Спираль - Андрей Ливадный

Несколько раз лейтенант пытался выйти на связь с теми подразделениями, которые, судя по звукам стрельбы, вели бои на северной и западной окраинах космопорта, но кроме отдельных, обрывочных фраз ему не удалось выловить из эфира ничего толкового.

Космопорт занимал огромную площадь в сотни квадратных километров. Ганианцы, как бы тщательно они ни готовили эту акцию, не могли контролировать весь его периметр, каждое здание или дорогу — для этого у них было слишком мало сил. Уничтожив во время высадки основной состав десанта и серв-соединений, боевики отступили на территорию порта, считая, что теперь ситуация полностью переломлена в их сторону, остается лишь собрать трофеи и дождаться, пока подойдет тот конвой, что накануне разграбил базу Совета Безопасности Миров.

Они просчитались в одном: небольшие группы бойцов, уцелевшие в момент высадки, не разбежались по окрестностям, ища спасения.

Примером тому могла стать группа лейтенанта Дугласа: двадцать три бойца и присоединившаяся к ним последняя серв-машина не собирались спасаться бегством или сдаваться. Они готовились встретить тех, кто с часу на час неизбежно появится тут, у чаши основного посадочного поля…

Паша Морок оказался прав: в подвальных помещениях диспетчерской башни действительно находился целый арсенал, заготовленный ганианцами на случай длительной обороны этого важного участка космопорта. В основном это были морально устаревшие образцы огнестрельного автоматического оружия, изготовленные по технологии многовековой давности. О том, что произведены они недавно, свидетельствовал заводской глянец смазки.

— Смотри-ка, везде одно и то же клеймо!.. — обратил внимание Павел на маркировку, которая была вытравлена на упаковочных кофрах и на самом оружии. Оттиск был незамысловатым, но абсолютно незнакомым.

— Ладно, нечего разглядывать… — в подвал спустился вездесущий Дуглас в сопровождении пятерых бойцов. Открыв два больших кофра, он указал на пулемет и треножник к нему: — Возьмете вот этого монстра и займете позицию в грузовом терминале. Там имеются полуподвальные окна, выходящие на дорогу. Пока есть время, заложите их мешками с песком. Когда оборудуете позицию, сидите тихо, ждите сигнала — им будет выстрел из пушек «Хоплита» по головной машине колонны. Потом действуйте по обстоятельствам. Если станет слишком жарко, отступайте к башне, мы прикроем.

Бойцы принялись вскрывать кофры в поисках дополнительного боекомплекта. Паша с Антоном присоединились к ним, и в результате на третий этаж они вернулись, сгибаясь под тяжестью двух автоматов, кофра с боекомплектами и ручного пулемета неизвестного образца, снабженного для удобства стрельбы двумя откидывающимися сошками. Патрон ко всему оружию шел унифицированный.

— Вот удивятся, гады… — задыхаясь, произнес Морок, аккуратно опуская свою ношу на расчищенный от мелкой бетонной крошки пол.

Никто не приказывал им захватывать здание диспетчерской башни и готовить его оборону. Всем, начиная от лейтенанта и заканчивая Антоном, для которого это был первый в жизни бой, давно стало ясно: их предали — налет ганианцев на Хабор был «одобрен» кем-то из властей предержащих в прогнившей и рассыпающейся на глазах Конфедерации, и кровавый разгром десантных подразделений при высадке — это всего лишь более мелкое предательство из той же цепи гадостных по своей сути событий, обернувшееся кровью и смертью для молодых ребят, дававших присягу Совету Безопасности Миров и Конфедерации Солнц.

Ситуация, если разобраться, — не новая.

История действительно развивается по спирали, и если учитывать весь опыт ее скрижалей, то ганианцам стоило задуматься — все кончено или все только начинается?

— Вижу колонну, пять грузовых транспортеров, семь боевых планетарных машин, четыре внедорожника…

— Огонь не открывать! Ждать сигнала. Жевье, что там, на низких орбитах?

— «Светоч» совершил разворот. Дистанция около трех миллионов километров. На границе зоны сканирования еще один корабль, опознавательные маркеры не работают.

— Кашперо, что со связью? Ты еще долго там будешь копаться?

— Еще немного. С «тарелкой» не справиться. Никак не хочет ориентироваться под нужным углом. Я ее спрятал, а теперь мешает кусок стены.

Первым на разгрузочную площадку вылетел, шурша покрышками, ослепительно белый внедорожник.

