Сквозь Топку - Джеймс Дашнер

— Да знаю я! Просто это самое «как есть» — полная задница.

— И что теперь? — спросил Томас.

— Думаю, надо устроить привал, — сказал Минхо. — Пожевать чего-нибудь, попить. А потом прём дальше сколько хватит сил, пока нет солнца. Ну, может, перед самым рассветом соснём пару часов.

— А как насчёт этой кретинки, что орёт там? — спросил Котелок.

— Судя по воплям, у неё и без нас хватает проблем.

От этого циничного заявления Томасу стало не по себе. Другим, наверно, тоже, потому что никто не проронил ни слова, пока они распаковывались и рассаживались.

— Мля, и когда она, наконец, заткнётся... — наверное, в пятый раз повторил Арис. Они снова бежали вперёд сквозь чернильную темноту ночи. А несчастная девица, крики которой становились всё ближе, продолжала истошно верещать.

На привале настроение у всех было унылее некуда. Все угрюмо жевали, изредка перебрасываясь словами. В основном разговор шёл о том, чтó Крысюк сказал о Вариантах — мол, реакция приютелей на них — самое важное в Испытаниях. О построении какого-то непонятного «наброска схемы», об исследовании «паттернов убойной зоны»... Никто не мог доходчиво объяснить, о чём здесь вообще речь, все лишь терялись в бестолковых предположениях. Странно, думал Томас, они теперь знают доподлинно, что являются частью эксперимента, что ПОРОК проводит над ними испытания. Наверняка от них ждут каких-то выдающихся поступков, подвигов, что ли... Пока всё, что они делают — это бегут и борются за выживание. Наверняка так оно будет и дальше — в этом Томас был уверен. И в результате им должно отвалиться вожделенное лекарство? Чёрт-те что...

Когда Минхо отдал команду продолжать путь, понадобилось время, прежде чем затекшие мышцы снова разогрелись. В небе повис тонкий полумесяц, света он давал ну разве немногим больше, чем звёзды. Правда, когда ты несёшься по плоской равнине, тебе и не нужно так уж много освещения. К тому же, если только Томас не выдавал желаемое за действительное, они уже значительно приблизились к городским огням. Он даже мог теперь различить, что они подрагивают, так что, скорее всего, это костры. Ещё бы. Шансы, что в этой пустыне имеется электричество, равнялись нулю.

Он не мог точно сказать, как это случилось, но россыпь строений, служившая целью их пути, оказалась вдруг гораздо ближе, чем ожидали приютели. Да и самих построек было больше, и они были выше и шире, чем казалось издалёка. Дома вовсе не торчали как попало, а возвышались стройными рядами с широкими проходами между ними. Должно быть, когда-то здесь был большой город, пострадавший от неведомого катаклизма. Неужели вспышки на солнце могли привести к столь разрушительным последствиям? Или случилось ещё что-то, уже после вспышек?

Томас прикинул, что первых зданий они смогут достичь уже завтра.

Хотя им больше не нужно было прикрываться накидкой из простыни, Арис держался рядом с Томасом.

— Расскажи мне о твоём Лабиринте, — попросил Томас.

Дыхание у Ариса было ровным, похоже, он был в такой же хорошей спортивной форме, что и Томас.

— О моём Лабиринте? А что ты хочешь знать?

— Ты же подробно нам ничего не рассказывал. Ну... Каково тебе пришлось там, в Лабиринте? Ты долго там пробыл? И как вам удалось вырваться оттуда?

Хрусь-хрусь-хрусь — скрипела под башмаками сухая почва пустыни.

— Я беседовал кое с кем из твоих друзей, — заговорил Арис. — Знаешь, наши истории очень похожи. Только... девочки вместо парней. Кое-кто из них пробыл там два года, другие прибывали постепенно, по одной в месяц. Потом появилась Рейчел, а на следующий день — я, в коме. Мало что помню, только последние несколько сумасшедших дней — после того, как очнулся.

И дальше пошёл рассказ, поразительно напоминающий то, что случилось с приютелями. Просто невероятно. Арис очнулся от комы, сказал что-то о Конце, стены перестали закрываться на ночь, Ящик больше не приходил, они выяснили, что в Лабиринте заключён код, и так далее, и тому подобное до самого побега, который тоже почти как две капли воды был похож на их собственный, с той только разницей, что девушек при этом погибло меньше. Конечно, если они все такие крутые, как Тереза, то ничего удивительного.

А в конце побега, когда Арис и его группа были в подземном зале, девчонка по имени Бет (исчезнувшая несколькими днями раньше, в точности, как Гэлли) убила Рейчел. После чего в зал ворвались спасатели и увезли их в тот спортивный зал, о котором он уже упоминал. Потом спасатели перевели его туда, где его в конечном счёте обнаружили приютели, то есть в комнатушку Терезы.

