Чёрная сказка, или История одного королевства - Lars Gert

Роган, рискуя жизнью, поскакал в гущу толпы с оружием наперевес, бряцая им и потрясая, дабы устрашить врага. Только вот воин с него был никакой, ибо принц совершенно не умел драться, а все навыки фехтования вмиг улетучились, когда он подскакал поближе и увидел, с каким врагом ему предстоит сражаться и бороться.

Коня принца закономерно сбили с ног, а его самого оглушили, поволокли куда-то и бросили в темницу; чудо, что не зарезали.

Очнувшись, Роган обнаружил себя в каком-то глухом, сыром и мрачном помещении, и с потолка падают то капли сточной воды, то капли крови. Магия или нет, но на стене проступила какая-то яркая кровавая надпись и тут же исчезла. Охая от синяков и ссадин, ран и царапин, принц попытался высвободиться, и ему по странному стечению обстоятельств повезло.

Как тихая, но беспокойная мышандра, начал он бродить по тёмному и злому подземелью, и за его передвижениями следили зеньки мерзких пауков, противных слизней, ядовитых скорпионов, подколодных жалящих змеюк и каких-то ещё, не менее мерзких, не менее гадких тварей.

И увидел стражника, стоящего спиной, но поворачивающегося в его сторону. И усыпил его бдительность метко брошенным кирпичом, и спит стражник вечным сном. И чуть не зашёл в какую-то потайную комнату, и прислонился к стене, глотая подступивший к горлу комок. И осторожно заглянул ещё, и вот: какая-то нарядная женщина сидит и колдует над чаном с зеленоватым зельем, и выпускает блюдо бульки. И поднимается пар, и сыплет ведьма в чан что-то ещё. И берёт большую поваренную книгу, и листает вновь и вновь. И берёт книжицу другую, и чёрные у неё листы. Потом хватается за свиток, и по полу длиннющий лист пергамента, с какой-то тайной клинописью, и обведена там ижица, и странно это всё.

И узнал ту женщину Роган, потому что видел пару раз её на рынке; Рубина имя ей, но также имя — Инзильбет. И призвала та цыганка Самого, и чуть не охнул от страха принц, зажав ладошкой себе рот.

Отразившись сначала в каждом из тринадцати зеркал, вышел демон зла на середину комнаты. Но пробыл он недолго, потому что ведьмак, находящийся за много лиг отсюда, действиями своими спровоцировал сатану снова возглавить войско. И не успел дьявол заметить Рогана, и в страшной ярости осталась колдунья, швыряя тапками об пол. Рвала и метала, ведь всякий раз обряд оставался незавершённым; не до конца вечной была цыганка, не имела полноты власти над людьми. А так жаждала, алкала она порабощения их своей воле до конца, и вот снова неудача. Она могла запросто призвать и беса, и чёрта, и упыря, и вурдалака, и вампира, и любого из тринадцати основных демонов, и даже вия; могла с лёгкостью окружить себя ведьмами, бестиями, фуриями, фригидрами, гарпиями, русалками, нимфами, медузами, каракатицами и мегерами; могла без особых усилий воскресить усопшего и сделать его нежитью; могла подчинить для своих нужд и тролля, и оборотня, и минотавра, и василиска, и грифона, и гоблина, и огра, и меченосца, и змееносца, и великана. Одного только не могла: призвать Его, когда пожелает, потому что только Он может желать. И часто представать пред призывающим не может и не хочет, ибо слишком много у него дел. Один лишь царь во тьме, лишь его размеров чёрная корона. Враг он создателю, его он антипод. И сейчас, именно сейчас, потеряв силы на вызов князя тьмы, цыганка была смертна, исчерпав на время свои силы. А ведь так хотелось стать ей вечной навсегда, стать дьявола невестой, но как-то не случилось; каждый год всё призывает, и жизнь вечная даруется на год. А то — ведь дьявол очень занят, и всем желающим бессмертия не намерен потакать и угождать, ибо смертен человек, не дух; такова его форма.

Ещё не могла карга позвать к себе на службу всех речных и лесных фей, гномов да эльфов; наяд, плеяд, сильванов, кентавров, единорогов и всех ланей грациозных, ибо они всегда были, есть и будут на стороне света. Они погибнут, но останутся верными добру, ибо такова их сущность и судьба.

Роган, тихо подкравшись сзади, попытался напасть на бабцу и окунуть её головой в чан с её же зельем, но не тут-то было: бабуська была не робкого десятка и, вовремя повернувшись (точно предчувствовала накликанную кем-то беду), зарядила парой-тройкой оплеух. И сцепились, и катались, аки цветной ниточный клубок, по всему полу, кусались и царапались, и грызла бабка воздух от злобы, потому что оставили её силы после чёрного ритуала, а принц был молод, юн и свеж. Но всё же она была достаточно сильна, чтобы противостоять мальцу-удальцу, ведь, к великому его сожалению, был он мешок мешком, и поделать с тем ничего не мог, ибо никогда не имел наклонности кого-либо помять.

А на другом конце землицы вступил ведьмак в единоборство, противоборство с сатаною. Огнём, мечом и магией лупили друг друга оба; тузили-мутузили отчаянно по-всякому. И пешкой казался ведьмак в игре дьявола, ведь тому всё нипочём, а маг, хоть дух, да меньшего порядка и звена. Кидал, швырял злой демон чародея, и силы того уж были на исходе; давил, довлел ментально поглотитель и поработитель, ибо пищей для него были человеческие души, а также их грехи.

А псы войны уж окружили стольный град, всем войском обложили. Пал один великий муж, и пал другой; за одним пошёл на дно другой. Кого стрелой пронзило, а кого щитом избило.

Рогану таки удалось прибить старуху: она сама облокотилась на торчавшую из стены головню, не удержала равновесия и рухнула, как подкошенная, прямо на подвернувшийся невесть откуда кол, пронзивший её насквозь.

Выбравшись из подземелья, принц, к своему великому огорчению увидел, что война ещё не стихла, и стена шла на стену, но ряды его соотечественников стремительно редели, ведь уступали они и своим количеством, и вооружением.

И стоял колокольный звон посреди всего того пожарища; и даже когда застрелили звонаря, колокол раскачивал ветер, сзывая на подмогу тех, кто способен ещё держать в руках оружие. Но некому уже было идти на соединение с основным войском; многие отряды были перебиты, не дошли. Плакали женщины, плакали дети, плакали старики; выли собаки и жалобно мяукали кошки. Последние особенно отличились: их точно выворачивало наизнанку! Они не мурлыкали, но адски визжали, выгибая спины, ибо как никто другой чувствовали присутствие зла.

И блеснул посреди всей этой тьмы, средь кромешного мрака некий невиданный доселе луч, и пролетел, точно метеор, очень быстро и очень