Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

— Но мы оба буквально на днях слышали заявление шефа тайной полиции, что в Анрии раскрыли одну из ячеек «Нового порядка». Уже арестовали десяток человек, обнаружили подпольную типографию, поймали за руку пару студентов, распространявших агитки…

— Не зубоскаль, Фред. Ты должен радоваться, что в кои-то веки жандармерия исполняет свой долг.

— Особенно накануне назначенной на август торжественной встречи в Люмском дворце имперской делегации и кабирского посольства, возглавляемого лично шахом Мекмед-Яфаром.

— Да, кое-что такое слышала, — Фридевига посмотрела на ухоженные ногти. — Но ты же знаешь, Ложа далека от политики. К тому же Его Величество настойчиво рекомендовал чародеям держаться подальше от Люмского дворца, дабы избежать даже мнимого влияния Ложи на решения послов. Как будто мы когда-то на них влияли.

— А если вдруг случится что-нибудь непредвиденное? — изогнул бровь Манфред.

— Если и случится, это заботы дипломатов и тайной полиции, не наши, — легкомысленно пожала плечами госпожа консилиатор. — Наше дело — Равновесие, а не международные соглашения.

— Разве успешное подписание международных соглашений повредит Равновесию? — наивно спросил Манфред, словно только вчера сдал последний экзамен.

— Не повредит, конечно, — зевнула консилиатор, прикрыв рот ладошкой. — Однако я лично заверила Его Величество, что ни один официальный представитель Ложи не осмелится нарушить его рекомендаций.

Манфред задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Знаешь, Фрида, — заговорил он, — я тут слышал, что со дня на день в Анрию прибудут одни люди, компетентные в решении разнообразных задач. И знаешь, по забавному и совершенно случайному стечению обстоятельств, ни один из них не является официальным представителем Ложи. Вот было бы замечательно, — мечтательно продолжал Манфред, — если бы в Анрии находилась еще пара-тройка неофициальных представителей Ложи…

Фридевига поставила фужер на стол, взглянула на брата с легкой улыбкой.

— Надеешься, я просто так назову тебе своих информаторов и сексотов?

Манфред поставил бокал на стол, взглянул на сестру без улыбки.

— Нет, не просто так. Я предлагаю обмен. Ты назовешь своих, я назову своих. Мы окажемся в равных условиях, как в детстве, когда у нас были общие секреты от мамы с папой. Думаю, это честная сделка.

Фридевига задумалась, разглядывая на голубом свету настольной лампы — песочных весов с двумя плафонами — фужер с вином.

— Ну хорошо, — легко вздохнула она. — Я назову тебе имя своего информатора, а уж она решит на месте сама. Эльза. Передай этим людям, что ее можно найти в «Пьяном осетре».

— М-м-м, — многозначительно протянул Манфред, — конспирация. Как прелестно.

— Теперь ты, — тепло улыбнулась Фридевига, хитро блестя глазами. — Назови мне имя, брат.

— Да ты знаешь,дорогая сестрица, — Манфред шумно втянул воздух и почесал затылок, — у них их столько, что я вечно забываю и сам путаюсь.

Альберт Айнзахт выехал из столицы через день после подписания срочного приказа о переводе в Бергкнаппе. Именно в тот день, на который был намечен банкет по случаю назначения Пауля фон Хаупен-Ванденхоуф адъютором Собрания. Магистр Айнзахт был несколько опечален, что пришлось вернуть приглашение, но долг перед Ложей перевесил все печали. Ведь служение Равновесию для настоящего магистра Ложи и есть истинное счастье, а вечеринки и балы только развращают.

Однако добраться до Бергкнаппе и послужить Равновесию магистру Айнзахту так и не было суждено. В пути на дилижанс, которым ехал магистр, напала банда Иво Татера и убила всех пассажиров, кроме помощника магистра, которому удалось выжить лишь чудом. В нападении на почтовые и пассажирские дилижансы не было ничего необычного — Нойесталль, как и Дюршмарк считались провинциями не самыми спокойными во все времена. А сейчас, когда их переполняли беженцы, дезертиры и мародеры, незаконно пересекающие границу с разоренным гражданской войной Тьердемондом, без вооруженного эскорта мало кто осмеливался отправляться в дорогу. Но нападать на дилижанс Ложи еще не осмеливался никто. Прежде всего потому, что кареты Ложи не перевозили ничего, что представляло бы ценности для обычных бандитов. Хотя выживший рассказывал, что банда Татера искала золото, якобы перевозимое магистром Айнзахтом, но, естественно, ничего не нашла и скрылась в горах Купферберге.