Антон опять почувствовал, как тело начинает трясти мелкой дрожью перевозбуждения. Мышцы «колбасило» в преддверии боя, во рту вдруг стало сухо, потом под языком появился солоноватый и уже знакомый привкус крови…

Внедорожник описал широкий круг, и на площадке из-за крайнего здания погрузочного терминала показался тупой бронированный нос боевой планетарной машины. Два носовых орудия БПМ были расчехлены, покатая башня со спаренной зенитной установкой повернута вбок, перпендикулярно движению.

Видимо, отсутствие связи и явные разрушения башни диспетчерского контроля насторожили ганианцев, но обманчивая тишина все же убедила водителей конвоя двигаться вперед, вползая на узкий пандус автоматической погрузки, зажатый стенами двух приземистых терминалов.

В тот миг, когда головная БПМ уже выползла на площадку перед башней, а внедорожник, словно белый глянцевитый жук, начал выписывать второй круг по паркингу, грозя всему свету стволами пулеметов, торчащими из опущенных боковых стекол, произошли два события, которые начали отсчет иного времени…

В окне второго этажа диспетчерской башни внезапно показался ганианец с распухшим, обожженным взрывом световой гранаты лицом. Как он сумел освободиться от пут, оставалось только гадать, — выпрыгнув в окно, он упал, дико заорав при этом на родном языке, и мир вокруг сразу же взорвался: поверх приспущенных ветровых стекол внедорожника ударили пулеметы, осыпая здание беспорядочным, неприцельным огнем, машину занесло на развороте, и передние колеса проехали по распластавшемуся на стеклобетоне соплеменнику, который пытался привстать, протягивая руки навстречу собственной смерти.

Машина с глухим ударом переехала тело, оставив его корчиться на окровавленном бетоне со сломанным позвоночником, а в смутном сумраке обрушенного холла диспетчерской башни вдруг с ноющим визгом заработали сервоприводы спрятанного там «Хоплита».

Покатая рубка машины приподнялась над огрызком бетонных стен, и спаренные пушки, расположенные на боковых пилонах, захлебнулись звонким одновременным лаем, по четыре такта каждая.

Снаряды пробили борт БПМ, словно это был лист картона, изнутри планетарной машины ударило пламя, и покатая башня вдруг грациозно поднялась на гребне оранжево-черного сполоха, переворачиваясь в воздухе…

Выстрелы «Хоплита» послужили знаком для остальных бойцов.

Из двух окон погрузочного терминала по зажатым на эстакаде машинам в упор ударили два крупнокалиберных пулемета. Один транспортер сразу же задымил, второй резко попятился назад, пытаясь своим мощным бампером столкнуть преграждавшую путь к отступлению машину; из открывшихся люков во все стороны посыпались ганианцы, кто стреляя на ходу, кто просто дико визжа, воздух прорезали первые автоматные очереди. Сзади, по окнам пакгауза, не разбирая, где свои, а где чужие, тремя длинными рычащими очередями ударили носовые орудия замыкающих колонну БПМ, и узкий проход между приземистыми зданиями на несколько минут превратился в задымленный ад…

…Для Антона первые секунды боя слились в сплошной, рвущий барабанные перепонки вой. Когда сознание очнулось от шока, он, стоя на одном колене, уже стрелял из трофейного автомата, ощущая, как при каждом нажатии на спусковой крючок волокончатый приклад дубасит в плечо, набивая там огромный синяк, но было не до подобных мелочей — белый внедорожник, харкая свинцом, словно заговоренный, уже нарезал третий круг по огромному пространству паркинга, и в голове Полынина все мысли сконцентрировались на этом белом пятне, скользящем в его прицельной рамке.

Он бил короткими очередями, стараясь задерживать дыхание, рядом оглушительно работал автомат Павла — Антон успел с удивлением отметить, что выстрелы Сытникова глушат его больше, чем собственные очереди, мимо лица пролетела гильза, окатив щеку жаром, и в этот миг очередь Полынина достала-таки проклятую машину — он видел, как брызнуло, разлетаясь серебристым крошевом, лобовое стекло, а палец все давил, давил на курок, вбивая пули в сумеречное нутро салона… Внедорожник потерял управление, его вдруг понесло боком, затем машина встала на два колеса, переворачиваясь на крышу, и наконец ее ударило о бетонный обломок, выкрошенный орудиями «Хоплита» из стены диспетчерской башни… Стойки кузова, утратившего свой мутно-белый глянец, не выдержали, начали сминаться, скольжение машины остановилось с ноющим скрежетом деформируемого металла, и вдруг она вспыхнула, жарко, весело…