США: История страны - Дэниел Макинерни

На первом этапе переговоров доминировали федералисты. Вместо частичной реформы они предлагали полностью отменить существующие «Статьи» и сформировать новое федеральное правительство, состоящее из трех ветвей власти с широким кругом полномочий. Такое правительство получало возможность диктовать свою волю отдельным гражданам и целым штатам (вплоть до применения военной силы). Что еще более важно, правительство имело право контролировать торговлю и систему налогообложения. «План Виргиния» (по названию штата, который представляли делегаты, авторы конституционной модели) даже признавал за конгрессом право накладывать вето на законы отдельных штатов. Нельзя сказать, чтобы план этот получил единодушное одобрение. Делегаты от меньших штатов высказывали опасения, что подобное консолидированное правительство не будет учитывать их интересы. Альтернативный «План Нью-Джерси» как раз и отражал интересы мелких штатов. Он предлагал внести некоторые изменения в «Статьи Конфедерации», не изменяя сути документа. Этот план настаивал на сохранении прежнего однопалатного конгресса со значительным расширением его прав. Результатом месячной работы Конвента, изначально созванного с единственной целью – пересмотреть «Статьи Конфедерации», стало создание совершенно нового правительства. Такому неожиданному повороту событий способствовало несколько факторов. Прежде всего, конституционные изменения, проводившиеся ранее в отдельных штатах, обеспечили необходимый прецедент. Кроме того, как выяснилось, среди делегатов господствовало стремление к усилению федеральной власти. Небольшая группа оппонентов вместо того, чтобы вести неравный бой, предпочла покинуть конференцию. Немалую роль сыграл и тот факт, что заседания проводились в закрытом режиме: вдали от ушей широкой публики делегаты не боялись свободно высказывать мнения.

Итак, договорившись начать все с чистого листа, участники Конвента приступили к обсуждению деталей новой политической системы. Одним из наиболее спорных моментов стал вопрос о представительстве в двухпалатной легислатуре. Фракция федералистов предлагала придерживаться пропорционального принципа – чем крупнее штат, тем большее число представителей он имеет в нижней палате легислатуры; верхняя палата избирается членами нижней палаты из кандидатов, представленных всеми штатами. Их оппоненты доказывали, что подобная система чревата ущемлением прав мелких штатов: слишком мало мест будет у них в нижней палате, а в верхнюю, возможно, и вовсе никто не пробьется. В качестве альтернативы они настаивали на равном представительстве. В конце концов был установлен так называемый «Великий компромисс», согласно которому палата представителей (нижняя) формировалась по пропорциональному принципу, то есть в зависимости от численности населения штатов; а в сенате (верхней палате) штаты были представлены на равной основе – по два сенатора от каждого штата.

Ожесточенные споры вызвал вопрос, что именно следует понимать под термином «население штата». В связи с этим на Конвенте впервые заговорили о проблеме рабства в стране – причем, не в морально-этическом, а в политическом и экономическом аспектах. Делегаты – хоть и были в массе своей горячими приверженцами революционно-демократических принципов – твердо и неукоснительно настаивали на сохранении института рабовладения. Они отказывались даже обсуждать возможность отмены рабства в штатах. Аргументация сводилась к следующему: они, почтенные граждане, собрались здесь, чтобы обсудить насущные проблемы свободы и власти в государстве, а проблемы эти, как известно, имеют отношение лишь к белому населению (если уж быть точными, к белому мужскому населению). Другими словами, в своих дебатах они готовы были затронуть американскую систему рабовладения, но лишь в той мере, в какой та касалась свободных белых граждан, а отнюдь не чернокожих рабов. Представители южных штатов настаивали на включении рабов в общее население страны, поскольку это было им выгодно – чем больше рабов, тем больше политической власти получал регион в федеральном правительстве (хотя, естественно, рабы не принимали никакого участия в решении политических вопросов и, по сути, являлись не более чем марионетками). Северяне, в свою очередь, соглашались учитывать негров, но на правах «имущества» южан, имея в виду вопрос налогообложения. Здесь работала своя схема: чем больше рабов, тем богаче считался плантатор, а следовательно, тем большим налогом он облагался. И в конечном счете тем большие суммы отчисляли южные штаты в казну федерального правительства. После долгих обсуждений решили воспользоваться формулой конгресса Конфедерации, согласно которой лишь три пятых от общего числа рабов включалось в состав населения штата – равно с целью представительства и налогообложения. А поскольку в прошедшие семьдесят лет государство не удосужилось установить прямые федеральные налоги, можно считать, что южане вышли победителями в этой сделке.

