Вода и пламень - Гарун Тазиев

По возвращении в Париж до нас дошли сведения, что один американский геолог из концерна «Арамко», которому Кусто рассказал о нашем проекте, тотчас оказал давление на саудовские власти, с тем чтобы помешать нам добраться до гор. Его просьба полностью совпадала с традиционной подозрительностью местных владык и была немедленно удовлетворена…

Как бы то ни было, нас выпроводили с полным соблюдением формы. Едва мы дали понять, что смирились с судьбой и расстались с раздражающей привычкой гяуров вечно восставать против заведенного порядка и рваться туда, куда не следует, эмир и его присные отбросили сдержанность и выказали полное добросердечие (исключая момент, когда ехидный Дюпа не отказал себе в удовольствии вновь заговорить о караване…).

Океанография

Мы вновь на Абу-Латте и совершенно свободны! Наши спутники почти закончили программу. Оставалось добыть несколько образцов. «Калипсо» отошел на милю от лагеря для погружений. Гильше сделал съемку выступающей части рифа и подводной террасы. Его длинная худая фигура с блокнотом в руке то и дело появлялась в поле зрения. Иногда он все так же флегматично заходил в воду. Платформа, изумрудным кольцом окружавшая Абу-Латт, достигала кое-где двухсот метров в ширину. Гильше, погрузившись по щиколотку, а то и по пояс, ходил по всей зоне, забыв и думать про акул и мант. Возле самого края риф слегка подымался, чуть вылезая из моря; там Гильше подробно изучал конфигурацию закраин. С берега все это выглядело презабавно: занятый своими мыслями человек, подобно евангельскому апостолу, шествует по морю, аки по суху.

Ему удалось посетить почти все «головы», усеявшие лагуну. Доверяя больше собственному глазу, чем фото-аппарату, он четко и умело зарисовал их с разных сторон. Эти причудливые выступы надводного мертвого коралла свидетельствовали о нестабильности уровня моря. Известняковые породы приняли свои прихотливые очертания в те времена, когда находились на уровне моря. В течение последующих геологических эпох этот уровень не раз менялся.

За каких-нибудь несколько тысячелетий зона умеренного климата, населенная газелями и львами, оказалась покрытой толщей льда. В результате этого уровень морей понизился на несколько десятков футов. Затем наступило общее потепление на планете, и весь этот лед стаял, уровень воды вновь поднялся. Коралловые выступы отчетливо отражали эти процессы оледенения и последующего потепления четвертичного периода в высоких широтах земного шара.

Наша коллекция строителей рифов становилась все внушительнее, но биологи не желали успокаиваться. Мы с охотой подключились к делу (во-первых, из чувства товарищества, а во-вторых, потому, что это давало право на погружение с аквалангом).

Зрелище праздника жизни на подводной части рифа не может наскучить. Возле буйно растущих кораллов и водорослей пасутся несметные стаи рыб. Почти у всех отчетливо виден «клюв» с очень крепкими челюстями, приспособленными для неподатливой пищи. Там состоялось знакомство с рыбой-горбуном.

В тот день мы спокойно парили на глубине метров пятнадцати – двадцати с наветренной стороны рифа. Вдруг прямо на нас выплыла стайка крупных серых рыб со странным горбом на шее. Они держались в сажени от коралловой стены. Время от времени одна из них мощным ударом плавников кидалась вперед, откусывала отросток и вновь возвращалась к месту старта, тщательно пережевывая твердый кусок… Казалось, под водой пасется стадо одногорбых быков. Рыбы упрямо не отходили от стенки, не обращая на нас внимания.

Из-под хвоста они выбрасывали беловатое облачко. Я приблизился вплотную и собрал в ладонь кусочек этого облака: то был пережеванный коралл. Разумеется, осталась только его окаменелая часть. Дело в том, что своими «бронированными» челюстями рыба откусывает разом и желатинообразную протоплазму коралла, и его известковый скелет, затем пережевывает все, оставляет в кишечнике питательный белок, а песчинки известняка выбрасывает наружу.

Мы долго наблюдали этих «морских быков», пытаясь определить объем известняка, который они превращают в летучий песок. Цифры оказались ошеломляющие: из расчета одного кубического сантиметра на рыбину за один укус (что явно преуменьшенная норма) получилось около пятидесяти укусов в час. При восьмичасовом рабочем дне тысяча рыб-горбунов на двенадцати километрах рифа, охватывающего кольцом Абу-Латт, худо-бедно производит в год двести – двести пятьдесят кубометров песка, тридцать тысяч тонн за столетие!.. Не удивительно, что коралловый песок обильно выстилает все углубления рифа, где его не вымывают приливы и течения. А внутри атолла дно состоит из известнякового ила, добрая часть которого поступает с этого живого перерабатывающего «комбината».

Правда, настоящих атоллов в Красном море не много, и все они лепятся вдоль суданского берега: Санганеб и риф Зеленый возле островов Суакин. Зато кольцеобразных рифов без лагуны великое множество, и большинство имеет посреди песчаную «насыпь»; я склонен думать, что это – результат деятельности рыб-кораллоедов. В других районах под корродивным действием волн скалы просто разрушаются, превращаясь в морскую гальку. Волны Красного моря не образуют гальки. Правда, в его теплых водах наблюдается несколько иная картина: волны воздействуют на камень корродивным, а не эрозивным образом, то есть оказывают скорее химическое, нежели механическое действие. Вместо того чтобы разломать скалистый выступ и обкатать его кусочки, вода «переваривает» породу, так что вокруг коралловых рифов не бывает песка, если не считать того, что производят рыбы-кораллоеды. Следы морской эрозии в обилии наблюдались вокруг Абу-Латта: все эти изъеденные выступы, зазубрины, пазы; «головы» мертвого коралла несли все характерные черты разъеденного морем известняка.

Оставшиеся дни на Абу-Латте были посвящены сбору сувениров: каждому хотелось иметь собственную акрепору – грациозную раковину с фиолетовыми или снежно-белыми створками, массивные пориты, часто идеальной сферической формы, но главное – алую тубипору. Иные раковины пополнили частные коллекции: пектен, или раковина святого Якова, конусообразная трока, из которой делают перламутровые пуговицы, громадные «кропильницы» – тридакны, широко распахивавшие свой зев на скалистых выступах в ожидании прохода доверчивой жертвы; под водой меж белых створок ясно видны голубые затаившиеся моллюски. Шербонье, не говоря никому ни слова, вскрыл несколько десятков устриц и нашел в них две-три жемчужины не очень правильной формы, не очень блестящие, но зато имевшие неоспоримую ценность для будущих воспоминаний, поскольку были добыты в море самолично.