Российская коррупция - Александр Кирпичников

Возглавляя перестройку на уровне пропаганды, КПСС вместе со своим генеральным секретарем Горбачевым оказалась даже не внутри, а в хвосте этого движения. Могло ли быть иначе? И можно ли было залатать дыры в экономике сгнившего режима?

Перестройка – затянувшееся на целые пять лет прощание КПСС с властью – позволила вывезти за границу золотой запас страны (2500 тонн на 1985 год), колоссальные средства и недвижимость передать в возникшие словно по мановению волшебной палочки кооперативы, совместные и малые предприятия, куда переместилась и часть партийного аппарата, и госбезопасности, и хозяйственной номенклатуры. Им была предоставлена возможность экспорта сырья и перепродажи на внутреннем рынке по демпинговым ценам государственных запасов. Бывшие коллективные хозяева народных богатств растаскивали их – каждый в свой карман.

Партноменклатура передержала власть и во второй половине 80-х годов уже сознавала, что ее придется отдать. По ее поручению КГБ СССР проводил за рубежом операции по сокрытию денег КПСС. И собственные партийные средства, и крупные суммы со счетов государственных организаций при помощи фиктивных контрактов переводились в страны Запада. Там в качестве взносов «доверенных лиц» они становились уставным капиталом различных фирм. Владельцами этих фирм в конечном счете стали бывшие крупные партаппаратчики и хозяйственные руководители, чины госбезопасности или их дети.

Коммунистическая партия выродилась вместе с созданным ею обществом. Тоталитарная, или административно-командная, система стала инкубатором для преступности и коррупции, и они внедрялись во все звенья управления. Развал системы усилил эти тенденции и их разрушительное воздействие на экономические и политические процессы в обществе, на его социально-психологическое состояние. «Если мы хотели повернуть историю, – а оказывается, повернулись мы, а история не повернулась, – казните нас», – так сказал в марте 1918 года Ленин, и это походило на последнее слово подсудимого. Но свой приговор история вынесла только более чем через 70 лет.

Как ведущая сила общества партноменклатура сошла со сцены вместе с советской властью. Но не погибла. Генерал Лебедь вполне резонно заметил по этому поводу: «Когда пал Советский Союз, много ли нашлось этих номенклатурных патриотов, которые бы, как Альенде, отстреливались до последнего патрона или хотя бы покончили с собой? На всю Россию один – маршал Ахромеев. И дело тут не только в личной трусости. Нет, им просто незачем было драться и стреляться. Они в конце концов получили то, чего хотели».

Коррупция, разрушая режим, в то же время была средством сохранения власти постаревшего класса, она позволила ему «прихватизировать» государственное имущество, она объединила интересы коммунистической элиты с интересами и новой буржуазии, и мафиозных структур. Она, коррупция, дала возможность им вместе обогатиться настолько, насколько обеднели остальные граждане страны.

Эпидемия

Система получастной-полугосударственной экономики с мощным элементом бюрократического регулирования есть идеальный питательный бульон для бактерий коррупции.

Долгие годы коммунистический режим заглушал коррупцию, загонял ее внутрь общества, но лечить общество был не в состоянии, и в последние годы его существования болезнь государственного аппарата, подобно гнойным нарывам, прорывалась все чаще и чаще. Когда же советская власть пала, то разразилась эпидемия коррупции. Большинство тех, кто сегодня управляет страной, входили во властные структуры советского государства; стереотипы поведения, навыки и традиции сохранились и в изменившихся условиях приняли особенно уродливые формы.

Партноменклатура, чтобы сохранить себя, потеснилась в коридорах власти, допустила в свою среду так называемых демократов или людей непосредственно из уголовной среды. Бюрократия отказалась от марксистско-ленинской идеологии. Коммунизм осужден нравственно и интеллектуально. Бывшая партноменклатура, поделившая власть с «новыми русскими», успешно освоила вместо марксистской терминологии националистическую. Но социальный климат не стал здоровее. Под двуглавым орлом, сменившим серп и молот, скрывается золотой телец. По-прежнему страной правит огромная, неуклюжая, жестокая бюрократическая коррумпированная система. Она подминает под себя все общественные отношения.

