Муж для девочки-ромашки - Арина Ларина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Татьяна Павловна приводила массу примеров из жизни знакомых и малознакомых людей. Все как-то устраивались, хоть и в серости, но на порядок выше Нади.
– Ты аморфное тело, – свирепела мама. – Займись внешностью, найди приличную работу, иди по карьерной лестнице, иначе сгниешь в своей шарашкиной конторе!
Она была уверена, что действовать надо именно в таком порядке. Но Надежда срезалась сразу же на первом пункте плана. Как она ни «занималась внешностью», ничего путного не получалось. Далее вся конструкция без первого этапа рушилась, как стопка тарелок, из-под которой выдернули нижнюю. Да, Надя была не борец, но постоянно слушать комментарии на этот счет не хотела. Менять что-то в своей жизни было элементарно страшно, поскольку изменения могли иметь необратимые последствия и вести к худшему, а вовсе не к лучшему. Делиться своими логическими умозаключениями с мамой было опасно, так как для Татьяны Павловны существовало только два мнения: одно ее, а второе – неправильное.
Мама мотала дочери нервы, разгоняла женихов, как дихлофос тараканов, и формировала дополнительные комплексы. Конечно, мать любила ее, но такой «особой любовью», выносить которую уже не было ни сил, ни желания. Надя хотела самостоятельности, отдельной жилплощади и спокойствия. Как было бы здорово не отчитываться по каждому пустяку, не комментировать каждый свой промах, не оправдываться из-за очередной неудачи с несостоявшимся кавалером, не унижаться. В мечтах она уже видела себя приезжающей в гости к старушке-матери с пачкой денег на красивой машине. Прослезившаяся мама стоит на пороге дома и с умилением смотрит на дочь, ставшую бизнес-леди, красавицей и, возможно, даже матерью троих детей. Пусть еще с ними на второй машине приедет муж, которого Татьяна Павловна будет уважать и которому она будет заглядывать в рот. Фантастическая картина! Наши на Марсе братаются с марсианами.
Если бы Татьяна Павловна поворошила дочкины фантазии, то была бы до предела изумлена. Дрессируемый тигр вынашивал планы съедения дрессировщика.
Человек может убедить себя в чем угодно, было бы желание. Надя оправдывала себя тем, что мама, во-первых, сама виновата в том, что с ней неохота делиться тайнами, а во-вторых, она сама хотела, чтобы дочь изменила траекторию своей судьбы. Поэтому можно ограничиться демонстрацией результата, не посвящая маман в перипетии взаимоотношений между Надей и блудным Иваном Ивановичем.
– Я уйду с обеда, – сообщила Надежда Арону Яковлевичу. Шеф, чувствовавший себя после неудачного сводничества виноватым, мелко закивал.
Как все оказалось легко. Даже отпроситься можно. Странно, но раньше Надя даже к врачу отпроситься боялась. В жизни гораздо меньше проблем, чем мы думаем.
Сразу после отца позвонила Фингалова. Заряд на трубке ополовинился, и Надя раздраженно подумала, что вечером может возникнуть какой-нибудь форс-мажор и мобильник понадобится. Учитывая ее невезение, в этот судьбоносный день любая мелочь могла все испортить.
– Свершилось! – завопила Фингалова и гыгыкнула.
– Первый раз, что ли? – осадила ее Надежда. – Слушай, перезвони мне на рабочий, на месте сижу.
И нажала отбой.
Из кабинета шефа послышался дикий грохот и тихий скулеж.
«Пристрелили! – тут же решила Надя. – Сейчас понаедет милиция, и меня никуда не выпустят. Сбежать тоже нельзя: заподозрят, что это я грохнула деда. От обиды за неудавшееся охомутание его отпрыска. Вот ведь невезуха!»
– Надюша, зайдите! – крикнул Арон Яковлевич жалостливым придушенным голоском.
Пришлось идти. Клякман стоял посреди кабинета на четвереньках.
– Папочка упала, – виновато сообщил шеф, проведя подбородком кривоватую дугу, указывающую на последствия.
– Папочка, папочка, – пробормотала Надежда, голова которой была тоже занята папочкой. Она оглядела пол, густо усыпанный бумажками, и директора, на лбу которого вздувалась лиловая шишка. Она росла на глазах, становясь устрашающе бордовой. Казалось, что на мудром челе Клякмана пробивается рог.
– Наденька, помогите собрать, пожалуйста. А то я тут решил дела… э-э-э-э… закруглить, так сказать, а на меня, ха-ха, упала финансовая отчетность за прошлый квартал. Вот такой каламбур.
Опасный по содержанию каламбур Надежда опасливо пропустила мимо ушей. Вдумываться в смысл не хотелось. Пока вопросы с отцом не были решены, пока фактически в ее жизни ничего не переменилось, она отмахивалась от негатива, как от назойливой июльской мошкары. Позиция, конечно, страусиная, но лучше уж спрятать голову в песок и получить по менее значимой части организма, чем пытаться бороться, заранее осознавая бесперспективность сопротивления.
За разлетевшимися бумажками пришлось лезть под стол, шкафы и даже диван. Клякман покаянно ходил сзади, бормотал извинения и созерцал тощеватый тыл разрумянившейся от ползания по полу секретарши. Надя даже заподозрила, что престарелый шеф специально придумал этот веселый аттракцион, чтобы отвлечься и развлечься.
Собрав все, она наконец вышла в приемную, искренне радуясь, что пока что никакой форс-мажор не препятствует ее счастливому продвижению в светлое будущее. Водитель Шурик застыл у ее стола с выражением нирваны на круглой физиономии. Его маленькие хитрые глазки превратились в щелочки и плотоядно поблескивали сквозь белесые ресницы, периодически закатываясь. Щербатый рот расплылся в бессмысленной улыбке.
Взглянув на медитирующего водителя, Надя тут же вспомнила про Фингалову и в раскаянии схватила трубку:
– …а потом еще раз прямо на цветочной клумбе. Звезды, черное небо и его глаза. Они были, конечно, закрыты, но я телепатически ощущала его взгляд. Конечно, на клумбе было холодно. – В голосе Фингаловой мелькнуло сожаление. – Если честно, я чуть не околела. У меня, кстати, сопли теперь. В этой связи у меня к тебе серьезный вопрос, но это после… Так вот, это было всего пару минут, но как волшебно! Он так говорит! Так красиво говорит!
– Ты давно это слушаешь? – злобно прошептала Надежда, попытавшись пнуть разомлевшего водителя. Шурик все еще пытался расслышать окончание, отчего его красное ухо, казалось, увеличивается в размерах и чутким локатором ловит комариный писк, летящий из трубки.
– Секс по телефону отдыхает! – жарко прошептал он. – Обалденная баба, дай телефончик!
– Она уже занята, если ты не понял, – ехидно отрезала Надежда, прикрыв рукой трубку.
– А я ее отобью! Такая женщина пропадает!
– Шурик. Эта женщина не пропадет. Иди работай. – Надюшу снова кольнула ревность. Ну что за бред? Такой ажиотаж вокруг придурковатой Фингаловой, а она, Надежда, опять не при делах. Даже водитель не стесняется через ее голову ломиться к Аньке. – Она сама кому хочешь все отобьет. Не утруждайся.