Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия - Александр Костин

Таковы были причины и обстоятельства гибели полков Игоря Святославича. Кончак перехитрил русских: заманил в ловушку и, пользуясь некоторой потерей бдительности, естественной после легкой победы, и ночной темнотой, захлопнул ее»[109]. (Курсив мой.– А.К.)

Итак, согласно выводам С. А. Плетневой, легкодоступные для грабежа половецкие вежи, с одной стороны, «…располагались в противоположной стороне от владений Кончака», а с другой стороны, …помимо войск Кончака, в бою участвовал другой сильный половецкий хан Гзак». Наконец, «Кончак перехитрил русских: заманил в ловушку и, пользуясь некоторой потерей бдительности…», и далее по тексту. Тут нужно выбирать что-то одно из двух: или Кончак находился далеко от места первой стычки и кровавой битвы 19 мая 1185 года, либо он «заманивает в ловушку русских» и активно участвует в разгроме войска своего свата. Настаивает С. А. Плетнева и на том, что в составе Игорева войска были пешие подразделения; поскольку военачальники приняли «… благородное решение не бежать, вырвавшись из вражеского кольца, чтобы не оставлять на расправу пеших воинов». А что иное она могла предположить, если все исследователи, как заговоренные, находились и продолжают находиться под влиянием сочинения летописца, который записал: «Когда же занялся рассвет субботнего дня, то начали подходить полки половецкие, словно лес. И не знали князья русские, кому из них против кого ехать: так много было половцев. И сказал Игорь: «Вот думаю, что собрали мы на себя всю землю Половецкую – Кончака, и Козу Бурновича, и Токсобича, Колобича, и Етебича, и Тертробича». И тогда, посоветовавшись, все сошли с коней, решив, сражаясь, дойти до реки Донца, ибо говорили: «Если поскачем – спасемся сами, а простых людей оставим, а это будет нам перед богом грех[110], предав их, уйдем. Но либо умрем, либо все вместе живы останемся». И, сказав так, сошли с коней и двинулись с боем».

Спешиться – значит стать легкой добычей для конных половцев, не мог пеший воин «грямлеши о шеломы мячи харалужными», да и в приведенной выше строфе о героическом единоборстве Яр Тура Всеволода ясно угадывается, что герой воюет на коне: «Камо, туръ поскочаше, // своим златымъ шеломомъ посвечивая, // тамо лежать поганыя головы половецкыя». Наконец, у спешившихся русских воинов не было возможности отвести коней куда-то в безопасное место, а будучи рядом с воином, он будет ему лишь помехой.

По поводу участия или неучастия хана Кончака в организации провокации и самом побоище обратимся к трудам академика Б. А. Рыбакова, на авторитет которого опирается и сама С. А. Плетнева.

Тщательно проанализировав ситуацию, сложившуюся по состоянию на утро в пятницу 17 мая в Половецкой Степи, академик пришел к заключению, что «Кончак, прибывший к остальным половцам лишь 11 мая <Рыбаков, естественно, пользуется датировкой событий из расчета, что поход князя Игоря начался 23 апреля..– А.К.>, застал войска Игоря уже в западне, окруженными половецкими полками со всех сторон: «изумешася князи рускии – кому их которому поехати?». В процессе полуторасуточной битвы в окружении Кончак ни разу не упоминается в подробном рассказе летописи. Он выступает на сцену, лишь когда сражение затихло и ханы делили добычу: «Тогда же на полчищи Концак поручися по свата Игоря», и отправил его, как явствует из последующего, в свой юрт в низовьях Тора.

Из всего сказанного мы должны сделать вывод, что Кончак, судя по нашим источникам, не предпринял никаких мер для противодействия Игорю на его марше, коснувшемся края владений Кончака. Окружение Игоря у Каялы не было инициативой Кончака; оно началось еще до того, как сам хан узнал о появлении Игоря.

К окруженному стану Игоря Кончак прибыл одним из последних, находясь еще в пути в ночь с 10 на 11 мая (то есть с 17 по 18 мая согласно нашей датировке. – А. К.)»[111].