Добравшись до ближайшего поселения, выживший немедленно сообщил о вероломном нападении, и Ложа немедленно ответила. Ложа очень не любила, когда на нее нападают. За голову Иво Татера была назначена огромная награда, как за преступника против Равновесия, которую спустя всего две недели получил некий крысолов по прозвищу «Однорукий», в одиночку перебивший всю банду, засевшую в одной из пещер.

И об инциденте быстро забыли.

Ложа очень не любила, когда о подобных инцидентах помнят долго.

Глава 7

Гаспар Франсуа Этьен де Напье глубоко вздохнул, подавляя зевоту. Карету качало на неровной анрийской дороге, и бороться с сонливостью было сложно. Затянувшееся плавание утомило, день стоял жаркий, в кабине было душно, а от духов чародейки кружилась голова. Сегодня это злило и раздражало.

Она оставалась верна себе: яркая и вызывающая, в голубом, нескромном даже по меркам последней ландрийской моды платье, приподнимающем и без того высокую грудь, с распущенной гривой пшеничных волос, сияла бирюзой глаз и улыбалась с очарованием невинного ангелочка. А вот имя было другим. Обычно Гаспар спокойно запоминал очередное ее воплощение, но не в этот раз. Даниэль Эмилия… Роза… или Розалинда… или Мария… или…

Это злило и раздражало.

А еще раздражал и злил Андерс Энганс, который сидел напротив на одном сиденье с Даниэль Эмилией… Франсуазой или Луизой и смотрел на новообретенную учительницу голодными влюбленными глазами. Новая игрушка постоянно вилась рядом, все плавание из Шамсита до Анрии ходила за ней хвостом, не оставляя госпожу и повелительницу без своего навязчивого общества ни на секунду. И хоть говорили между собой исключительно по-тьердемондски, Гаспар опасался, что Энганс внимательно слушал и запоминал.

Но больше всего злило и раздражало то, что менталист до сих пор толком не понимал, куда они едут. Когда он чего-то не понимал — всегда начинал ужасно злиться и раздражаться, отчего начинала болеть голова, а когда болела голова — он начинал злиться и раздражаться еще больше.

Одним словом, настроение Гаспара было паршивым, а это совсем уж выводило из равновесия.

Менталист растер ладонями лицо, приводя себя в порядок. Энганс придвинулся к чародейке почти вплотную, склонился к ее уху, тихо шепча что-то с идиотской улыбочкой, осторожно взял за руку в белой шелковой перчатке.

Гаспар шумно потянул горячий, приторно-сладкий воздух носом.

И вонзил в мозг Энганса тонкую иголку.

Энганс тупо моргнул, оборвавшись на полуслове, и навалился на Даниэль, уткнувшись ей лицом между грудей.

Чародейка растерянно посмотрела вниз, нехорошо покосилась на Гаспара.

— Что? — пожал плечами он. — Я ничего не делал. Переутомился, наверно.

Она жеманно закатила глаза и пренебрежительно фыркнула:

— Мужчины! От ревности вы ведете себя хуже маленьких детей.

Даниэль, забавно сморщив личико фарфоровой куклы, не без труда столкнула с себя тушу Энганса на стенку кабины. Тот не пришел в себя и, даже если бы Гаспар не переусердствовал — а сдерживаться вовсе не хотелось, — придет в себя нескоро.

— При чем тут ревность? — его улыбочка была не менее идиотской, чем у Энганса. — Может, ты совсем замучила его своими уроками, о великая владычица магии и стихий?

— Не завидуй, дорогой мой, — недовольно поджала напомаженные губы Даниэль. — Ты сам виновник своего несчастья.

— Я?

— Ну не я же, — мстительно заблестела глазами она, сложив руки на коленке закинутой одна на другую ноги. — Если бы ты не капризничал и не топал ножками, уроками я замучила бы тебя. Но как ты тогда сказал? «Не хочу ходить петухом с распушенными на заднице перьями»? А он, — чародейка стрельнула глазками в причмокивавшего сквозь сон Энганса, погладила его по щеке, — был послушным мальчиком и согласился надеть сюртук под цвет моих глаз.