Если только всё рассказанное Арисом было правдой. Ни за что нельзя было теперь поручиться, особенно если принять во внимание, что за чудеса происходили на Обрыве или в общей столовой, откуда транс-плоскость перенесла их неведомо куда, в тёмный туннель. Уже не говоря о молниеносно замурованных окнах или внезапно изменившемся имени на табличке у двери комнаты Ариса.

У Томаса от всего этого зверски разболелась голова.

Когда он думал о группе Б, о своей и Ариса роли в развернувшихся событиях, вернее, о том, что Арис и Тереза являлись как бы зеркальным отражением друг друга, — у него ум за разум заходил. Тот факт, что вместо него, Томаса, был убит Чак... Единственное отличие, не вписывающееся в параллель. Всё, конечно, было подстроено, но с какой целью? Спровоцировать конфликт? Дать ПОРОКу очередную пищу для изучения их реакций?

— Тебе не кажется, что всё это чертовски странно? — спросил Арис после того, как Томас переварил услышанное.

— Да я вообще не знаю, как это назвать, шарики за ролики заезжают. Над нашими группами проводился один и тот же эксперимент. Или тест, или испытания, называй, как хочешь. Я имею в виду — если целью было изучение наших реакций, то логично, что мы прошли через одно и то же. И всё равно, чуднó.

В ту секунду, когда Томас замолчал, девица, и до того вопившая, не переставая, издала особенно оглушительный визг. Томас вздрогнул.

— По-моему, я догадываюсь. — Арис вымолвил это так тихо, что Томас не расслышал.

— А?

— Думаю, я знаю, почему были две группы. Есть.

Томас бросил на него взгляд — странно, лицо Ариса было совершенно спокойно.

— Знаешь? Ну так почему?

— Вернее, у меня две догадки, — всё так же невозмутимо отвечал Арис. — Первая. Думаю, эти экспериментаторы — ПОРОК, или кто они там такие — пытаются отобрать лучших людей из обеих групп, чтобы потом использовать их в своих целях. Может, даже, скрестить нас между собой, если можно так выразиться.

— Что? — Томас так изумился, что даже о режущих слух воплях позабыл. Неужели кому-то в голову могла прийти такая идиотская идея? — Скрестить нас? Ты спятил?

— Хм, ты считаешь, что после всех чудес Лабиринта и того, что происходило в туннеле, затея с выведением специальной породы людей — это что-то чересчур странное? Не смеши мои тапочки!

— Лады... — Надо признать, парень в чём-то прав. — О-кей. Какая вторая догадка?

Томас почувствовал, что к нему подкрадывается усталость. В глотке будто стакан песку застрял.

— Да она вроде как бы наоборот. Что вместо выживших в обеих группах им нужна только одна группа, которая и дойдёт до конца. Так что они либо отберут лучших и из парней, и из девчонок, либо оставят только одну группу из двух. Ничего более путного мне в голову не приходит.

Томас долго обдумывал ответ.

— А как же то, что сказал Крысюк? О том, что они проверяют наши реакции, строят какую-то схему? А не может случиться так, что в результате этого эксперимента вообще никого из нас не останется в живых? Может, они не только наши реакции изучают? Они же лезут к нам в мозги! Проверяют наши гены и кто знает что ещё! А когда всё кончится, с нами расправятся, зато у них будет масса интересного материала для исследований!

— Хм-м, — задумчиво протянул Арис. — Возможно. Я всё ломаю себе голову: зачем им понадобилось в каждую группу запустить одного человека другого пола?

— Наверно, чтобы посмотреть, какие это вызовет проблемы и конфликты? Они же изучают реакции. А тут такая уникальная ситуация. — Томас чуть не расхохотался. — Ну и ну — мы так запросто рассуждаем о страшно важных вещах, как будто договариваемся, где бы остановиться поплюкать.

А Арис действительно хохотнул, вернее, издал сухой, кашляющий смешок. Томас почувствовал, что новенький нравится ему всё больше и больше.

— Мужик, вот кто тебя за язык тянул, а? Мне уже час, как надо!

Теперь настал черёд Томаса хихикать. И словно услышав Арисовы слова, Минхо скомандовал остановку. Уперев руки в бока и отдуваясь, вожак восстановил дыхание и объявил:

— Сортировочная! Смотрите, шенки, хорошенько закопайте свой плюк, да не слишком близко друг от друга! Отдыхаем пятнадцать минут, потом пройдём ещё немного. Я понимаю, что вы не можете бежать наравне с нами, Бегунами, такими, как мы с Томасом.