Светлые дебри - Waldemar Knat

рядовой Колесов целый день впахивал на своем грейдере и устал как черт.

Объект чертовски далеко от части, поэтому еще два часа он вместе с другими стройбатовцами-бедолагами трясся на «подкидыше» – раздолбанном зеленом армейском автобусе.

Наскоро поужинав, хотел вздремнуть, но пьяному ротному, капитану Мусину вздумалось проинспектировать численность вверенных ему бойцов советской армии. Мусин построил роту, долго и нудно проверял личный состав и количество «самоходчиков», – т.е., солдат, находящихся в самовольной отлучке. При этом бубнил что-то про социализм и честное отношение воинов к ратному делу.

Командир отпустил роту только к отбою, в десять часов вечера. Александр упал на кровать и вырубился мгновенно.

Сон для солдата лучшее, что есть на этой чертовой службе. Саня, кроме страсти к книгам, имел обыкновение сладко, заслюнясь «подавить подушку», что вполне простительно для молодого организма.

Проснулся отдохнувшим и даже бодрым. Но странно: еще совсем темно и пьяные «деды» бродят по казарме, что-то бормоча и вскрикивая.

Посмотрел на часы и слегка изумился: на часах полночь!

«То есть, я спал два часа?! И так хорошо выспался?»

Это удивительно, такого ранее никогда не бывало!

Нет, вроде бывало, но когда? Уже и не помнил.

Тело ощущалось легким и пружинистым, сознание ясным и отчетливым. Оставалось только непонятным: что делать до подъема? А до него шесть часов.

Взял книгу и пошел в каптерку, Димон не спал, к счастью: в щели окна выдачи сочился свет.

– О! Санек! А я не хотел тебя будить! Слушай…

Дима понизил голос:

– Я схожу к Светке часика на три, а ты побудь в каптерке, если проверка или чего там… скажи, я в санчасть ушел! Ага?

Саня улыбался, глядя на тщательно выбритого к вечеру приятеля, от которого пахло каким-то щекочущим ноздри парфюмом:

– Ага-ага, иди! И за меня палочку поставь!

– А хрен тебе!

Димон широко улыбался:

– Маньку Кулачкову погоняешь!

И загоготал. Дурак.

Александр устроился в кресле под настольной лампой и погрузился в роман Ивлина Во, автора, которого открыл для себя совершенно случайно.

Книжка валялась в куче мусора, раскрытая и какая-то беспомощная. Вероятно, кто-то из офицеров военного городка переезжал, и, не желая брать на новое место жительства старый хлам, выбросил поношенные тряпки, куклы, детские игрушки, подшивку газеты «Правда», старые кухонные кастрюли-сковородки, широкие, на пуговицах подтяжки и прочую лабуду, которая скапливается на антресолях.

И эту книжку, а она выглядела практически новой, читанной только вначале: по всему, хозяину или хозяйке автор не понравился.

Брать что-либо из мусора считалось западло, не по-пацански, но Шурик оглянулся, никого не заметил и быстро завернул книжку в клочок бумаги.

А сейчас читал и думал о том, какими поразительными по богатству внутреннего мира бывают находки в мусорных кучах.

Чтение закончил аккурат к шестичасовому подъему ― оставалось еще половина книги.

Димон пришел к утру, опасно качался из стороны в сторону, будучи «нарытым», что-то бурчал недовольно про «хрен ей, а не женитьбу», быстро захрапел, а Саня пошел в гараж.

Этот день армейской службы гудел и нудел так же гадко, как и вчера: подрядчик-подполковник целый день ругался, постоянно кричал ему что-то, едва различимое сквозь рев мотора, скорее всего нецензурное. Александру приходилось исполнять его дурацкие капризы-приказы: тщательно ровнял будущую строительную площадку на грейдере.

С интересом думал, как выдержит рабочий день с двухчасовым сном? Когда вырубится?

