умолчании.

– Боюсь, что Бергвид сын Стюрмира не сможет перечислить тебе всех своих предков! – Гельд с сожалением улыбнулся. – Как я начал тебе рассказывать, он первую половину жизни прожил рабом и его никто не учил тому, что нужно знать благородному человеку. Пожалуй, если ты спросишь его, кто были первые люди на земле, он и того тебе не ответит.

– Значит, он недостоин предстать перед Богиней! – отрезала Эрхина. – И хватит о нем. Разве ты приехал говорить со мной об этом жалком неуче?

– Вовсе нет. Просто я хотел рассказать тебе новости, если уж так получается, что сюда они не доходят. Я подумал, что они тебя позабавят.

Эрхина слегка повела плечом, словно говоря: благодарю, но это лишнее. А Гельд отметил про себя, что «занятными и поучительными», как принято говорить, здесь считаются только те «новости», о которых еще Один беседовал с великаном Вафтрудниром. Во время этой беседы он внимательно следил за тем, как она принимает его речи, и все прикидывал, велики ли надежды на успех его поручения. Раз уж он за это дело взялся, его следует довести до конца. Но чем дольше Гельд наблюдал за правительницей священного острова, тем более безнадежным казалось его дело. Но отступать было некуда. Как говорят в говорлинском городе Ветроборе, назвался грибом – лезь в корзину.

– Конечно, я приехал для того, чтобы говорить с тобой не о Бергвиде сыне Стюрмира, а совсем о другом человеке, гораздо более достойным того, чтобы его именем тревожили твой слух, – продолжал Гельд, теперь уже не улыбаясь и строя свою речь по возможности почтительнее.

Слыша привычные слова, фрия Эрхина немного расслабилась на своем высоком троне – проницательный Гельд это заметил и посчитал недобрым знаком. Она явно была не готова к тому, что ей предстояло услышать.

– Кто же это такой? – спросила она, и по лицу ее было видно, что она знает ответ.

– Торвард конунг из Фьялленланда. Он прислал меня сюда с подарками для тебя, чтобы еще раз выразить тебе его почтение и восхищение твоей красотой и мудростью.

На лице фрии еще сильнее проявилось облегчение и удовольствие: вот теперь она слышала действительно то, чего ждала. У Гельда мелькнула надежда.

– Ни одна из женщин, кого он встречал в жизни или о ком слышал, ни одна из героинь древности, о коих сложены песни и саги, не может в его глазах сравниться с тобой! – продолжал он с глубоким чувством, всеми силами стараясь оправдать возложенное на него доверие. – Только ты одна воплотила в себе красоту и твердость духа Гудрун, отвагу и мудрость Брюнхильд, и ни в одной саге нет слов, чтобы во всей полноте выразить, как глубоко Торвард конунг восхищен тобой. Твой образ сопровождает его днем и ночью, во сне и наяву, и все прочие женщины в его глазах теперь все равно что бледные тени перед ярким солнцем.

Эрхина благосклонно улыбалась, слушая эту хвалебную песнь, которая проливалась на ее душу сладким медом.

– Я рада встретить в нем такую учтивость, достойную истинно благородного человека! – гораздо мягче и приветливее, чем раньше, сказала она. – Я буду рада, если Торвард конунг еще когда-нибудь навестит священную землю Туаля.

По рядам туалов пробежал шепот: не многие удостаивались такой чести, как быть приглашенными сюда самой фрией. Ниамор хмыкнул вслух, и в глубине его самоуверенного и не такого уж гибкого сознания впервые мелькнула некая смутная мысль о соперничестве.

– Ему будет, несомненно, приятно это услышать, – заверил Гельд. – Но он поручил мне передать тебе не только просьбу увидеть тебя еще раз…

– Что же еще он хочет?

– Торвард конунг по своему роду и доблести не уступит ни одному из конунгов Морского Пути и островов, ни одному из потомков Харабаны Старого. Такой человек заслуживает всего самого лучшего. А поскольку нет и не может быть на земле женщины лучше, чем ты, то он желал бы взять тебя в жены. Что ты скажешь на это?

