Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана" - Андрей Онищенко

Храбрый князь Галицкий, желая отведать военного счастья в бою с новым, грозным врагом, собрал князей русских на совет в Киеве. Он убедительно говорил, что благоразумие и государственная польза обязывает всех вооружиться, что теснимые к русским границам половцы, будучи оставленные ими, непременно соединятся с татарами и нападут на Русь.

– Лучше сразиться с неприятелем вне стен отечества, нежели впустить его в свои границы, – говорил он.

Председательствовал в этом княжеском совете, Мстислав Романович Киевский, который повелел после долгих обсуждений, единодушно идти на неприятеля единым войском, русско-половецким.

Когда общее войско стояло на Днепре у Заруба и Варяжского острова, собирая силы, в ставку к Киевскому князю явились татарские послы.

– Слышим, что вы, обольщенные нашими врагами половцами, идете против нас, – говорили послы, – мы ничем не обидели Русь и не входили в ваши земли, не брали ни городов, ни сел ваших. У нас желание одно, наказать половцев за их коварство, своих рабов и конюхов. Они издревле враги ваши, а посему, будьте нам друзьями, истребите их и возьмите их богатства.

Русским князьям, такое миролюбие показалось робостью со стороны врага, забыв правила чести, они умертвили послов, но татары прислали новых, которые, встретив русско-половецкое войско на семнадцатый день его похода, на берегах Днепра, вновь обратились к русским князьям:

– Слушаясь половцев, вы убили наших послов и хотите битвы, – молвили послы, – Да будет так! Мы не сделали вам зла. Бог един для всех народов, он нас рассудит!

На сей раз, князья, удивленные великодушием татар, отпустили их с миром и стали поджидать растянувшееся войско. Русские князья привели под своими знаменами множество людей. Половецкие ханы со своими воинами стекались туда же и расположились на правом берегу Днепра. Прознав, что крупный татарский отряд находится недалеко от них, Кара-Кумуч со своими людьми, вместе с князем Даниилом, поскакал к нему на встречу. Они смело вступили в бой с татарской конницей и выиграли первое сражение. Взяв в плен раненного татарского тысячника, воины Кара-Кумуча отсекли ему голову, надели на древко копья и окрыленные первой победой вернулись в стан, взяв при этом богатую добычу и множество скота.

Первый успех от легкой добычи, вскружил голову русским князьям и половецким ханам. Они перешли Днепр и девять дней преследовали бегущего неприятеля, все больше и больше отягощаясь добытой добычей и растягиваясь по дороге. Кара-Кумуч не пошел вперед за русско-половецким войском, оставаясь в арьергарде, боясь потерять итак уже имеющиеся трофеи. Он не перешел Днепра и остался с некоторыми русскими князьями на правом берегу.

31 мая 1223 года авангард русско-половецкого войска вышел к берегу реки Калки и переправился на другой берег. Мстислав Галицкий, поставив свое войско на том берегу, вместе с великим ханом Котяном, общею дружиною пошли вперед и скоро увидели многочисленное татарское войско. Битва началась. Пылкий Мстислав, изумлял врагов мужеством и теснил своей дружиной их густые толпы, раненный копьем в грудь, он не думал о своей ране. Не многочисленные русские князья со своими дружинами спешили уже на помощь, но малодушие хана Котяна, чьи люди не выдержали удара монголов, смешались, обратили тыл и в беспамятстве ужаса устремились на русичей, смяли их ряды и даже отдаленный стан, где два Мстислава, Киевский и Черниговский, еще не успели изготовиться к битве, так как ни хан Котян, ни Мстислав Галицкий, желая единолично воспользоваться легкой победой, не дали им ни какой вести о начале сражения. Татары погнали их к реке, русичи приведенные в беспорядок, просто не могли устоять.

Вероятнее всего факт истребления татарами бегущего в панике к реке Калке остатков русско-половецкого войска так бы и остался историческим фактом, если бы не одно обстоятельство. Ярославский князь не прислал к Днепру своей дружины, но храбрые витязи княжества, желая из благих побуждений идти на битву с неприятелем, промеж себя порешили быть под началом того князя, который больше всех будет радеть за соединение отечества и под его могучей рукой общим строем идти на врага. Их собралось несколько сотен, ведомые славным витязем, имя которому было Алексей Попович, они переправились немного выше по течению и, в самый разгар побоища ударили общим строем в татарский тыл. Они не могли сломить врага, введу своей малочисленности, но сильным натиском они смяли ряды татар, заставив их обратить внимание в нужный момент на себя. Своим беспримерным подвигом они дали возможность переправиться бегущим товарищам на другой берег реки.

Между тем, Мстислав Романович Киевский еще оставался на берегах Калки в укрепленном стане и видел всеобщее бегство. Татары приступили к его укреплениям и три дня бились с ним, но одолеть не смогли. Жажда мучила русичей, и тогда, когда терпеть стало невмоготу, князь Киевский поддался на татарские уговоры. Татары клялись в исполнении условий договора, если русичи сложат оружие, то их не станут преследовать. Как только князь с дружиной выполнили их требование, и вышли из укрепленного стана, татары с жестоким остервенением накинулись на них, погнали к реке и перебили полностью.

