Гимназистка. Клановые игры (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— А у вас не будут из-за этого неприятностей, Николай? — всё же уточнила я.

— Почему у меня должны быть неприятности?

— Мало ли…

— Мало ли, много ли… — фыркнула Оленька. — Скажите на милость, почему у Коли должны быть неприятности из-за того, что он подвезёт сестру и её подругу?

— Садитесь, — скомандовал Николай.

И хотя он распахнул дверцу переднего сидения, я всё-таки устроилась сзади, с Оленькой рядом, а то ещё, не дай бог, подумают, что дуэль действительно была из-за меня и сейчас ему вручили желанный приз. Николай если и расстроился, то вида не подал и пересесть не попросил.

Молча ехали мы недолго. Оленька почти сразу начала выпытывать подробности дуэли, Николай отшучивался, ничего не желая рассказывать. Действительно, не женское это дело, дуэлями интересоваться. Вряд ли я могла бы вызвать Юрия. Не то что я этого хотела, это было бы сродни самоубийству, если, конечно, не использовать поток магии. Но тогда наверняка назвали бы убийством, совершённым с особой жестокостью. Но что делать, если меня оскорбят? У меня же теперь нет ни родственников, ни клана? Получается, никого нет, кто бы вступился за мою честь в случае чего?

— Оля, а со стороны мамы у меня кто-нибудь остался? — ни на что не надеясь, спросила я. — Не знаешь?

— Нет, не остался. Твой папа и дедушка по маме погибли вместе, бабушка ещё раньше, а твоя мама у них единственная дочь. Была. И они бы-ыли, — Оля всхлипнула и утёрла показавшиеся слёзы. — Одна ты осталась после того, как Рысьина от тебя отказалась. То есть не одна, конечно, у тебя есть я.

Она выразительно уставилась на спину брата, наверняка ожидая, что тот добавит: «И я». Но Николай либо не слушал, о чём мы говорим, либо его собственные желания с желаниями сестры не совпадали. В конце концов, офицер российской армии — не гимназистка, просто так словами не бросается. Если что скажет — обязан соответствовать.

— Ты мне как сестра, — продолжала Оля, недовольно посматривая на брата. — Я тебе во всём помогу и поддержу.

Мы как раз проезжали мимо солидного здания с золотыми буквами, складывающимися в название «Ильинский земельный банк», поэтому я не удержалась от шутки:

— А если я соберусь ограбить банк?

— Когда? — заинтересовалась Оленька, уставившись на меня округлившимися от восторга глазами. — Этой ночью или нужно время на подготовку?

— Барышни, — грозно сказал Николай, — никто грабить банки не будет.

— Но Лизе же нужно брать где-то деньги, — возразила ему Оленька. — Так почему не в банке?

— Потому что если берёшь в банке деньги, которые положил туда не ты, то тебя помещают в тюрьму, — доходчиво пояснил Николай.

— Я пошутила, — на всякий случай сказала я, а то вдруг заподозрит меня не только в криминальных наклонностях, но и в том, что подбиваю его сестру на противоправные действия.

— Я-то понял, — бросил Николай, не поворачиваясь.

— Но денег-то у тебя всё равно нет, — разочарованно округлила губы Оленька. — Значит, нужно их где-то брать.

— Мне наверняка должны платить пенсию от военного ведомства. Только я понятия не имею, куда нужно для этого обращаться.

— Я узнаю, — предложил Николай. Точнее, не предложил, а поставил в известность. — Кстати, о банках. Возможно, у Лизиной мамы был вклад в банке или страховка. Нужно посмотреть в доме документы.

— У Ольги Станиславовны секретер с документами стоял в спальне, — припомнила Оленька отнюдь не с таким энтузиазмом, как ранее говорила про ограбление.

Она оглянулась на банк, но здание давно скрылось за поворотом, и слава богу. А то с неё станется разработать план по привлечению для моего выживания денежных средств из банка без его ведома.

К лечебнице мы приехали без приключений, но внутрь я пошла одна, отказалась от Оленькиной поддержки: мало ли как теперь отнесутся в лечебнице клана Рысьевых к представителям клана Хомяковых. Вдруг в отместку за Юрия устроят внеплановое лечение его сестре? Нет уж, пусть лучше посидит с братом: где найти Владимира Викентьевича, она мне объяснила столь подробно, что я, наверное, и с закрытыми глазами смогла бы найти. Да и что там искать? Первая комната справа на втором этаже, дверь в которую была приглашающе приоткрыта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я почти прикоснулась к ручке, как услышала голос Владимира Викентьевича. Целитель был не один и сейчас с кем-то разговаривал. Сурово разговаривал, совершенно в несвойственной себе манере.

