Ступени любви - Ольга Михайлова

Потом он рассказывал про одного бедняка, которого соседка уговорила намазаться какой-то мазью, и оба поднялись на воздух, помчались из Рима в Беневенто, опустились в тени развесистого орешника, где уже собралось целое сонмище колдунов и ведьм. Вся эта компания пила и ела, и они тоже уселись за стол. Но на столе не было соли. Растерянный бедняк, не привыкший есть без соли, спросил её для себя, даже не подозревая, что черти терпеть не могут соль. Однако, ему подали соль, и он так ей обрадовался, что невольно воскликнул: «Слава Богу, вот и соль!». И как только имя Божие было упомянуто, тотчас же все дьяволы, колдуны и ведьмы исчезли, а несчастный остался среди поля под деревом один и совершенно голый. Он в таком виде и побрёл к себе в Рим, выпрашивая дорогою подаяние. А кто виноват? Зачем поддаваться дьявольским искусам?

Девчонки слушали его, открыв рот, Катарина Пассано звала его пустомелей и шалопаем, и грозила отшлепать за выдумки, дети висли на нём гроздьями, девицы кокетничали с ним. Как хотелось ей тогда, чтобы он улыбался не горничным и служанкам, а только ей, чтобы смотрел только на неё, не отводя глаз… Дурочка, вот кто она, сказала себе Чечилия. Но стоило ей снова увидеть его — сердце её забилось как тогда, в детстве.

Уж не околдовал ли он её, в самом-то деле?

Глава 9

Энрико Крочиато не вернулся в субботу. Не появился он в замке и в воскресение. Только в понедельник вечером на взмыленном коне он проскакал по двору к конюшням, сполз с седла и, пошатываясь, направился в замок. Он очень устал, поездка в Неаполь совсем вымотала его, он не спал несколько ночей, а днями кружился, как белка в колесе.

Но теперь цель была достигнута. Это обошлось в немалую сумму, судейские крючки, нотариусы да писаря и перо в чернила не обмакнут без солидной мзды, но овчинка, считал Крочиато, стоила выделки. Энрико отдал распоряжение слуге приготовить на завтрашний день праздничный стол, пригласить мессира Ормани, послать записку мессиру Лангирано и епископу ди Романо, после чего, едва не уснул в банных пределах, но все же дополз до спальни и рухнул на постель.

Мессир Крочиато спал и потому не слышал и не видел, как в их покои словно невзначай якобы в поисках Бьянки заглянула Чечилия Чентурионе, увидела его, пробормотала несколько нелестных слов по его адресу, потом направилась в конюшню, где недоуменно оглядела Миланца, вороного жеребца, которого конюхи торопливо обтирали сеном. Куда это Котяру черти носили?

Синьорина Чечилия нравом отличалась игривым и несколько сумасбродным, тут монастырские сестры были правы, но при этом, синьорина Чентурионе куда как не была праздной мечтательницей и глупышкой. Ума Чечилии было не занимать: она мгновенно запоминала тьму новых сведений, столь же быстро отделяла зерна от плевел, женским чутьём молниеносно постигала в свои семнадцать то, что иные не понимали и в сорок, Духом Святым различала истину и ложь.

Сейчас Чечилия разгневана не была. Она знала свою красоту и силу, и не думала, что Энрико Крочиато сможет вырваться из расставленных ею силков. Она поймала Кота и не намерена была выпускать. Было только одно обстоятельство, которое могло помешать. Сложность была в братце Феличиано, который мог просто не позволить ей выйти замуж за Энрико, ибо, хоть Крочиато и был другом его детства, всё же едва ли мог показаться графу приемлемым мужем для неё. Это Чечилия поняла ещё в монастыре, и положила себе по приезде осторожно поговорить с Феличиано.

Однако не поговорила. Просто не смогла, ибо один вид брата просто убил её. Перед ней был совсем не прежний Чино, её защитник и рыцарь, но человек сломленный и больной. Брат тяжело страдал, его явно снедала какая-то тайная скорбь. Но глупо было пытаться уговорить его открыться ей: Феличиано любил её, но считал совсем ребёнком. Она случайно слышала разговор брата с мессиром Северино Ормани. Даже ему, своему другу детства, Феличиано ничего не сказал. Но что гнетёт его? Со слов Катарины Пассано, которую Чечилия весьма уважала, она знала, что второй брак Феличиано был несчастен. Чечилия и сама считала Анжелину Ланди особой неприятной, взбалмошной и резкой. Но и Франческа Паллавичини, которую Чечилия едва запомнила, не сделала брата счастливым: он никогда не приходил на её могилу, мрачнел при воспоминании о ней. Обеих невест ему сосватал отец, но что мешает Феличиано снова жениться — и избрать жену по сердцу?

И неужели Феличиано будет противиться её браку?

Во вторник утром, в первый летний день, синьорина Чентурионе неожиданно заметила, как к апартаментам Энрико подошли его друзья: Раймондо с сестрой, мессир Амадео и мессир Северино, а спустя минуту к ним присоединился и её брат Феличиано. Чечилия выпрямилась в струнку. А её, стало быть, не позвали? Но если там можно находиться Делии, то почему нельзя ей? Эта мысль не имела продолжения. Встретившиеся внизу приветствовали друг друга, и стало ясно, что цель приглашения никому из них неизвестна, ибо мессир Северино спросил Раймондо, зачем они званы к Энрико, тот пожал плечами. Мессир Амадео Лангирано тоже проронил, что ни о чём не ведает. Чечилия подумала, что всё равно от Делии потом узнает всё, что там было, но тут неожиданно раздался тихий вопрос синьорины ди Романо, не имевший никакого отношения к приглашению. Она изумлённо озирала мессира Лангирано. Тот сегодня был одет не в мантию, но в обычный дублет, перепоясан и вооружён кинжалом.

— Но почему вы перепоясаны, мессир Амадео? Вы не должны носить меч.

Мессир Амадео смутился под взглядом девицы, пробормотал, что в городе опасно, а это вовсе не меч, а венецианский кинжал из Беллуно.

— Но брат говорил, что клирикам запрещено любое оружие, — удивилась Делия.

Амадео снова смешался, но мягко пояснил.

— Я не клирик, синьорина ди Романо, обетов я не давал. Мой отец — брат ректора Пармского университета, и дядя не настаивал на моём монашестве, только на достойном поведении. Среди двенадцати профессоров в Парме только девять — клирики, — уточнил он.

Тут на пороге показался Энрико Крочиато. Он выспался и теперь лучился довольством. Увидев друзей, просиял, однако, увидев Делию, растерялся. Его растерянность заметил Раймондо, и, поняв, что друг созвал их на мальчишник, без обиняков обратился к сестрице.

— Тебе, Делия, лучше навестить синьорин Бьянку и Чечилию. Ты будешь нам помехой.

Мессир Амадео Лангирано был несколько шокирован грубой прямотой Раймондо, но сестрица, судя по всему, нисколько не обиделась на брата: Амадео с удивлением заметил, что глаза девицы теперь сияют, на лице проступил прелестнейший румянец, коралловые губки раздвинулись милейшей улыбкой. Она обняла Раймондо, пожелала всем весёлого вечера и помощи Божьей, и легко впорхнула на ступени лестницы, ведущей на второй этаж в покои Чечилии. Мужчины же исчезли в комнатах Крочиато.