Адольф Гитлер – основатель Израиля - Хеннеке Кардель

Грегор Штрассер, пока его все искали, мирно сидел в одной берлинской пивной и пил светлое пиво с человеком, далеким от политики. Вечером он сел на мюнхенский ночной экспресс, а на следующее утро выехал вместе с семьей на автомобиле «для разрядки» в оккупированный Италией Южный Тироль, от которого Гитлер, несмотря на протесты, отказался. Для многих товарищей по партии «антикапиталистическая страстность», с которой продолжал выступать Грегор Штрассер, осталась в прошлом, в том числе и для близкого друга Штрассера, будущего министра пропаганды д-ра Геббельса. Его многолетний личный референт фон Офен, который жил вместе с ним на его вилле в Шваненвердере, на одном большом приеме в 1944 г. столкнулся с саксонским гауляйтером Мучманом, и тот сказал: «Раз у Вас столько орденов, мой дорогой, то снимите, по крайней мере, по этому случаю Ваш партийный значок». – «Я не могу этого сделать, гауляйтер, – ответил Вильфред фон Офен. – Я вышел из НСДАП в мае 1932 г».[50]

Глава 9

Приход к власти с факельными шествиями – никакой революции

На выборах в рейхстаг в ноябре 1932 г. национал-социалисты, ко всеобщему удивлению, потеряли более двух миллионов голосов, а коммунисты получили дополнительно 750.000. Ставшая явной связь Гитлера с крупным капиталом, разоблачения Штрассера и Штеннеса начали действовать. НСДАП распадалась. Повсюду множилось число людей, выходящих из партии. В Берлине только что усмиренные штурмовики выступали рука об руку с коммунистами во время стачки транспортных рабочих и отлично находили друг с другом общий язык. Они вместе просили у прохожих пожертвования: «Для забастовочного фонда национал-социалистических заводских ячеек!», «Для забастовочного фонда революционных профсоюзов!» Начальник штаба СА Рем писал:

«Дорогой обыватель, только не падай в обморок. Я утверждаю, что среди коммунистов из „Рот фронта“ есть много отличных солдат».

Гитлер несколько дней метался по залам берлинского отеля «Кайзерхоф», а потом поехал по регионам. Он требовал стойкости и верности и не скупился на новые обещания. Однако, несмотря на все старания, он потерял на выборах в Тюрингии в следующем месяце почти половину голосов.

Конец НСДАП казался близким, и берлинский гауляйтер Геббельс записывал в дневнике:

«Нехватка денег делает невозможной любую целенаправленную работу. Чувствуешь себя внутренне настолько изможденным, что хочешь лишь одного – убежать куда-нибудь на пару недель от этой суеты».

Канцлера Брюнинга сменил фон Папен, из той же партии Центра, и тоже потерпел неудачу. На какой-то момент всплыл генерал рейхсвера фон Шлейхер, но никто, буквально никто не хотел и слышать об этом человеке, даже рейхсвер, который полтора года спустя не пикнул, когда эсэсовцы после короткого допроса застрелили Шлейхера за его письменным столом.

Партия Гитлера не платила ни долгов, ни зарплаты своим аппаратчикам. Штурмовики превратились в нищих, стучали кружками на улицах больших городов: Берлина, Кельна, Дюссельдорфа и Эссена и радовались каждому перепадавшему им грошу. Проклинаемые всеми промышленные магнаты смотрели из окон своих дворцов и уже видели, как по Рейну и Руру плывут их шкуры, весьма похожие на шкурку Гитлера. Магнаты тревожно созванивались и советовались.

Вечером 3 января 1933 г. хорошо отдохнувший Грегор Штрассер вернулся из Тироля в Берлин с твердой решимостью взять на себя руководство массами в обедневшей НСДАП. Гитлер выехал экспрессом на Запад. В Бонне его ждал с «мерседесом» его шофер Шрек. Туманным утром Гитлер приехал в Бад Годесберг, позавтракал у своего фронтового товарища Дреезена, потом машина развернулась перед Дюссельдорфом и в полдень исторического 4 января 1933 г. остановилась перед роскошной виллой на окраине Кельна. На лестнице стоял хозяин, барон фон Шредер, «богатый финансист израильского происхождения», как писал в Париже Отто Штрассер.[51] Этот совладелец крупных банков в Германии и в англо-саксонском мире, семья которого на протяжении нескольких поколений занималась денежными операциями и в 1868 г. была возведена прусским королем в дворянство, этот банкир американского концерна ИТТ отослал спутников фюрера, Гиммлера и Гесса, в соседнее помещение, а своего высокого гостя принял на первом этаже, где его ждал бывший рейхсканцлер, а ныне ближайший советник дряхлого, по мнению многих, впавшего в старческий маразм президента Гинденбурга. Празднично одетый фон Папен встал и пошел навстречу будущему фюреру Германского рейха. Еще до обеда стороны достигли согласия: Гитлер становится рейхсканцлером, Папен – вице-канцлером, Гутенберг и другие консерваторы, которые нравились денежным мешкам, получают министерские посты. Из национал-социалистов Гитлер смог взять в правительство только Геринга и Фрика.

«Богатый финансист израильского происхождения» барон фон Шредер, который вскоре после этого надел форму генерала СС, вспоминал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге после войны:

«Когда НСДАП 6 ноября 1932 потерпела неудачу и прошла свою кульминационную точку, поддержка партии стала настоятельно необходимой. Руководители экономики боялись большевизма».

Несмотря на все меры предосторожности, эта встреча не осталась в тайне, и газеты сообщили о ней 5 января под крупными заголовками. Геббельс не хотел больше бежать от суеты, наоборот: «Финансовое положение внезапно улучшилось. Если это дело выгорит, мы будем недалеко от власти».

Гитлер приехал в небольшую землю Липпе, где было всего 90000 избирателей. Геббельс приехал вслед за ним в замок барона фон Эйнхаузена, который предоставил его под штаб, и оба наперебой выступали перед крестьянами чуть ли не в каждой деревенской пивной. Нужды в деньгах больше не было, и десять дней спустя партия получила дополнительно 20% голосов. Вокруг этого успеха подняли невероятный шум, «сигнал из Липпе» стал лозунгом дня, а там прошли еще две недели, и в понедельник 30 января 1933 г. человек, который отослал на родину свои австрийские документы, законно был назначен рейхсканцлером немецкого народа. До глубокой ночи колонны по 12 человек в коричневых и серых рубашках с горящими факелами дефилировали мимо рейхсканцелярии, на балконе которой стоял рядом с опирающимся на палку Гинденбургом 43-летний новый канцлер и блестящими глазами смотрел на море огней. В расположенном напротив отеле «Кайзерхоф» Геббельс чувствовал себя как на кельнском карнавале.

«Der 30. Januar 1933» by Arthur Kampf, 1939

Погибший вскоре после этого в концлагере Карл фон Осецкий жестоко заблуждался, когда писал в своей «Вельтбюне» 31 января 1933 г. на первой странице:

«Теперь каждый немец может стать рейхсканцлером. Родители многодетных семей – у вас появляется шанс».

Немцы и весь мир были не готовы правильно оценить новое правительство.

Сначала все, вплоть до СА, пытались произвести хорошее впечатление. Гитлер заклинал по радио:

«Да поможет нам всемогущий Господь своей милостью в нашей работе, да направит Он на верный путь нашу волю, да благословит наш разум и да осчастливит нас доверием нашего народа».

Все чаще он заканчивал свои речи словом «Аминь». Он строго и недвусмысленно предупреждал СА:

«Я приказываю вам слепо соблюдать строгую дисциплину. Тот, кто попытается отдельными акциями внести замешательство в общественную жизнь, тот сознательно будет действовать против национального правительства».

Гесс, заместитель фюрера, запретил всем членам партии своим циркуляром какие-либо акции против еврейских универмагов, таких как «Карштадт» и «Тиц», и еврейских банков, таких как «Дойче банк», «Дрезднер банк» и «Коммерц-банк». Тайная государственная полиция (гестапо), которая сначала подчинялась шурину Геринга, распустила самодеятельный концлагерь, устроенный СА. 2-я уголовная палата Штеттина приговорила организатора этого учреждения за злоупотребление властью к 13 годам каторги.[52]

Под особым покровительством руководителя берлинских штурмовиков графа Гельдорфа венский еврей, партайгеноссе Гершель Штейншнейдер под именем Эрика Яна ван Гануссена превратился в партийного ясновидящего. Пользуясь трюками опытного фокусника и давая в своих предсказаниях волю своей богатой фантазии, он стал любимым консультантом многих партийных выскочек. Газета «Фёлькишер беобахтер» широко рекламировала его, да еще и с иллюстрациями.

Прежние государственные деятели уходили на пенсию. Бывший председатель Совета министров Пруссии Карл Зеверинг, который не раз запрещал СА и ношение коричневых рубашек, теперь ежедневно гулял со своей собачкой в скверах Билефельда, и никто его не беспокоил. Социал-демократическая партия устами одного из своих руководителей, Лебе, заявила о своей «решительной поддержке правительства».