У Лукоморья - Андрей Аливердиев

— Он именно был заговорен. Перед, в процессе и после кражи они проводили ритуалы перезаговора. И это почти удалось. — Она остановилась и выразительно посмотрела на меня. — А ты, я вижу, не так прост, как пытаешься казаться.

К несчастью, я был именно так прост, но все же был польщен и сделал довольно-важную мину. Однако кое-что мне все-таки не было ясно.

— Так значит, где мы оставим свое оружие, там оно и будет лежать сотни лет, убивая вокруг все живое? Не хочется показаться слишком недоверчивым, но, согласитесь, верится с трудом.

Я специально говорил излишне витиевато, стараясь лишний раз привлечь к себе внимание Гуллвейг, но на этот раз ответил мне, как не странно, Хеймдалл.

— Во-первых, оружие убивает постороннего не всегда и не сразу, а только в процессе, когда он пытается им воспользоваться. Чувствуешь нюанс?

Я кивнул головой.

— А во-вторых, у каждого магического оружия, помимо хозяина есть хранитель. Иногда их бывает несколько. И иногда часть этих товарищей бывают хозяину оружия совсем не товарищами.

Хеймдалл явно все больше и больше заражался от меня витиеватостью. Хотя, может быть, я слишком преувеличиваю свою скромную роль? Не зная. Да это и не важно.

— Так вот, — опять включилась в разговор Гуллвейг, — Вероятнее всего вам следует искать свои принадлежности у нибелунгов — их создателей и первых хранителей.

«Мои принадлежности и так при мне,» — хотел было сказать я, но передумал. Зачем, собственно говоря, лишний раз пошлить? Тем более, что путешествие в Нифльхейм не сулило ничего хорошего. Однако, будучи оптимистом, я все же продолжал надеяться, что до этого не дойдет. Тем более, что, по меньшей мере, мой меч должен был быть где-то именно в нашем мире, Мидграде, если угодно. Нибелунги же могли его стащить только в самое ближайшее время. А может они не успели? Во всяком случае я на это очень надеялся.

И тут эстафету распросов принял Хеймдалл.

— Вот я смотрю. Нас трое. Как вы думаете, подтянутся ли остальные?

Что и говорить, вопрос был, конечно, интересным. Животрепещущим. И, самое главное, совешенно неразрешимым. Гуллвейг молчала.

— Я думаю подтянутся, — ответил я твердо.

— Откуда такая уверенность, — не унимался Хеймдалл.

— А иначе, какого черта?

Как не странно, все всё[21] поняли. Я сам удивился, потому что понимал далеко не всё. И потому добавил:

— Особенно должны появиться Тор и Один.

— Хотелось бы, — неуверенно медленно произнес Хеймдалл, — Надеюсь, когда рог будет у меня, мы это узнаем наверняка.

— Тор появится, — произнесла, наконец, Гуллвейг. Еще не знаю, когда и где, но появится. А вот вокруг Одина — темно. Не знаю, то ли сам он напустил вокруг себя туману, то ли его нет среди нас.

— Откуда ты знаешь, — спросили мы почти хором, скорее автоматически.

Мы ведь уже прекрасно знали ее пророческие способности. Она тоже знала, что мы знали. И потому просто улыбнулась.

Как вы должны были заметить, в отличие от предыдущих сеансов коллективной борьбы с блоками, информационный результат этого сеанса был крайне невелик. Практически, ничего нового мы не узнали.

— И это все? — так и летало в воздухе.

Естественно, все остались крайне недовольными. Особенно Линда, которой не удалось вспомнить вообще ничего. Слабым утешением для нее был Од, с таким же результатом, но едва ли это действовало успокаивающе.

У меня были кое-какие мыслишки по этому поводу. Но я решил не портить праздник, и потому сказал:

— Это, вероятно, знак свыше, что, отмечая Новый Год надо праздновать, а не дурака валять! Так что, давайте, собираемся. «У Р-я», я слышал, намечается хороший гудеж.

А так как это был Новогодний бал-маскарад, я предложил всем выбрать себе костюмы, коих в моем замке было превеликое множество. С самого начала все решили, что, так как это Новый год, то должен быть дед Мороз, а лучшей кандидатуры на эту роль, чем я, и быть не может. Я помялся, помялся, утверждая, что дед Мороз там наверняка есть, и им, если на то пошло, должен был быть Кот, но все же согласился. При этом, взяв телесный облик Ильи Муромца в летах, наиболее соответствующий играемому образу.

Увидев меня настоящим дедом, все чуть не упали со смеху. Но смеялись они не долго, потому что сразу встал вопрос о Снегурочке. Гуллвейг сразу сказала, что не хочет быть моей внучкой, и уступила эту роль Фрее, которая еще не очень хорошо освоилась в Лукоморье и потому особо не возражала. Сама же Гуллвейг решила одеться, как вы думаете кем? Правильно, бабой Ягой. Сначала я даже испугался, что она примет это буквально, и возьмет не только одежду, но и тело, своего тогдашнего состояния. Но она оказалась не такой дурой. И, в конце концов, перед нами предстала прелестная амазонка, которой была Яга до того, как ей переломали косточки, но в стилизованных лохмотьях. Которые, кстати, ее совсем не портили, ибо испортить ее было просто невозможно. Таким образом, без костюма у нас остался только Хеймдалл, то есть Йохан.

Сначала, он пытался, было, отделаться от нас, одевшись Хеймдаллом, но мы с Яной на полном серьезе стали убеждать его, что в русском Лукоморье надо одеваться по-русски.[22] В конце концов, его все же оставили Хеймдаллом, но одели в костюм лешего. Это было что-то несуразно-мохнатое, и на редкость идиотское. Так что одеться мог так только швед, впервые пришедший на наш праздник. Но, с другой стороны, он и был шведом, впервые пришедшим на наш праздник, так что это было не удивительно и, таким образом, содержание очень даже соответствовало форме.

Вы наверно спрашиваете: «Куда же девался Од?» О нем как раз я чуть не забыл. Но вспомнив о том, что часть лукоморцев без особого труда выкупают мыслеформы, я симулировал срочное пробуждение Ода, с аварийным возвратом.

И вот в таких идиотских обличиях мы отправились в уже известное вам кафе. Единственное, что действовало успокаивающе, это то, что и все остальные посетители кафе тоже должны были быть в маскарадных костюмах. Должны. Были.

Но вы не знаете наших лукоморцев! Оказалось, что в то время, которое мы посвятили на, как оказалось, бесполезные копания в нашем прошлом, в тусовочных олимпах кто-то создал тенденцию, направленную на то, что Новый Год — праздник серьезный, и встречать его надо серьезно. И, что самое главное, тенденция сия всем почему-то очень понравилось. По крайней мере, по части одежды.

Первые сомнения у меня появились при виде озадаченных взглядов «секьюрити». К слову, в виду нерезиновости кафе, по большим праздникам в него пускали только приглашенных. Но меня, к счастью это не касалось, в виду наличия пожизненно забронированного столика, за которым, если потесниться можно уместится вдесятером.