Убийство на поле для гольфа - Агата Кристи

— Да-да, месье. Джентльмен, который описал ее точно так же.

— Как он выглядел?

— Он был маленького роста, хорошо одет, чисто выбрит, с жесткими усами, голова у него была странной формы, глаза зеленые.

Пуаро! Так вот почему он не разрешил мне проводить его до станции! Какая дерзость! Я был бы благодарен, если бы он не совался в мои дела. Неужели он думает, что за мной надо присматривать?

Поблагодарив консьержа, я в растерянности ушел, все еще разозленный на моего дотошного друга.

Но где же эта леди? Я умерил свой гнев и попытался разобраться. По-видимому, она по ошибке назвала не тот отель. Но потом другая мысль пришла мне в голову. Была ли это ошибка? Может быть она намеренно скрыла свое имя и дала неверный адрес?

Чем больше я думал, тем больше убеждался, что моя последняя догадка верна. По каким-то причинам Синдерелла не хотела, чтобы наше знакомство переросло в дружбу. И хотя полчаса назад я думал точно так же, мне не нравилась перемена ролей. Все это происшествие глубоко меня расстроило, и в крайне плохом настроении я пошел к вилле «Женевьева». Я не вошел в дом, а направился по тропинке к маленькой скамейке около сарая и угрюмо уселся там.

Мои мысли нарушили голоса, раздававшиеся поблизости. Мгновенно я понял, что они доносятся из сада виллы «Маргерит» и быстро приближаются. Заговорил женский голос, и я узнал Марту Добрейль.

— Дорогой, — произнесла она, — неужели это правда? Неужели кончились все наши беды?

— Ты это знаешь, Марта, — ответил Жак Рено. — Теперь нас ничто не разлучит, любимая. Устранено последнее препятствие нашему браку. Ничто не может отнять тебя у меня.

— Ничто? — прошептала девушка. — О, Жак, Жак, я боюсь.

Я решил уйти, не желая подслушивать тайны влюбленных. Поднявшись, я увидел их сквозь изгородь. Они стояли неподалеку лицом ко мне. Рука Жака обнимала девушку, он смотрел ей в глаза. Они были прекрасной парой: хорошо сложенный юноша с темными волосами и молодая белокурая богиня. Стоя так, они казались созданными друг для друга, счастливые, несмотря на ужасную трагедию, омрачившую их молодые жизни.

Но лицо девушки было тревожным, и, кажется, Жак Рено понял это, так как он прижал ее к себе и спросил:

— Но чего ты боишься, дорогая? Чего теперь бояться.

И тут я увидел ее взгляд, тревожный взгляд, о котором говорил Пуаро. Марта прошептала ответ, но я угадал смысл слов:

— Я боюсь за тебя.

Я не расслышал, что сказал на это Жак, так как мое внимание было отвлечено необычным явлением. В изгороди из зеленых кустов появился куст с пожелтевшими листьями, что было по меньшей мере странным в начале лета. Я шагнул к нему, чтобы получше рассмотреть, но при моем приближении куст поспешно отодвинулся, и я увидел палец, приложенный к губам. Это был Жиро.

Он потащил меня в тень и держал там до тех пор, пока голоса не затихли.

— Что вы здесь делали? — спросил я.

— То же самое, что и вы: слушал.

— Но я делал это не нарочно!

— А! — сказал Жиро. — А я нарочно.

Как всегда, я им восхищался, в то же время испытывая неприязнь. Он презрительно осмотрел меня с головы до ног.

— Ваше появление здесь не помогло делу. Из-за вас я не услышал что-то очень важное. А куда вы дели вашего допотопного старика?

— Месье Пуаро уехал в Париж, — холодно ответил я.

Жиро пренебрежительно щелкнул пальцами.

— Так он уехал в Париж! Ну, это хорошо. Чем дольше он там останется, тем лучше. Но что он ожидает там найти?

Мне послышалась в его вопросе легкая тревога.

— Этого я не могу вам сказать, — спокойно ответил я.

Жиро кинул пронзительный взгляд на меня.

— Возможно, у него достаточно ума не говорить этого вам, — грубо заметил он. — До свидания. Я занят. — И с этими словами он повернулся ко мне спиной и бесцеремонно удалился.

Казалось, все замерло на вилле «Женевьева». Очевидно, Жиро не искал моего общества, и после увиденного мне было совершенно ясно, что я не нужен и Жаку Рено.

Я вернулся в город, с наслаждением искупался и пошел обратно в отель. Я рано лег спать, гадая, не принесет ли завтрашний день интересные новости.

Наутро я был совершенно не подготовлен к тому, что произошло. Я ел в буфете свой завтрак, когда официант, поговорив с кем-то за дверью, вернулся в видимом возбуждении. Минуту он колебался, нервно перебирая салфетку, а потом выпалил:

— Месье извинит меня, но имеет ли он отношение событиям на вилле «Женевьева».

— Да, — нетерпеливо ответил я. — А что?

— Значит, месье не слышал новость?

— Какую новость?

— Сегодня ночью там совершено еще одно убийство!

— Что?

Оставив завтрак, я схватил шляпу и побежал изо всех сил. Второе убийство, а Пуаро отсутствует. Какое несчастье. Но кого убили?

Я влетел в ворота. Кучка слуг стояли на дороге, разговаривая и жестикулируя. Я схватил за руку Франсуазу.

— Что случилось?

— О, месье, месье! Еще одна смерть. Это ужасно. Над этим домом висит проклятие. Да-да, я уверена, проклятие. Надо послать за господином кюре, чтобы он принес святую воду. Ни одной ночи не останусь под этой крышей. Может быть, следующая очередь моя, кто знает?

Она перекрестилась.

— Да, — воскликнул я, — но кто убит?

— Откуда мне знать? Мужчина, незнакомый. Его нашли вон там, в сарае, меньше чем в сотне ярдов от того места, где был найден наш бедный месье. И это не все. Он заколот, заколот в сердце тем же самым ножом!

Глава 14

Второе мертвое тело

Без промедления я повернулся и побежал по тропинке к сараю. Караульные посторонились, пропуская меня, и, сдерживая волнение, я устремился внутрь.

Свет в сарае был тусклый. Это была наспех сделанная деревянная постройка для хранения старых горшков и инструментов. На пороге я остановился, пораженный открывшимся зрелищем.

Жиро стоял на четвереньках с карманным фонарем в руках и изучал каждый дюйм земли. Нахмурившись, он посмотрел на меня, потом его лицо немного расслабилось, выразив что-то вроде добродушного презрения.

— Вот он, — сказал Жиро, осветив фонарем дальний угол.

Я пересек сарай. Мертвый лежал на спине. Это был среднего роста смуглый человек, вероятно, ему было не более пятидесяти лет. На нем был синий костюм хорошего, покроя, возможно сшитый дорогим портным, но не новый. Лицо мертвого было искажено ужасными конвульсиями, и слева, прямо над сердцем, торчала черная блестящая рукоятка ножа. Я его узнал. Это был тот же самый нож, который я видел в стеклянном кувшине вчера утром.

— С минуты на минуту я жду врача, — объяснил Жиро. — Хотя едва ли он нужен. В причине смерти этого человека нет сомнений. Он заколот в сердце, и смерть, должно быть, наступила мгновенно.

— Когда это произошло? Вчера вечером?

Жиро покачал головой.

— Едва ли. Я не медицинский эксперт, но этот человек мертв гораздо больше двенадцати часов. Когда, вы говорите, видели нож в последний раз?

— Вчера около десяти часов утра.

— Тогда я склонен думать, что преступление совершено вскоре после этого.

— Но мимо этого сарая постоянно ходили люди.

Жиро захихикал.

— Вы делаете удивительные успехи! Кто вам сказал, что он был убит в этом сарае?

— Ну, — я почувствовал раздражение, — я… я это предположил.

— Вы явно незаурядный детектив! Посмотрите на мертвого. Разве так падает человек, заколотый в сердце? Ноги аккуратно сложены, а руки прижаты к бокам. И разве может человек лежать на спине и ждать, когда его заколют, не пытаясь даже защищаться? Это нелепо, не так ли? Но посмотрите сюда, — он направил фонарь на землю. Я увидел на мягком грунте многочисленные вмятины. — Его притащили сюда двое уже после смерти. Их следы не видны на твердой почве снаружи, и они были достаточно осторожны, уничтожив их здесь. Но мне все же удалось установить, что одна из них — женщина.

— Женщина?

— Да.

— Но как вы это узнали, если следы уничтожены?

— Как ни старались убийцы уничтожить свои следы, отпечатки каблучков женских туфель все же кое-где остались. А вот другое доказательство.

Наклонившись вперед, он что-то снял с рукоятки ножа и протянул мне. Это был длинный черный женский волос, похожий на тот, который Пуаро обнаружил на спинке кресла в библиотеке.

С легкой ироничной улыбкой Жиро снова обмотал его вокруг ножа.

— Насколько возможно, мы оставили все как было, — объяснил он. — Это доставит удовольствие следователю. Заметили ли вы еще что-нибудь интересное?

Я был вынужден отрицательно покачать головой.

— Посмотрите на руки убитого.

Я посмотрел. Обломанные бесцветные ногти и грубая кожа ни о чем мне не говорили. Я взглянул на Жиро вопросительно.

— Это руки явно не джентльмена, — пояснил он. — А одет он, напротив, как обеспеченный человек. Странно, не так ли?