— А я ещё раз повторю, что вы совершаете серьёзную ошибку. Я с самого начала был против, если вы помните, но теперь ситуация вовсе выходит из-под контроля.

— Дорогой мой, — я с удивлением узнала голос княгини Рысьиной, спокойный и даже расслабленный, — вы же не будете отрицать, что это дало нужный эффект?

— Не всякий нужный эффект принесёт пользу клану. Особенно если ему сопутствует ненужный. Этот вариант лечения мне не нравится. Уверяю вас, Ваша Светлость, того же эффекта можно достичь другими методами, не столь травматичными.

А не так уж он её и боится. Я бы с интересом послушала и дальше, но мне не дали. Дверь резко распахнулась и цепкие пальцы княгини ухватили меня за запястье.

— Пришла посмотреть на дело рук своих? — фыркнула она, скорее разочарованно, чем зло. — Ну что ж, смотри.

Я даже опомниться не успела, как она втолкнула меня в соседнюю комнату, оказавшуюся палатой, весьма похожей на ту, в которой не так давно очнулась я. Возможно, это она и была. Но сейчас в ней лежал Юрий, бледный, почти как побелённая стенка рядом с кроватью. Увидев нас, он вздрогнул, что не помешало ему принять вид мученика, несущего с достоинством все невзгоды, предназначенные ему судьбой. Интересно, какой травматичный метод лечения затребовала для него Рысьина? Надеюсь, многочисленные клизмы до полного очищения мозгов от глупых мыслей.

Я повернулась к княгине:

— Честно говоря, не понимаю, зачем мне смотреть на данного индивидуума.

И рукой подёргала: мол, отпустите же. Не драться же с пожилой женщиной? Тем более что я не уверена, что выйду победителем: хватка у неё железная, хорошо хоть без когтей.

— Стыдно стало, что он из-за тебя пострадал? — Чуть помедлив, Рысьина меня всё-таки отпустила.

— Он пострадал из-за своего недостойного поведения, — отрезала я. — Если уж кого в этом обвинять, то не постороннюю девушку, а главу клана, которая не объяснила, что оскорблять другие кланы чревато.

— Лизанька, — простонал Юрий. — Ты ко мне столь жестока, потому что я проиграл?

Я хотела ответить: «Потому что вы идиот, Юрий», но очень уж несчастно он выглядел, да и общения с кланом Рысьиных мне на сегодня уже хватило, повернулась к двери, чтобы выйти, и наткнулась на внимательный прищуренный взгляд.

— Я дам согласие на ваш брак, только если ты принесёшь клятву полного подчинения, — выдала княгиня.

— Как хорошо, что мне не нужно ваше согласие, — медово пропела я. — И Юрий ваш мне тоже не нужен. Объясните ему это как-нибудь, пожалуйста. Без меня.

Прощаться я не стала, выскочила за порог и врезалась во встревоженного Владимира Викентьевича. Дверь за собой я прикрыла аккуратно, чтобы не попасть княгине под горячую руку: очень уж нехорошая тишина установилась в палате.

— Елизавета Дмитриевна, что случилось?

— Я бы хотела попасть в свою квартиру. Оленька сказала, что брала ключи у вас, Владимир Викентьевич.

Наконец раздались громовые раскаты недовольного голоса главы клана Рысьиных, за которыми ответных реплик Юрия не было слышно, если они, конечно, были. Мне даже стало его немного жалко: как-никак родственник, единственный, кроме княгини, которого я видела.

— Да-да, они у меня, — отмер целитель, опасливо посмотрев на дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Юрий сильно пострадал? — решила проявить я участие.

— Ему хорошо досталось, — подтвердил Владимир Викентьевич. — Хомяков осторожничать не стал.

Он столь недовольно взглянул, что я невольно представила картину, как Николай прыгает по поверженному Юрию, раз за разом втыкая саблю в его тело, да не просто втыкая, а проворачивая в ране для большего ущерба.