Пиф-паф - Белль Брукс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ладно. Без света.
— И дверь будет закрыта.
— Ладно. Дверь закрыта.
И тут я чувствую его вес на матрасе.
Я переворачиваюсь на бок. Хаггерти быстро прижимает меня спиной к себе. Его рука ложится мне на бедро. Он крепко держит меня.
— Возможно, я не смогу заснуть, — признаюсь я. — Ну, знаешь, с выключенным светом.
— Закрывай глаза.
— Хаггерти…
— Миранда…
— Я… я… не думаю, что смогу спать с… — я замолкаю, паника душит мои слова.
Пальцы Хаггерти сжимают мою талию. Он с легкостью переворачивает меня на другой бок и гладит по руке. Я вижу очертания лица Хаггерти в темноте.
— Ты в безопасности, — сонно произносит он.
— Я в безопасности, — повторяю я, когда Хаггерти проводит большим пальцем по моей щеке. — Ты… ты не должен был… тебе не нужно было… то, что ты сделал для меня, ты не обязан был делать этого. Я смогла бы это вынести. Я бы сделала это… чего бы это ни стоило, чтобы мы оба вернулись домой. Теперь я понимаю. Понимаю.
Глаза Хаггерти расширяются.
— Я не хочу умирать. Теперь думаю, что из-за того, что ты сделал, я умру, и ты тоже. Я предпочла бы быть живой, чем мертвой, даже если для этого придется жить здесь и позволять кому-то делать это… Хаггерти, это всего лишь моя девственность…
— Если бы он трахнул тебя… — Хаггерти замолкает. Он скрежещет зубами и прищуривает глаза. — Миранда, поверь мне, после того, как он бы прикоснулся к тебе, ты бы захотела умереть. А потом, каждый последующий день, ты бы желала, чтобы твой последний вздох покинул тебя, чтобы обрести покой, и, вероятно, в конце концов ты покончила бы с собой, потому что боль, которую он оставил бы после себя, та, что будет разъедать твою кожу, твою плоть, твои кости, прежде чем забраться глубоко в тебя, в твою душу — это психическая болезнь? — она смертельно опасна. Я знаю о таких вещах, Миранда. Я вижу последствия этого каждый гребаный день. У каждой женщины. В каждой истории. Каждый их крик отчаяния оставляет шрам на моем сердце. Так что, да, ты бы захотела умереть, и у меня не было выбора. Я спас тебя. Я защищал тебя. Вот кто я такой. Вот еще кое-что, обо мне настоящем.
Срань господня!
Я сглатываю. Мое сердце сжимается от боли. Он несет с собой боль, куда бы ни пошел. Боль других.
— Я в порядке. Ты невредима. Давай спать.
— Ты отнял у кого-то жизнь, и это тебя совсем не беспокоит? — знаю, что беспокоит. Знаю, что именно поэтому он захотел выключить свет.
Я вижу тебя, Хаггерти. Я действительно тебя вижу.
От беспокойства у меня поднимаются брови.
— Не-а. Думаешь, Салли бы волновало, как ты чувствовала бы себя после того, как он бы использовал тебя, сломал? А?
— Нет. — Это слово дрожит от страха. Я никогда раньше не слышала такого звука.
— Мне все равно, что с ним случилось. Что меня действительно волнует, так это ты, и то, что я поступаю правильно. Я поступил правильно.
— Хаггерти…
— Прекрати, пожалуйста. Я не собирался позволить этому человеку разрушить все, что в тебе есть. Я сломлен и всегда буду сломлен. — Он прочищает горло. Его рука сжимает мою. — Я не хочу этого ни для тебя, ни для кого другого… Ты слишком прекрасна, чтобы испытывать такую боль. — Он отпускает мою руку и снова проводит большим пальцем по моей скуле.
Он сломлен? О, боже. Что этот мир сделал с ним?
— Просто забудь о Салли и позволь мне позаботиться о том, что нужно делать дальше. Хорошо?
Хаггерти заботится обо мне. Он действительно заботится обо мне, и прямо сейчас я ничего так не хочу, как поцеловать его. Чтобы избавиться от всех ужасных мыслей, крутящихся в моей голове. Почувствовать страсть и нежность. Он нужен мне. Я хочу его. Хватит ли меня, чтобы заставить его забыть обо всех своих мучениях, хотя бы на мгновение?
Я наклоняюсь вперед, сокращая расстояние между нами, и нежно прижимаюсь губами к губам Хаггерти.
Поцелуй меня в ответ, Хаггерти. Не отвергай меня после всего, через что мы прошли. Поцелуй меня всего один раз, потому что ты этого хочешь, а не потому, что тебе нужно продолжать разыгрывать представление. Покажи мне, что ты чувствуешь то же, что и я.
Сначала он не отстраняется, но потом все-таки делает это.
Он обнимает меня, словно защищая, хотя и отвергает мои ухаживания. Я не хочу умереть девственницей. Я ведь могу умереть. Я нахожусь в очень опасной ситуации. Хаггерти обязан мне своим прикосновением после всего, что мы пережили вместе. Это всепоглощающее, чувственное, женственное и прекрасное чувство.
— Мы не можем целоваться без крайней необходимости, — шепчет он. — Ты ведь это понимаешь, не так ли?
— Что, если появится еще один из парней Рэйва и они… они заберут…
— Я сделаю все возможное, чтобы остановить их. — Повисает долгая пауза. — Я не могу поцеловать тебя в ответ, Миранда.
— Хорошо. — Я прикусываю нижнюю губу. — Тогда я умру девственницей или буду продана какому-нибудь животному, которое отнимет у меня ее. — Я знаю, что он попытается сделать все, чтобы спасти меня, но что, если у него не получится? Что, если это станет моей трагической историей, и я захочу умирать каждый последующий день?
— Этого не будет. — Он в третий раз проводит большим пальцем по моей скуле.
— Может быть. Ты сказал…
— Миранда, ты сейчас в замешательстве, полна мыслей о том, что может случиться, и тревог. Последние несколько дней дались тебе нелегко. Я понимаю, но поверь мне, ты пожалеешь обо всем, что сделаешь со мной.
Но я не в замешательстве. Я бы не стала сожалеть об этом.
— Ты просто считаешь меня своим защитником. Ты думаешь, что у тебя есть чувства, что поцелуи, которыми мы вынуждены делиться, что-то значат, но это не так. Это все притворство. Это просто часть процесса.
— Хорошо. — Он ошибается. Мужчины не притворяются, когда так целуются. Черт, не думаю, что вообще какой-нибудь мужчина целуется так, как Хаггерти.
— Ты ведь понимаешь, да?
— Да. — Но я не понимаю. Я вообще ничего не понимаю.
— Хорошо.
Проходят минуты, затем глаза Хаггерти закрываются, и я изучаю его, пока он погружается в сон. Он прекрасен. Когда его дыхание становится поверхностным, и я убеждаюсь, что он заснул, я говорю:
— Знаешь, ты ошибаешься. То, что ты сказал, на самом деле не так. Я чувствую связь между нами и знаю,