Кончак, по данным своей разведки, которая тщательно отслеживала движение Игорева войска, узнал о том, что Игорь отклонился от маршрута и попал в западню на следующий день после успешной стычки русичей с подставными вежами хана Гзака, то есть утром 17 апреля, и сразу же поспешил на выручку «свата». После суточного марша он прибыл к окруженным войскам русичей, что и подтверждает летописец, который сообщает, что утром в субботу, 18 мая <далее датировка наша. – А.К.>, «начаша выступати полци половецкие ак борове <как сосновый бор> бысть бо их бесчисленное множество». Перечисляя распознанные половецкие орды, Игорь на первом месте среди ханов называет Кончака. Что мог сделать Кончак для спасения Игоря и его дружины в этих условиях, когда все войско было обречено на гибель? Практически ничего, даже если его собственное войско не примет участия в избиении обреченных. Однако по логике кратковременных захватнических войн степняков всех времен и кочевых народов главным победоносным финалом таких схваток является не столько количество уничтоженных воинов неприятеля, сколько количество «ополоненных», то есть взятых в плен. Большой «полон» – это верный доход, поскольку за пленных можно взять хороший выкуп, на худой конец, продать их на невольничьих рынках Крыма, Причерноморья или Приазовья. Похоже, что на этот случай у соперников существовали какие-то знаки, что то или иное подразделение готово сдаться на милость победителя. Получив такой знак от Кончака, Игорь начал «…плъкы заворочаетъ…», какие полки и куда их заворачивал Игорь – в самой повести об этом ни слова:

Что ми шумить,что ми звенить —далече рано предъ зорями?Игорь плъкы заворочаетъ:жаль бо ему мила брата Всеволода.Бишася день,бишася другый;третьяго дни къ полуднию падошастязи Игоревы.Ту ся брата разлучиста на брезебыстрой Каялы;ту кроваваго вина не доста;ту пиръ докончаша храбрии русичи:сваты попоиша, а сами полегошаза землю Рускую.

Не является ли загадочная фраза: «Что ми шумить, // что ми звенить – // далече рано предъ зорями?» тем самым знаком со стороны хана Кончака, уловив который и начал «Игорь плъкы заворочаетъ», тем самым знаком, что Кончак готов взять под свою ответственность не только жизнь «свата», но и по возможности его воинов. Кратко об операции якобы возвращения на поле боя вышедших из повиновения ковуев сообщает Ипатьевская летопись:

«Тогда по божьей воле ранили Игоря в руку, и омертвела его левая рука. И опечалились все в полку его: у них воевода, и ранили его прежде других. И так ожесточенно сражались весь день до вечера, и многие были ранены и убиты в русских полках.

Когда же настала ночь субботняя, все еще шли они, сражаясь. На рассвете же в воскресение вышли из повиновения ковуи и обратились в бегство. Игорь же в это время был на коне; так как был ранен, и поспешил к ним, пытаясь возвратить их к остальным полкам. Но заметив, что слишком отдалился он от своих, сняв шлем, поскакал назад к своему полку, ибо уже узнали бежавшие князя и должны были вернуться. Но так никто и не возвратился, только Михалко Юрьевич, узнав князя, вернулся. А с ковуями не бежал никто из бояр, только небольшое число простых воинов да кое-кто из дружинников боярских, а все бояре сражались в пешем строю, и среди них Всеволод, показавший немало мужества. Когда уже приблизился Игорь к своим полкам, половцы, помчавшись ему наперерез, захватили его на расстоянии одного перестрела от воинов его. И уже схваченный. Игорь видел брата своего Всеволода, ожесточенно бьющегося, и молил он у бога смерти, чтобы не увидеть гибели брата своего. Всеволод же так яростно бился, что оружия ему не хватало, сражались, обходя вокруг озеро».

Если все происходило так, как сообщает летописец, то каким образом в плену у половцев, согласно «Истории» Татищева, могло оказаться пять тысяч воинов? То есть, согласно расчетам Гетманца с нашим уточнением, в бою погиб лишь каждый шестой воин, участвующий в походе, и, на наш взгляд, пали яростно сражавшиеся дружины князя Всеволода и полностью полег полк молодого князя Святослава Олеговича Рыльского, находящийся в авангарде, как при нападении на беззащитные половецкие вежи в пятницу 17-го мая, так и в битве на реке Каяле (18 и первая половина 19-го мая)[112].

По поводу гибели дружины Всеволода с его курским «свѣдоми къмети…», которые «…скачють, акы сѣрыи влъци въ полѣ, // ищучи себе чти, а князю славѣ», все вроде бы понятно, поскольку их яростное сопротивление превосходящему по силе и численности противнику – единственный эпизод из всей битвы, который показан в «Слове». Да и фраза, вырвавшаяся из уст захваченного в плен Игоря, «…жаль бо ему мила брата Всеволода», говорит за то, что дружина Яр Тура Всеволода была обречена. Похоже, половцы хорошо знали этих «серых волков», разбойников по прежним схваткам, а тут представилась возможность сполна рассчитаться с ними за прежние обиды.