Этого же просто невероятно! Чтобы солдат, спавший два часа, и работающий потом целый день, не захотел спать к обеду? После вчерашнего короткого сна?

Но спать, между тем, вовсе не хотелось… Чувствовал себя прекрасно, хотя к вечеру и слегка утомился.

Думал вздремнуть в автобусе, но, к удивлению, и тут сон не шел.

К вечеру ситуация повторилась, хотя и по-другому: у «бугра», их старшего сержанта, был день рождения, а отказаться нельзя, – обидится. Шурик отпил немного водки из стакана, наполнить его по новой собутыльники даже не предлагали, давно уже знали, что Саня Колесов пьет только одну рюмку за всю пьянку, непреклонно отказывается «обновить бокальчик», и переубедить его в этом совершенно невозможно: если пьяный базар становится чересчур настойчивым ―молча встает и уходит. Потому и не приставали.

Долго слушал рассказы о предстоящей жизни «на гражданке», о планах, о бабах-суках, о крутых тачках, которые будут обязательно куплены после службы в армии. Слушал, но параллельно думал об Брайдсхейде, о почти фантастических для паренька из глухой тайги английских поместьях, описанных язвительным пером блистательного Во. Отношения героев казались сказочными и недостижимыми. Иногда взглядом возвращался в действительность, к стакану дешевой водки, к колбасе, нарезанной крупно, лежащей в толстой серой бумаге на металлическом сварном табурете, к рядом стоящим кирзовым сапогам, источавшим запахи портянок.

Спать не хотелось совсем.

«Чудно, блин…»

Все же кое-как отрубившись в одиннадцать, Александр проснулся в час ночи. Проспав те же самые два часа, что и накануне. Поразительно, но и сейчас он чувствовал себя таким же бодрым, выспавшимся, как и вчера! И это после куцего вчерашнего сна? После работы и порядочного глотка водки?

Это ненормально! «Не, ну чо за хрень?!»

И все же надо себя чем-то занять: всю ночь, сидя в бытовке, – солдатской комнате для глажки одежды и приведения ее в порядок, дочитывал Ивлина Во.

Оставалось еще пару десятков страниц до конца книги, как дневальный заорал «Рота подъем!».

Рабочий день уже в третий раз повторился в подробностях: подрядчик все так же кричал матерно, Саня адекватно, хотя и мысленно посылал его по адресу, известному всему советскому народу. Так же устал и трясся в автобусе в часть.

Спать же не хотелось вовсе!

И третья ночь прошла точно так же: спал солдат Колесов ровно два часа. И хотя разбудил его пьяный ор в казарме, чувствовал себя таким же бодрым, как и последние две ночи.

Но у него был Ивлин Во. Еще двадцать страниц. Его полчаса волшебной жизни. «Возвращение в Брайдсхейд», «Мерзкая плоть» – эти названия манили даже днем, сквозь рев грейдера.

Пошел в бытовку.

Внезапно крики в казарме резко усилились. Послышалось падение тяжелых предметов, вероятно, «заводняк», то есть драка.

Вступать в эти «высокие отношения» не было ни малейшего желания. А потом произошло нечто совсем серьезное ― взрыв. Он был так силен, что мгновенно прибежал снизу дежурный по части с трясущимся губами и белым как мел лицом. Но самый большой сюрприз рядового Колесова ожидал впереди: именно его койка оказалась развороченной этим взрывом.

Кто-то из буйных собутыльников принес в казарму толовую шашку и в пылу драки, поджегши бикфорд, швырнул ее куда-то, не глядя. Пострадали двое, но не смертельно ― их только контузило.

А вот койку рядового Колесова разворотило напрочь: толовая шашка упала прямо на его одеяло, посредине.

Чуть светало, а уже приехали дежурные следователи из военной прокуратуры, перво-наперво определили в госпиталь тех двоих, которых контузило при взрыве, а потом задержали рядового Колесова и поместили на гарнизонную гауптвахту. Для