Пляска дервиша - Михаил Березин

– Безусловно! Однако информацию еще нужно обмозговать, – я поспешил замять тему.

– А ваша колымага, между прочим, целый день простояла здесь, – заметила фрау Сосланд.

– Правильно, – кивнул я, – так и должно быть.

И поспешил покинуть магазин. Немного покрутившись подле «Варбурга», я сообразил, что это небезопасно. При том условии, разумеется, что с Джаичем действительно стряслась беда. Я принялся исподтишка оглядываться, но не обнаружил за собой никакой слежки. Что, конечно же, ровным счетом ничего не значило.

Было уже около шести часов вечера. Жара потихоньку переходила из разряда убийственной в разряд тяжелопереносимой. Я шел по улицам, нашпигованный чугунным страхом. В животе словно засело чугунное ядро. Я еле шевелил чугунными руками и едва передвигал чугунными ногами. Все встречные казались мне до крайности подозрительными. Зловещие ухмылки, двусмысленные взгляды, лживое проявление полного отсутствия интереса ко мне.

Я совершил ряд маневров, дабы убедиться, что за мной и в самом деле никто не следит. И все же полной уверенности в этом не было. Чего только я не передумал! И какой я дебил. И что хорошо говорить, что на том свете деньги не нужны, когда ты на этом свете и при деньгах. А когда ты действительно оказываешься на том свете, то они и в самом деле становятся не нужны. Была бы у меня семья, так хоть ей бы что-то осталось. А кто у меня есть? Малышка да Тролль. Да Саймон.

Проклятый Джаич! Если он объявится целым и невредимым, не знаю, что я с ним сделаю!

Когда стемнело, я осмелился еще раз приблизиться к «Варбургу». Он уныло стоял на прежнем месте, под светом уличного фонаря, однако теперь к лобовому стеклу дворником была прижата записка. Естественно, у меня зачесались руки взять ее, но это ведь могла быть ловушка. Поэтому я наблюдал за запиской издали и облизывался.

Ну ее!!!

В пивной красномордые гоняли биллиардные шары. Увидев меня, они тут же набросились с расспросами о Джаиче. Оказывается, он таки побывал здесь вчера и обобрал всех подчистую. Теперь они жаждали реванша.

Я с сожалением пожал плечами, и они пригорюнились. Кельнер поставил передо мной бокал светлого пива, и я принялся быстро пить его маленькими глоточками, одновременно пытаясь разобраться в ситуации.

Вероятнее всего, Джаич вышел отсюда где-то около двенадцати, но в «Варбург» не сел. Почему? Заметил что-нибудь подозрительное? Ведь именно этой ночью злоумышленники очередной раз посетили лавку Юрико. Проследить за ними, разумеется, он мог только на «Варбурге». Вряд ли он делал попытку задержать их, поскольку «Макаров» остался дома, а с собой у него была только скакалка. Но «Варбург» здесь, а его нет. Что это означает?

Атас! – подумалось мне. – Приплыли!

Я выбрался на свежий воздух. В полусотне метров отсюда на лобовом стекле «Варбурга» соблазнительно белела записка. А вдруг это весточка от Джаича? Я решительно направился к «Варбургу» и вытащил из-под дворника вожделенный листок. Ничего не случилось. Я не взлетел на воздух вместе с автомобилем, в меня не послали автоматную очередь, и даже не появились дюжие парни в одинаковых костюмах чтобы затолкать меня в притормозивший «Мерседес». Я развернул записку… Штраф за стоянку в неположенном месте.

Напряжение минувшего дня неожиданно дало себя знать. Сломя голову я бросился на Фридрихштрассе, в наше берлинское представительство. Было уже совсем поздно, но на мое счастье там оказалась дежурная – пожилая немка, этакая клуша, с трудом объясняющаяся по-русски. Я заявил, что мне срочно нужен Горбанюк. Клуша отрицательно покачала головой: мол, у того давно уже «Феиерабенд»[3]. Я потребовал номер его домашнего телефона. Она снова отрицательно покачала головой: «Датенсцчутзгесетз[4]». Тогда я позвонил Лили. Причем, задействовал канал экстренной связи – радиотелефон, всегда находящийся рядом с ней.

– Я сылушаю? – послышался голос Бондо.

Значит, Лили уже легла спать. Я вспомнил, что местное время отличается от московского на два часа и чертыхнулся.

– Мне нужно срочно переговорить с Лили, – тем не менее заявил я.

– Это нэвозможно, – отозвался руководитель охраны. – Толко завтра утром.

– Но дело не терпит отлагательств. Джаич исчез!

– Ну, нычего страшного…

– Конечно, для тебя «нычего» страшного! Ведь у тебя на хвосте гангстеры не сидят!

– Подумаешь, гангстэры…

Разговор обещал получиться на редкость содержательным.

