Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940–1941 - Гельмут Гюнтер

– Не понял вас, гауптштурмфюрер!

– Вы что же, рассчитываете схватить простуду и тем самым уклониться от несения службы?

И уже куда громче, вполне командирским голосом добавил:

– Застегнуть ширинку!

Боже милостивый! А я-то только что из сортира! И конечно же забыл в спешке застегнуть эти несколько злосчастных пуговиц. Дрожащими пальцами я выполнил приказание и молниеносно исчез из поля зрения гауптштурмфюрера.

Многое приходилось мне слышать о Клингенберге, и правду, и неправду. Но – и я в этом убедился, узнав этого человека по-настоящему лишь в России, – когда нас всех можно было списать в расход, потому как преимущество было на стороне противника, если с нами был Клингенберг – а его вскоре назначили командиром мотоциклетного батальона, – все шло как по маслу. Этот офицер с его умением находить выход из любой ситуации был своего рода стабилизирующим фактором. Хотя нельзя сказать, что остальные офицеры были растяпами. Гауптштурмфюреры Тиксен, Геменд, Вагнер, Хинце, Вайдингер были командирами, которым было по плечу все, ну или почти все. И их дальнейшая служба подтвердила это. Тиксен погиб в должности командира танкового полка в Нормандии, Вайдингер впоследствии принял командование прославленным пехотным полком СС «Дер Фюрер».

В пяти метрах за деревом возвышалась рослая фигура Клингенберга. Приставив к глазам бинокль, он изучал местность. Случайно упавший луч солнца зайчиком отразился от Рыцарского креста. Обстрел усиливался. Было выдвинуто еще одно противотанковое орудие, и теперь уже две пушки методично расстреливали строения перед нами и на другом берегу Березины. До меня доносились и выстрелы наших пехотинцев, занявших позиции где-то позади нас в деревне. Напряжение нарастало, что-то должно было произойти. Клингенберг наверняка имел план действий.

Взвизгнули тормоза – позади нас одна за другой подъехали две тяжелые восьмиколесные бронемашины Sd. Klz. 231 разведывательного батальона. Клингенберг переговорил с командиром группы (обершарфюрером), и мы с Вилли получили приказ:

– Обеспечьте прибытие сюда Геменда и как можно больше его бойцов… И побыстрее!

Мы оставили наши мотоциклы: ехать под обстрелом – сущее безумие. Поэтому пришлось отправляться на поиски Геменда пешком. Прикрываясь где только возможно, мы продвигались по деревне. И обнаружили прямо на деревенской улице гауптштурмфюрера Геменда. Он вспотел, даже маскировочную куртку расстегнул.

– Гауптштурмфюрер, вам как можно скорее надлежит прибыть со всеми имеющимися в распоряжении людьми к гауптштурмфюреру Клингенбергу.

Геменд, выслушав меня, кивнул, и мы тут же отправились назад. Несколько раз пришлось падать ничком, чтобы не угодить под пули противника. Еще несколько метров, и я бросился на землю рядом с Клингенбергом.

– Ваше приказание выполнено! Гауптштурмфюрер Геменд скоро прибудет!

За время нашего отсутствия обстановка изменилась. Бронемашины вынуждены были отойти на несколько десятков метров. По обе стороны от них замерли в напряженном ожидании спешенные мотоциклисты, ставшие пехотинцами.

Противотанковые и легкие пехотные орудия сосредоточили огонь на Перевозе. Строения в Перевозе были разбиты снарядами. Над рекой поднимались густые клубы черного дыма, которые ветер уносил на восток. Дым очень мешал обзору. Водители бронемашин запустили двигатели. В одну из них вскочил Клингенберг, и серозеленые чудища, изрыгая огонь, медленно двинулись вперед. Унтерштурмфюрер Хильгер и гауптштурмфюрер Геменд находились во второй бронемашине. Мотоциклистам пришлось избрать для передвижения придорожные канавы. Пока мы с Вилли раздумывали, использовать ли нам мотоциклы или же наступать на своих двоих, Хильгер крикнул нам из бронемашины:

– Давайте на мотоциклы и вперед!

И бронемашина, подняв густое облако пыли, исчезла.

– Иисус, Мария и Иосиф… У него точно крыша поехала! – взвыл Вилли.

Я был совершенно согласен со своим товарищем, но что мы могли поделать? Приказ есть приказ! Сев на мотоциклы, мы двинулись за нашей небольшой колонной. Я – позади бронемашины Клингенберга, а Вилли пристроился за бронемашиной Хильгера.