Вся южная Русь и половецкая Степь трепетала в страхе, народ, с воплем и стенанием молился в храмах своим богам. И на сей раз, Боги услышали его молитву. Татары не находя ни малейшего сопротивления обратились к востоку, туда, откуда они пришли из азиатских глубин. Россия и Великая Степь вздохнули свободно, грозовая туча внезапно скрылась. Половецкие кочевья, опустошенные татарами еще дымились, отцы, матери, и друзья оплакивали погибших. Народ легкомысленно успокоился, так как минувшее зло казалось ему последним из бед, но это было не так.

Внимание Кара-Кумуча привлекло конское ржание, которое послышалось с того берега черного пруда.

– Это не мой конь, – подумал хан, – здесь не может быть людей.

Кара-Кумуч поднялся с земли и направился сквозь густую осоку, к тому месту, откуда послышалось конское ржание. Вскоре он увидел, что на длинном поводе был привязан к дереву боевой конь. Трава вокруг была обглодана до корней, все это говорило о том, что аргамак был еще привязан пару дней назад. Конь был явно возбужден, ошалело, вращая глазами и громко фыркая, он пятился назад, с удивлением разглядывая незнакомого человека.

– Если есть привязанный конь, значит, поблизости должен быть и его хозяин, – подумал Кара-Кумуч и осмотрелся вокруг.

Невдалеке, у небольшого жертвенного камня, который был установлен на земле, полусидел, полулежал русский витязь, без признаков жизни. Кара-Кумуч подошел ближе и посмотрел на богатыря. Русич дышал и безмятежно спал. Его темно-русые волосы и черная длинная борода, развивались от дуновения ветерка. Кольчуга, которая была одета поверх алого кафтана, была рассечена дважды. На бедре тоже виднелся большой след засохшей крови.

– Кольчуга рассечена явно саблей, а рана на бедре, наверное, от стрелы, – подумал Кара-Кумуч.

Нагнувшись к крепко спящему воину, он вытащил из ножен длинный прямой меч. Внимательно осмотрев его, по следам числа зазубрин на клинке, он пришел к выводу, что его владелец побывал в хорошей сечи. Откинув меч в кусты, он вновь склонился над витязем и стал приводить его в чувство. К тому времени, воины, сопровождавшие хана, наконец, нагнали его и стояли у него за спиной.

Илья Просветов медленно отходил ото сна и разомкнул тяжелые веки. Увидев вокруг себя незнакомых людей, он хотел приподняться на локтях и встать, но Кара-Кумуч придавил его рукой обратно к камню и задал вопрос на тюркском языке, хотя и сам с детства, прекрасно знал язык уруссов.

– Кто ты? Враг или друг? Что может здесь делать русский воин вдалеке от своей земли.

– Скорее друг, – ответил Илья, непонимающе озираясь по сторонам, – а где старец и юрта? – задал он встречный вопрос.

– Какой старик, когда мы нашли тебя, здесь никого не было, – удивился хан, – и откуда ты знаешь язык куманов?

– Родом я из славного Ярославского княжества, пятый сын боярина Просветова. Когда он овдовел, то женился во второй раз на половчанке, на моей матери. Она то и обучила меня своему родному языку.

Илья явно лукавил, четко следуя инструкциям, полученным в Академии. То, что он на половину половчанин никого не удивило, в те времена такие браки были не редкость.

– Значит друг, – улыбаясь, протянул руку Кара-Кумуч, – но как ты сюда попал?

– Это длинная история хан. Отец мой не богат и все наследство перешло старшим братьям, мне лишь досталась жалкая деревенька. Скучная жизнь землепашца не по моему нутру, наверное, я унаследовал любовь к вольной жизни вместе с молоком матери, вот я и подался в вольные ратники. Когда татары пришли в ваши земли, наш князь не выставил общей дружины от Ярославского княжества. Тогда-то мы, промеж себя с товарищами и порешили независимо от князя идти на врага. Таких удальцов собралось сотни четыре с половиной, это были лучшие витязи княжества. По дороге мы думали к кому из князей податься в дружину, да видимо размышляли долго, опоздали. Когда мы переправились через Калку, битва к тому времени была уже проиграна, татары гнали к реке в панике бежавших и русских и половцев. Пытаясь как-то выправить положение, наш воевода выхватил из ножен меч и мы, все вместе разом ударили в тыл татарам. Враг замешкался, но нас, к великому сожалению, было слишком мало, но все же мы смогли оттянуть часть войск на себя и дать возможность переправиться через Калку нашим бегущим воинам. Мы отчаянно сопротивлялись, но силы были не равны и тогда, оставшиеся в живых, приняли решение отступить. Враг долго преследовал нас, чтобы наказать за неслыханную дерзость. Он несколько дней и ночей пытался нас нагнать, а мы все дальше уходили в степь. Вступая в короткие стычки с преследователями, мы гибли и, в конце концов, нас осталось всего лишь двое. Татары посчитали, что мы, израненные и измученные, всеравно сложим свои головы в степи и тогда, они прекратили погоню. Впрочем, так и получилось. Мой товарищ умер от ран и лежит в земле, а я, каким-то чудом добрался до этого оазиса.