– А Пью Джефферсон, между прочим, тоже считает дело безотлагательным! – в отчаянии выпалил я.

– Вот пуст он и позвоныт.

Бондо бросил трубку.

Полный атас!

Я связался с «голыми пистолетами». Те, видимо, развлекались после напряженного трудового дня. Через трубку до меня доносились звуки музыки и женский визг. Однако Курт Трахтенберг отнесся к сообщению серьезно. Я слышал, как он что-то сказал по-французски Жану Дюруа, затем трубку взял Пью, и я понял, что он уже готов звонить Лили. Я принялся ждать.

Немка-дежурная ходила взад-вперед, косо посматривая в мою сторону. Весь вид ее говорил о том, что происходящее ни в коей мере ее не касается. За ее спиной мерцали экраны работающих дисплеев.

Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Я встал с кресла и тоже принялся ходить по комнате. Немка – в одну сторону, я – в другую. Сколько может это продлиться? У меня, в конце концов, Саймон дома не выгулянный.

Наконец, Лили позвонила.

– Куда делся Джаич? – сонным голосом поинтересовалась она.

– Помнишь, мы в детстве любили смотреть мультик, в котором снегурочку ребята уговорили прыгнуть через костер. Она прыгнула и растаяла. Джаич тоже попытался прыгнуть через костер. И тоже растаял.

– Что ты меня тут сказками посреди ночи потчуешь?

– А такими сказками по ночам и потчуют. Любителей острых ощущений.

– Не морочь голову, мне завтра вставать ни свет, ни заря! У тебя есть конкретные предложения?

– Да.

– Какие?

У меня дрогнул голос:

– Забери меня отсюда.

– Будем считать, что это – такая бухгалтерская шутка. – Она помолчала. – Ты должен разыскать Джаича и как можно быстрее.

– Послушай, Лили, – проговорил я. – Пройдет много лет. В нашей школе устроят юбилейный вечер. Соберутся бывшие одноклассники, столь горячо любимые нами. И они тебя спросят: «Лили, а где же Крайский, Лили?»

– Молодец, – похвалила она меня. Вероятно, она уже окончательно проснулась, голос ее ожил. – Очень впечатляет. Мне кажется, как писатель ты развиваешься в нужном направлении.

– Но исчезновение Джаича – это не плод моего воображения! Его нет! Понимаешь? Нет!!! И не мое дело его разыскивать. Или, вернее, его труп.

– Ну ты и паникер, я погляжу! А Пью еще утверждает, что ты хорошо вписался в разработанную схему. Неужели он мог в тебе так ошибиться?

Продолжать разговор далее было бессмысленно.

– Весьма благодарен мистеру Джефферсону за столь лестную оценку, – я уже намеревался положить трубку, но тут меня осенило. – Скажи по крайней мере Горбанюку, чтобы он мне оказывал всестороннюю поддержку.

– Вот это деловой разговор. Я скажу ему, чтобы он, как джин, исполнял все твои пожелания. Ты даже можешь держать его при себе в бутылке. Вот видишь, я тоже умею рассказывать сказки.

Наступила пауза.

– Крайский, – наконец, сказала Лили.

– Да?

– Ты найдешь Джаича?

– Постараюсь. – Услышал я свой голос. Без сомнения это был мой голос, поскольку клуша почти не говорила по-русски. Кто-то привел этот голос в состояние «воспроизведение», и я вынужден был продолжить. – Здесь дежурит одна пожилая немецкая мадам, скажи ей, чтобы она не вые… чтобы она выдала мне домашний телефон Горбанюка.

– Дай ей трубку.

Я протянул трубку клуше, и та откликнулась без особого восторга.

– Датенсцчутзгесетз… – начала было она, но яростный голос из трубки ее подавил. Клуша покраснела. Затем произнесла: – Яволь, – и дала отбой.

Молча извлекла из письменного стола записную книжку и протянула мне. Я открыл ее на букву «Г» и набрал номер. Откликнулся приятный женский голос.

– Горбанюка мне, – рявкнул я.

Если бы наши голоса могли быть одушевлены, они бы, наверно, обернулись нежной ланью и бросившимся на нее хищником.

– А это кто? – затрепетала лань.

– Крайский. По чрезвычайно важному делу.

– Но ведь сейчас ночь!

– Послушайте! – Хищник уже завалил добычу и плотоядно скалил зубы. – Когда я говорю: по чрезвычайно важному делу, это означает, что через секунду он уже должен стоять у телефона.

– Но он в ванной! Принимает душ!

– А мне плевать! Ничего страшного не сделается, если он подойдет мокрый. Я даже не стану возражать против мыльной пены…

– Хорошо, – в отчаянии произнесла она (предсмертный писк), – я отнесу ему телефон туда.

Через минуту послышался шум льющейся воды и недовольный голос Горбанюка: