Кошмары Серебряных прудов - Антон Иванов

— Пейте!

Я пытался отвернуться. Такую гадость пить мне совсем не хотелось. Кто знал, что она там намешала.

— Пей, Федор, — еще более властным тоном повторила она.

Я был вынужден подчиниться. К немалому моему удивлению, омерзительная на вид жидкость оказалась весьма приятной на вкус. Что-то вроде имбирного лимонада. Я и не заметил, как осушил стакан до дна.

— Понравилось, Федя? — коротко хохотнула колдунья.

Я хотел кивнуть, но попытка окончилась неудачей. Плечо мое по-прежнему оставалось словно каменным.

Жанна тоже допила свою порцию. Она было шагнула к столу, чтобы поставить пустой стакан, но Пелагея протестующе замахала руками:

— Вернись!

Жанна послушно прижалась спиною к печке.

— Вот так-то лучше, — с облегчением выдохнула колдунья. — А то бы пришлось рисовать и писать все сызнова.

В комнате воцарилась полная тишина. Скрестив руки на груди, Пелагея замерла посреди комнаты. То ли собиралась с силами, то ли о чем-то задумалась. Постояв так с минуту, она медленно возвратилась к своей лавке и, сев, коротко бросила Жанне:

— Держи зеркало перед собой и смотри в него. Смотри не отрываясь, что бы ни происходило.

— Мяу-у-у, — свирепо раздалось сверху.

Видимо, кот решил подтвердить, что хозяйка не шутит. Жанна, молча кивнув, уставилась в зеркало.

Колдунья вновь простерла ладони над миской. Оттуда раздалось жужжание. Словно влетела пчела. Затем звук стал нарастать. Казалось, теперь по комнате кружится целый рой пчел. Громче, еще громче и еще… Потом жужжание стало тише и вдруг превратилось в шипение.

Пелагея принялась выделывать руками плавные пассы над миской. Внезапно из нее начало что-то появляться. Я не верил своим глазам. Это была голова огромной змеи. Она поднималась все выше и выше. Ее немигающие глаза смотрели на Пелагею.

— Повернись, — коротко бросила та.

Чудище повернулось и одним движением выскользнуло из миски на стол. У меня перехватило дыхание. Змея была огромной, толщиной в две мужских руки и длиною никак не меньше трех метров. Даже свернувшись, она занимала почти весь стол. «Удав», — промелькнуло у меня в голове. Во всяком случае, эта жуткая тварь очень смахивала на тех удавов, которых иногда показывали по телевизору.

Змея начала медленно сползать со стола. Я, словно завороженный, следил за ней. Она явно целилась на Жанну, а та продолжала, не отрываясь, глядеть в зеркало. Добравшись до мелового полукруга, чудище остановилось и несколько раз дотронулось до черты раздвоенным языком. «Жанна! — хотелось крикнуть мне. — Осторожней!»

Но что может крикнуть совершенно окаменевший человек. Проклятая колдунья! Она отвела мне роль пассивного наблюдателя. О, теперь-то я понимал, зачем ей это потребовалось. Мы с Жанной, как два совершеннейших простака, попали в хитро расставленную ловушку. Надо же, сдаться самим и без боя! А ведь именно так все и произошло.

— Мя-яу! — словно бы подтвердил худшие мои опасения Барсик.

Что ж, они могут радоваться. Теперь мне было совершенно ясно, кто наслал сглаз на Жанну и ее маму. Конечно же, Ольга Николаевна. Они, наверное, что-нибудь не поделили, и «дорогая тетя Оля», использовав близкое знакомство с ведьмой Пелагеей, решила сжить Тарасевичей со свету.

Видимо, когда мы с Котом не дали Жанне утонуть в проруби, что-то пошло совсем не так, как хотелось Ольге Николаевне, и она направила нас в колдовское логово, чтобы махом свести все счеты.

Змея пересекла меловой круг и начала обвивать Жаннины ноги. Она взбиралась все выше и выше, охватывая плотными кольцами тело жертвы. Я силился крикнуть:

— Жанна, брось свое зеркало! Бежим скорее отсюда, пока еще есть возможность!

Но губы мои оставались плотно сомкнутыми, а змея заключила в смертельное кольцо Жаннину хрупкую шею.

Я с трудом перевел умоляющий взгляд на Пелагею. Теперь я с трудом ее узнавал. Лицо ее искажала свирепая гримаса. Платок сбился на затылок. Из-под него торчали неопрятные огненно-рыжие космы. «Как у Барсика», — автоматически отметил я.

— Мя-у-у, — оглушил меня хриплый вой сверху.

Затем над моей головой что-то громко зашебуршало. Я с трудом поднял глаза. Гигантским усилием мне даже удалось немного повернуть голову. Лучше бы я этого не делал. С буфета свисала огромная серо-зеленая голова крокодила с разверзнутой пастью. Он смрадно дыхнул на меня. Его желтые зубы с клацаньем сомкнулись в нескольких сантиметрах от моего носа. В глазах у меня потемнело. Я потерял сознание.

Глава VII

ТОЛЯН, ГДЕ ТЫ?

Очнулся я от леденящего холода и долго не мог ничего понять. Вокруг была вода. Одна обжигающая ледяная вода. Надо выныривать. Я направил тело вверх и немедленно стукнулся головой обо что-то твердое. Вытянул руки, пощупал. Надо мной была твердая плотная корка льда.

«Полынья. Где-то должна быть полынья, — не было у меня никаких сомнений. — Ведь как-то я сюда попал. А течения в Серебряных прудах нет. Значит, отнести далеко в сторону меня не могло». Я немного проплыл сперва в одном направлении, затем — в другом. Взгляд мой был прикован ко льду, толстому и прозрачному, словно стекло. Ни намека на полынью. Внезапно я увидел, что над моей головой скользит на коньках человек. Я сразу узнал его: Слава Кирьян. Я попытался привлечь его внимание. Но он почему-то меня не видел. Скользнув по мне равнодушным взглядом, Славка проехал мимо и, закрутившись волчком, остановился. К нему кто-то подъехал. «Светка», — вновь без труда узнал я.

«Славка, Светка! Помогите!» — хотелось крикнуть мне, но как раз это было невыполнимо. Я задерживал дыхание, чтобы не нахлебаться воды, и мог лишь изо всех сил колотить кулаками по ледяной корке. Тщетно. Они даже не посмотрели в мою сторону.

Славка что-то шепнул Светке на ухо. Она звонко расхохоталась. Смех ее резал мне уши. «Как они могут не видеть меня и не слышать, если сам я прекрасно их вижу и слышу?» — в панике размышлял я.

Но все-таки кое-кто меня видел. На идеально прозрачной поверхности льда распластался рыжий одноглазый бандит Барсик. Он с такой силой прижался ко льду, что морда расплющилась и стала совсем плоской и безобразной. Единственный его глаз хищно следил за каждым моим движением.

— Мя-яу! — издал триумфальный клич кот.

В ноги мне что-то вцепилось. Меня потянуло на дно. Я попытался схватиться за лед, но с тем же успехом мог бы цепляться за оконное стекло. Я глянул вниз. Меня держала мертвой хваткой Пелагея. Грудь мою сдавило. Воздух в легких кончился. «Вот и нету Феди», — промелькнуло напоследок у меня в голове…

Из бессознательного состояния меня вывело новое истошное «мя-яу». Я осторожно открыл глаза. Над моим лицом нависла рыжая одноглазая физиономия Барсика. Прозрачного льда между нами не было. Это я просек сразу. Потому что Барсик тяжело топтался у меня на груди.

— Ну, наконец-то! — услыхал я радостное восклицание Жанны. — Пелагея! Он очнулся!

Я поднял голову. Жанна, совершенно целая и невредимая, стояла рядом со мной, а я лежал на широкой деревянной лавке возле стола.

— Ты разве жива? — вырвалось у меня.

— А почему нет? — улыбнулась Жанна. Барсик, недовольно мяукнув, спрыгнул с моей груди и, нервно дергая хвостом, куда-то удалился. В комнату вошла Пелагея. Глянув на меня, она усмехнулась:

— Эх, слабый нынче мужик пошел.

Я уселся на лавке. За шиворот мне потекло что-то холодное. Я коснулся ладонью волос. Они были совершенно мокрые. «Серебряные пруды!» — мигом вспомнилось мне. Я обвел глазами комнату. Пелагея снова куда-то вышла. Я заговорщицки прошептал Жанне:

— Слушай, кто меня вытащил?

— Откуда? — вытаращилась она на меня.

— Да из воды, из воды, — лихорадочно произнес я. — Из Серебряных прудов. Там был лед.

— Федя, по-моему, тебе надо еще чуть-чуть полежать, — ласково проговорила Жанна.

— Не лежать, а бежать! — попытался подняться на ноги я.

Однако колени мои подкосились. Я вновь тяжело рухнул на лавку.

— Федя, бежать никуда не надо, — таким тоном обратилась ко мне Жанна, словно перед ней был не я, а какой-нибудь умственно отсталый.

Тут ко мне подошла Пелагея.

— На вот. Вытрись, — протянула она жесткое, пахнущее мылом, полотенце.

Я покорился. А когда вернул полотенце, колдунья протянула мне кружку с чем-то горячим. На губах ее заиграла улыбка.

— Выпей, герой. Сразу полегчает. И ноги вернутся.

— А куда они ушли? — вяло сострил я.

— Это тебе знать необязательно, — отозвалась Пелагея. — Главное, что они вернутся.

Питье оказалось совсем не противным. Оно напоминало чай с сахаром, молоком и корицей. Осушив кружку, я и впрямь почувствовал себя гораздо лучше. А главное, меня совершенно оставил панический ужас, который я испытал подо льдом Серебряных прудов. И Пелагею я теперь почему-то совсем не боялся.