Тайна на шестерых - Эдуард Янович Салениек

После ухода дяди Петера Гирт спросил озадаченно:

— А верно, почему бы нам девчонок не взять? Что они, дежурить не смогут?

— Как ты — во всяком случае! — поддел Янка. — Я предлагаю так: прикрепить к Гирту напарницу. Пусть следит, чтобы он не уснул.

Гирт разозлился: долго еще будет его колоть этот несносный Янка!

— А к Янке Силису — троих. Чтобы держали, как станет от бандитов улепетывать.

— Ладно, хватит вам, хватит! — положил Нолд конец перепалке.

Полар спросил его:

— А как же все-таки с девочками?

— Пока звать не будем. Сдается мне, у них свои секреты.

ГОСПОДИН КЮЗУЛ НЕ ДОВЕРЯЕТ МАДУ

1

С пастьбой дело пошло на лад. Уже и соседские коровы шли к Идале со всеми своими обидами. А вожаком объединенного отряда стала Сарке, хотя это стоило ей недешево — земля почернела там, где она столкнулась рогами с бодливой Оталией из леиньского стада.

Инта советовалась с подругами:

— То, что у нас в лесу творятся странные вещи, понятно и ребенку. Но искать следы лошадей — все равно что кружкой пытаться вычерпать колодец. Вот Мад — совсем другое дело! Мад знает…

Байба молчала, а Лиените, забыв о всех своих прежних возражениях, подтвердила:

— Что верно, то верно! Ну-ка, порыскай по всему Шершенищу! А Мад рядом.

Рядом-то рядом, а вот найти его оказалось не так-то просто. Два дня бродили девочки по Шершенищу, часами караулили у края скрутулских полей, но парень исчез, как цыпленок в ячменном поле.

Нетерпеливая Лиените уже подтрунивала над собой и подругами:

— Хи-хи-хи, великие следопыты! Парень вымахал выше дерева, а мы ищем не доищемся, вроде как блоху в черной овчине… Знаете что, а ну его, все это дело со следами! Давайте лучше рукавицы вязать.

Инта ничего не говорила, лишь кусала губы, покрепче стянув платок.

На третий день им повезло: Инта и Лиените набрели прямо на Мада. Он сидел на коряге, плел лапти и тянул грустную песню.

Увидев девочек, парень вскочил; всю его левую щеку, от глаза до подбородка, пересекала красноватая полоса.

Инта вскрикнула.

— Что это?

— Это?.. — Мад замялся, опустил голову. — Хозяйка меня будила.

— Кнутом? — вырвалось у Лиениты.

— Уж так сразу и кнутом… — Он отвел в сторону глаза.

— Ты не встал вовремя?

— Я хотел… Но голова кружилась… Ноги словно омертвели.

— И что она?

— Сначала не поверила… Да и как верить такой грешной душе!

— Ты все-таки поднялся?

— Подняться-то поднялся, но опять упал…

— А потом что?

— Проспал два дня.

— Ну, а коровы?

— Наверное, Айна пасла где-нибудь рядом с домом…

Пастушки переглянулись: их честь следопытов была спасена.

— Ой, где же мои коровы?

Коровы тут же, в кустах, спокойно щипали траву — видно, Мад просто собрался улизнуть.

— Иди побудь с его коровами, — приказала Инта подружке.

Но той не хотелось идти, она вся сгорала от любопытства — что же сообщит Мад?

— Куда они денутся!

— Иди, сказано!

Инта метнула такой сердитый взгляд, что Лиените, не сказав ни слова, понеслась в кусты попроворней белки.

— А мы с тобой посидим отдохнем. — Инта присела на корягу. — Что же ты стоишь как вкопанный?

Мад осторожно присел на самый край.

— Поближе не можешь? — удивилась девочка. — Да не бойся, я тебя не укушу.

— Ты-то не укусишь, — смущенно лепетал Мад. — Но… У меня самого в рубашке такие кусачи… Как бы тебя не наградить.

— Что ж это ты, Мад!

— Я ведь говорил… Кто хочет очиститься от грехов, должен безропотно перенести все испытания.

«Опять начинается священный бред!» Инта с укором посмотрела на Мада, однако от поучений воздержалась.

— Знаешь что, Мад, скажи мне — только мне одной, по секрету, понимаешь? Что там за следы такие? Кто проезжал там верхом?

— Нельзя мне говорить! Что пристала! — В голосе парня слышалось отчаяние.

— Ну хорошо, хорошо! О следах нельзя, и я больше спрашивать не буду. Но объясни, почему тебе надо держать рот на замке — это ведь не запрещается, верно?

Мад медлил с ответом. Наконец проговорил нерешительно:

— Наверное, нет, не запрещается; насчет этого разговора не было. Я только поклялся, что не вымолвлю ни единого словечка о… о всяких делах на нашей усадьбе и в Шершенище. Вот если про то выболтаю хоть словечко, тогда мне капут.

— Дурачок! — вспылила девочка. — Веришь во всякий вздор!

У Мада задрожали губы, он стал шептать торопливо:

— Господи, прости ей, ибо не ведает она, что творит… — И вытянул голову на худой жилистой шее: — Бей… Бей и ты! Ибо сказано в Евангелии: ударят тебя по одной щеке, подставь и другую.

— Не кривляйся! — Инта покраснела от возмущения. — Тебе бы в цирк клоуном!

— Что ты ругаешься? — В глазах паренька засверкали слезы.

Инта сразу взяла себя в руки.

— Нисколько я не ругаюсь, что ты! Клоун — разве это ругательство? Это профессия такая, как артист или музыкант… Ты меня еще не так ругал, когда встречал со стадом, и я ведь ничего.

— Так есть же хотелось! — простонал Мад. — И… как же я не выполню приказ самого отца небесного? Мне хозяйка передавала его волю.

— Ах, Скрутулиха? Что же она сама не живет по священному писанию? Вот бы стукнул ее кто по щеке, небось не подставила бы другую, а так отделала бы — любо-дорого посмотреть!.. Или боженька ей разрешает, а другим нет?

Парень опешил.

— Мне не приходило в голову… — Но он тотчас же погасил искорку сомнения. — Пути всемогущего господа неисповедимы. — И, возведя глаза к небесам, воскликнул внезапно охрипшим голосом с такой поспешностью, словно боялся, что его тут же, на месте, настигнет карающая десница божья: — Верую, о господи! Верую! Верую!

Девочка опустилась на траву и развязала свою торбочку. Вынув хлеб и кусок мяса, она пригласила:

— Ладно, хватит. Давай лучше перекусим!

Ноздри у Мада раздулись, как у голодного пса. Но он еще мялся, бормотал:

— А тебе самой?.. Ведь как долго тянется предобеденная пора.

— Не мудри, садись поскорей!

Как он набросился на хлеб и мясо! Все, что Инта выложила перед ним, было сметено в мгновение ока, и парень, позабыв обо всем на свете, алчно подбирал крошки, упавшие в траву.

— Вот черти! Они же тебя совсем не кормят! — Инта снизила голос до шепота, однако в ее шепоте было больше гнева, чем в ином крике. — Такая усадьба, такая богатая усадьба!.. Но и ты тоже хорош! Я бы хоть коров на пастбище подоила.

— Не такой уж я пустоголовый, чтобы не додуматься. — Мад тяжело вздохнул. —