Получить ответ так сразу Гельд никак не мог. Фрия Эрхина, только что сидевшая с небрежным изяществом, опираясь локтем о подлокотник трона и положив подбородок на кулак, теперь медленно выпрямилась, встала с места и глянула на Гельда сверху с таким изумлением, как если бы с ней вдруг заговорила жареная туша праздничного кабана.

Туалы вокруг молчали, затаив дыхание: каждый думал, что ослышался, и ждал, когда ошибка разъяснится. Даже Ниамор утратил дар речи: на ум приходила одна брань, но он слишком привык почитать Трон Четырех Копий, чтобы произносить подобное в Срединном Покое.

В свое время Гельд, впервые услышав об этом замысле, был изумлен не меньше. Началось все с приятной неожиданности: прямо к нему домой, в Барланд, в усадьбу Над Озером, явился Эрнольв Одноглазый. Они были знакомы уже двадцать пять лет и, хотя виделись нечасто, держались наилучшего мнения друг о друге, взаимно уважая самые, на их общий взгляд, драгоценные качества: ясный ум, доброе сердце, безупречную честность и полное отсутствие самовлюбленности.

– Сегодня счастливый день! – радовался Гельд, встречая нежданного гостя. – Эрнольв ярл! Я всегда рад тебя видеть, особенно теперь, когда мы с тобой стали родичами!

– Родичами? – Эрнольв ярл приподнял бровь над зрячим правым глазом.

– А разве ты об этом не подумал? Ты ведь сам женил моего племянника Хельги ярла, сына моей двоюродной сестры Хельги, на Эйре дочери Асольва, племяннице вашей кюны Хёрдис, а значит, двоюродной сестре Торварда конунга. А поскольку ты родич Торварда по отцу, значит, и мы с тобой теперь в родстве.

Не всякая белка нашла бы дорогу в хитро переплетенных ветвях этого родословного древа, но Эрнольв ярл, помедлив, кивнул:

– Да, все верно. Просто, ты понимаешь, когда я с тобой познакомился, ты еще не был родичем Хеймира конунга… то есть был, но мы не знали.

– Я сам тогда не знал! – со смехом напомнил Гельд. – Но, надеюсь, ты не собирался у меня перезимовать? Ты знаешь, я всегда был бы рад, но эту зиму мне предстоит провести вне дома. За мной присылали от Хеймира конунга. Зовут зимовать к ним в Эльвенэс, и я никак не могу отказаться, потому что они собираются всю зиму пировать в честь женитьбы Хельги ярла. А то, понимаешь, он забрался куда-то в глубины Медного Леса, прямо как Сигурд на огненную гору, нашел там себе невесту, справил свадьбу, а его родичи и знать ничего не знали… Ну, что я тебе рассказываю, ты же при этом был!

– Это хорошо, что ты мне напомнил, – отвечал Эрнольв ярл, думая о чем-то своем. Было ясно, что женитьба Хельги ярла для него уже в прошлом. – Хорошо, что ты теперь родич Торварда конунга. У нас об этом не догадались подумать. Но это хорошо… Это очень даже кстати.

– Загадочны твои речи, о мой одноглазый мудрец! – Гельд и сам уже заметил, что его нежданный гость полон какой-то тайной заботой. – При чем здесь наше родство? Я могу чем-то помочь вашему новому, но уже славному конунгу Торварду?

Это оказалось именно так: Эрнольв ярл приехал из Фьялленланда нарочно для того, чтобы предложить Гельду сыну Рама возглавить почетное посольство и посватать невесту для молодого Торварда конунга. Услышав об этом, Гельд поначалу рассмеялся:

– Конечно, уже двое славных «дарителей злата» благодаря моим хлопотам обрели жен. Но, насколько я успел узнать Торварда конунга, он из тех, кто сам заботится о себе и никогда не доверяет устройство своей судьбы посторонним. Что-то такое я даже сам от него слышал: еще там, на свадьбе у Альмара конунга, откуда Торвард ярл и Хельги ярл вдвоем отправились будить валькирию.