Гипертрофированное бюрократическое государство со сверхмощным военным и фискально-полицейским аппаратом соединилось с рынком и частной собственностью, возник монстр, названный номенклатурным капитализмом. Его главное отличие от цивилизованного капитализма в том, что успешная деятельность предприятий зависит не от производительности труда и конкуренции товаров, а от льготных кредитов, налоговых и таможенных льгот. Коррупция в таких условиях – важнейшее орудие управления. Власть чиновника огромна. «Вместо закона – вор в законе, причем не в классическом законе, а, так сказать, вор в официальном законе – его величество Чиновник. Если говорить культурно – номенклатурный капитализм, а если так, попросту, то всеобщий бардак. Всеобщий бардак – это такой специальный, отрегулированный, жестко регламентированный порядок, выгодный тем, кто наверху, позволяющий делить честно: бублик – господам чиновникам, а дырку от бублика – народу», – так сочно выразил сущность номенклатурного капитализма в одном из своих выступлений во время президентской гонки Александр Лебедь.

Неспособность советской власти справиться с экономическими проблемами в брежневский период стала очевидной даже для руководства КПСС, и тогда номенклатура начала коррупционными методами – теневая экономика, казнокрадство, взяточничество – внедрять капиталистические отношения, стремясь сохранить при этом свою личную власть. Она начала загодя, еще в период застоя, готовить себе позиции, а при перестройке захватывать государственную собственность. По данным Института социологии РАН, в год первых выборов в Государственную думу более 75 процентов политической и 61 процент экономической элиты составляли выходцы из старой советской номенклатуры.

Партноменклатура сбросила красный колпак вместе с советской властью и напялила трехцветный. Она обменяла ставшие ей ненужными идеологические фетиши на собственность, сменила «Капитал» на капитал, разделив и захватив государственное имущество. Если раньше легитимизация власти основывалась на сакральных идеологических заклинаниях типа «диктатура пролетариата» или «общенародное государство», то теперь легитимность опирается на демократические процедуры выборов – народ сам избирает свое руководство. Поэтому новой, избранной народом номенклатуре уже не нужны идеологические фиговые листки для оправдания и прикрытия своей власти. Отныне можно властвовать и обогащаться по закону. Наряду с величайшим завоеванием демократии – гласностью это едва ли не единственное применение демократических процедур в постсоветской России.

Экономические результаты зависят не только от политики государства по отношению к бизнесу и народу, но и от внешних обстоятельств и изначальной ситуации. Когда вечный оппозиционер Андрей Синявский, глядя из Парижа, возмутился: «Это же надо было устроить такую воровскую власть, что народу стало хуже, чем при коммунистах», – он упустил из виду изначальную ситуацию. При этой ситуации могло ли быть иначе без гражданской войны?

«Современная российская идеология безнравственного обогащения коренится в московском слое позднебрежневской эпохи, когда многотысячная армия чиновников, их семей, чад и домочадцев, близких и дальних родственников размножалась, переплеталась связями, подтаскивала своих из провинции, пристраивала их на службу в столице и за границей. Возможно, ни в одной из индустриально развитых стран мира нет столь мощной, хищной и своеобразной в субкультурном отношении олигархии, что сложилась в Москве», – с такими обвинениями столичной политической элиты выступил в «Известиях» петербургский культуролог, профессор Александр Запесоцкий. Столице в силу концентрации в ней власти и капитала безусловно принадлежит приоритет, но идеология безнравственного обогащения произрастала не только в первой столице, но и во второй, и в провинции. И там сложилась своя олигархия – может быть, менее мощная, но такая же хищная, как в Москве.

Чтобы понять, в каком направлении развивалась коррупция, нужно хотя бы бегло сказать об основных этапах процесса становления нового господствующего класса.

На первом этапе «к строительству капитализма» был подключен комсомол. Комсомольским вождям было поручено обналичивание денег. Они начали эти операции в 1987 году созданием молодежно-комсомольских структур в области шоу-бизнеса, международной торговли и туризма. Следствием «молодежно-номенклатурного бизнеса» явилось раскручивание инфляции. Инфляция – самая выгодная коммерческая операция нашего времени. Она необходима возникающей паразитической буржуазии, сращенной с коррумпированным чиновничеством. Она служит прикрытием для расхищения национального богатства.