Кроме того, Конвент принял два закона, имевших прямое отношение к проблеме рабовладения. Раздел 9 статьи I разрешал ввоз рабов на территорию США – в ближайшие 20 лет (до 1808 г.) конгресс не намеревался вмешиваться в иностранную работорговлю. Зато в вопросе о беглых рабах конгрессмены не стали сдерживаться. Специальным постановлением (раздел 2 статьи IV) конгресс запретил способствовать побегу рабов и устанавливал обязанность их возврата хозяину. Примечательно, что, решая вопросы рабовладения, авторы конституции намеренно избегали пользоваться словами «раб» или «рабство» – вместо того чернокожих невольников именовали «людьми, по долгу работы или службы привязанными к штату», или же просто «другими людьми». Ай да виртуозы! Создатели американской конституции умудрились разрешить проблему рабства, не называя вещи своими именами. Однако какими бы литературными метафорами они ни пользовались, следует со всей определенностью признать: принятая Конвентом конституция утверждала и защищала интересы рабовладельцев.

Установив в завуалированном виде пределы американской свободе – по расовому и гендерному признаку, делегаты перешли к менее щекотливому вопросу, где решения можно было принимать прямо и открыто, а именно – к определению полномочий нового правительства. Тут обсуждение прошло не в пример более гладко. В сентябре проект конституции был готов для ратификации. Специальным конвентам в каждом штате вменялось в обязанность либо принять документ, либо его отклонить. Отдельная статья самой конституции предусматривала, что для ее утверждения необходимо согласие всего девяти штатов. Благодаря этому ратификация становилась более вероятным, хоть и не стопроцентным событием.

Читатель легко себе может представить реакцию вчерашних революционеров, приверженцев республиканских взглядов на новую политическую модель государства. Ничего хорошего рядовым американцам она не сулила. Конституция предполагала создание мощного централизованного правительства, которое сосредоточивало в своих руках небывалую власть. У него хватало рычагов, чтобы навязать гражданам свою волю. Правительство имело право облагать подданных налогами, контролировать коммерцию, собирать армию и использовать ее для подавления мятежей и в иных целях. Что еще непривычнее для тогдашнего американского менталитета, исполнительная власть концентрировалась в руках одного человека, который обладал беспрецедентным правом накладывать вето на решения легислатуры. Конституция предусматривала широчайший круг полномочий для правительства, но почему-то забывала противопоставить ему список гарантированных прав рядовых граждан. Возникал закономерный вопрос: а чем подобная форма правления отличается от вынужденной тирании времен революции? Представьте себе также многообразие ветвей власти подобного гипотетического правительства – все эти политические институты, всевозможные посты и должности (каждый со своими нюансами), малопонятную процедуру выборов и проч., и проч. Бедному обывателю немудрено было запутаться. Похоже, создатели новой конституции напрочь забыли призывы Томаса Пейна к простоте и воспроизвели в своем детище поистине византийские каноны политической кухни – нарочито усложненные и запутанные. Все те же приемчики, которые правящие режимы Старого Света использовали, чтобы сподручнее было и власть захватить, и свои интриги от глаз людских спрятать. И, наконец, представьте себе, что весь этот сомнительный прожект вырос на месте величайшей славы американского народа! Что людям – во имя свободы проливавшим кровь на полях сражений, терпевшим голод и холод, сумевшим победить в неравной схватке – вместо заслуженной награды предлагают вот такой макет расширенной республики! Проект заведомо абсурдный, ибо базируется на ложной предпосылке, будто одно-единственное правительство способно управлять огромной страной, населенной разными народами, и при этом сохранять верность республиканским принципам. Да ведь любому человеку, мало-мальски знакомому с историей и теорией республиканского движения, ясно: данная форма правления оправдывает себя лишь в условиях небольшого государства с однородным в этническом смысле населением. Да что там они себе думают, эти парни из Филадельфии? Почему ведут такую рискованную игру, игнорируя уроки истории? Да ведь это откровенное предательство самого духа революции!