Трудно описать, что мы тогда чувствовали. Автоматические 20-мм пушки бронемашин вели беглый огонь по русским на противоположном берегу, те отвечали в том же духе, а мы, пригнувшись, буквально ползли на своих мотоциклах, каждую секунду ожидая, что нас разорвет на куски. Время от времени бронемашины останавливались – для прицельной стрельбы по врагу. И всегда эти остановки были для нас неожиданностью, приходилось тормозить, это не составляло труда, благо что мы ползли на первой передаче, задыхаясь от порохового дыма и выхлопных газов. Но, невзирая ни на что, я старался не отрываться далеко от идущей впереди бронемашины.

Пока что все было не так уж и плохо – мы метр за метром приближались к деревне. Пехотинцы спрыгнули с техники и вступили в бой. А я, стиснув зубы, упорно продвигался в фарватере бронемашины, чтобы меня не расстреляли в упор с фронта. На наше счастье, у русских не было ни одного противотанкового ружья или орудия. Я вздрагивал при каждом металлическом звуке отрикошетировавшей от брони вражеской пули, посланной с того берега. Если пехотинцы чувствовали себя куда свободнее, передвигаясь на своих двоих, в случае опасности всегда могли залечь, то мы были связаны тем, что сидели на мотоциклах. Водитель идущей впереди меня машины рывком рванул вперед. Пулеметы бронемашин вели непрерывный огонь. Тут и там гремели разрывы ручных гранат. Грохот становился нестерпимым. Потом бронемашина замерла на месте как вкопанная, я едва успел избежать столкновения, резко взяв вправо. Мы были в деревне!

Вокруг пылали дома, расстилался удушливый дым, в насыщенном пороховым дымом воздухе летали черные хлопья копоти, непрерывно стучали 20-мм автоматические пушки бронемашин. Кто-то вдруг завопил нечеловеческим голосом: «Санитары! Санитары!» Оказалось, буквально в метре от меня кого-то подстрелили. Я метнулся в сторону, крадучись ехал, прижимаясь к остаткам забора. Тот боец больше не звал санитаров. И не кричал. Его жизнь закончилась здесь – на берегу Березины. Было по-настоящему страшно, и нужно было собрать в кулак всю волю, чтобы не свихнуться и следить за тем, что происходит вокруг, если ты, конечно, не хочешь, чтобы тебя постигла участь погибшего минуту назад товарища.

Промежуточной цели мы достигли. Мы были в деревне, и это означало, что мы вплотную подошли к Березине. Излишне говорить, что мы с Вилли все же спрыгнули со своих мотоциклов. Между тем бойцы мотоциклетного батальона отчаянно сражались в качестве пехотинцев, атакуя дома, в которых засели русские. Надо признать, что иваны оказывали жесточайшее сопротивление. Мне пришлось снова отправиться в тыл за подкреплением – дополнительными моторизованными подразделениями батальона. Скорость была моим главным козырем! На заднем сиденье я вез легкораненого бойца. Русские по-прежнему обстреливали нас с противоположного берега реки. Нет, так просто они не сдадутся!

Я нашел 3-ю роту гауптштурмфюрера Тиксена как раз в процессе сосредоточения в районе Топоя (не определен. – Ред.) и передал ему распоряжение. Непрерывно подъезжали мотоциклисты – собирался весь батальон. Со стороны реки доносился шум боя – там вновь вспыхнул бой с противником, но бойцы 3-й роты быстро его закончили. Когда появился Вилли с остатками 2-й роты, деревня была практически в наших руках.

Спускалась ночь, принося с собой и желанную передышку. Это была ночь с 3 на 4 июля 1941 года. Я кое-как завернулся в свою шинель мотоциклиста и улегся между двумя невысокими холмиками, которые я обнаружил на ощупь. Я здорово устал – только что вернулся от наших обозников, передав им приказ также двигаться в Топой. С наступлением темноты на противоположный берег Березины на резиновых лодках саперного взвода направилось несколько бойцов-мотоциклистов для создания там небольшого плацдарма. Русские явно не ожидали нас в том месте. Они не понимали, насколько мобильное подразделение мотоциклетный батальон, который может вести наступление вне зависимости от дорожных условий. Что касается дорог, то в этой стране их, похоже, вообще не существовало. Во всяком случае, в этом районе. Уже потом, на юге России, мы временами перемещались по сносным дорогам, по крайней мере проезжим.

К утру заметно похолодало. Заснуть я уже не мог и только стучал зубами. Когда рассвело, я решил установить, что же за место я выбрал для ночлега – оказалось деревенское кладбище, и я там примостился между двумя могилками, которые принял просто за холмики.

– Собирайтесь и поезжайте на другой берег реки. Доложите о прибытии гауптштурмфюреру Клингенбергу!

Что же там затевалось? Что значит «поезжайте»? Насколько помнится, вчера моста через Березину не существовало.