Алмазная пыль (сборник) - Надежда Тэффи

Арданова (с испугом). У меня?

Долгов. Что с вами, любимая?

Арданова. У меня? Я… я не вернусь домой. Я к тебе пришла совсем.

Долгов (встает и смущенно делает несколько шагов по комнате). Я, должно быть, не так понял вас.

Арданова. Что же вы не поняли?

Долгов. Вы простите меня, Лизавета Алексеевна, но это… это безумие с вашей стороны.

Арданова. Лизавета Алексеевна? Вы сказали, Лизавета Алексеевна.

Долгов. Ах, Боже мой. Ну да, я сказал. Я нарочно назвал вас Лизаветой Алексеевной, чтобы вы поняли, насколько серьезно то, что я вам говорю.

Арданова. Значит, когда вы называли меня любимой, вы говорили не серьезно?

Долгов. Ах, Боже мой, вы совсем ребенок, экспансивный ребенок. Вы сказали мужу, что уходите ко мне?

Арданова. Нет, я никому ничего не говорила. Я просто ушла.

Долгов. Сумасшедшая. (Арданова смотрит на него с ужасом.) Сумасшедшая. Почему вы так смотрите на меня? Поверьте, что я не за себя волнуюсь. Мне ничего не грозит. Но как я мог думать, что вы выкинете такую штуку? Разве так делают?

Арданова. Я не знаю, как делают. Я люблю вас, вы звали меня, и я пришла к вам.

Долгов. А вы подумали ли, что из этого получится? Какой это будет скандал, какой это грязный скандал будет завтра же?

Арданова. Нет, я об этом не думала и теперь не думаю. Скандал и грязь будет там, у них, а не у меня. Меня это не касается.

Долгов. Нет, я вижу, что вы совсем ребенок. Если вы сами не можете позаботиться о себе, то это должен сделать я. Если вы не понимаете, что вы делаете, то я очень хорошо понимаю и объясню вам.

Арданова (в отчаянии). Любимый мой. Что ты говоришь? Что ты делаешь со мной? Ведь ты позвал меня на новую благословенную жизнь с тобой. Ведь я ответила тебе, что не побоюсь и не отрекусь никогда. И когда настал час, я пришла к тебе. Я люблю тебя, и ты меня любишь. Я пришла на всю жизнь к тебе. Я ничего не побоялась. И вот теперь я боюсь. Я не понимаю тебя, я слов твоих не понимаю. Я боюсь понять их. Слышишь? Я смертельно боюсь понять их… Не может быть, чтоб ты говорил это. Я не верю тебе.

Долгов (берет со стола графин, наливает воду в стакан и подает Ардановой). Успокойтесь, друг мой, успокойтесь. Ничего страшного я вам не говорю. И если я волнуюсь за вас, то, конечно, только оттого, что я вас люблю.

Арданова. Скажи мне… Скажите мне одно: ведь вы звали меня? Ведь не во сне я все это увидела? Господи, я с ума схожу.

Долгов. Да, я звал вас. Я и теперь зову вас. Но вы как-то странно, по-детски поняли меня. Вы даже удивили меня. Как примитивно вы все берете. Когда полчаса тому назад здесь сидела Полина и предлагала мне удалиться с ней под сень струй, это меня только веселило и забавляло, но когда…

Арданова. Здесь у вас была Полина Григорьевна? Она здесь была?

Долгов. Ах, Боже мой, ничего подобного я не говорил. Я сказал: «Если бы здесь была Полина». (С досадой.) Вот видите, Лизавета Алексеевна, как вы мало меня знаете. Вам показалось, что я сказал, будто Полина была здесь, и вы сейчас встревожились. Точно это могло бы иметь для вас значение.

Арданова. Как странно мы говорим. Друг милый. Мы ли это? Мы точно ссоримся. Ведь все так ясно было для меня. Все так красиво, так ярко. Вы помните – вы говорили, что душа моя, как музыка. Вы помните это? Разве вы не слышите, как плачет сейчас эта музыка? Что же случилось, любимый мой? Я ничего не понимаю, ничего не понимаю. (Закрывает лицо руками.)

Долгов (подходит к ней, берет ласково за руки). Ну подождите, ну успокойтесь. Обсудим все вместе. Вы не можете вернуться. (Арданова молчит.) Но в этом ведь и нет необходимости. Если вы не любите его и вам тяжела ваша жизнь при прежних условиях, вы же можете устроиться самостоятельно… Поезжайте в Москву. Ведь у вас, кажется, есть независимое состояние, вы продали свое имение.

Арданова. Нет, у меня нет денег. Муж проиграл в клубе все мои деньги.

Долгов. Быть не может. Как же это так вышло?

Арданова. Неужели мы об этом будем говорить теперь?

Долгов. Зачем же вы ему дали эти деньги? Это прямо возмутительно с его стороны. Никогда бы не подумал, что он способен на такую низость.

Арданова (с тоской). Неужели мы об этом будем говорить?

Долгов. Ах, дитя мое, ведь это тоже важно. В этих деньгах была ваша свобода. Ведь у вас больше ничего нет? (Арданова молчит.) Вот видите сами.

Арданова (смотрит в сторону, говорит с тоской). Что мне делать? Что мне делать? (Долгову.) Нет, это страшный сон какой-то, Андрей Николаевич. Ведь вы говорили мне об огненном змее?

Долгов. Лизавета Алексеевна. Разве я отрицаю это? Разве я не повторяю теперь, что люблю вас и счастлив вашей любовью? Только я знаю то, чего вы не знаете. Я знаю, что любовь нашу мы не можем и не должны обставлять скандалом. Любовь – священная тайна, и пусть она будет тайной. Самый яркий златокованный венец не наденете вы на свою голову, если он затоптан свиньями. Дитя мое дорогое, придется вам вернуться домой.

Арданова (тихо). Вы душу мою убили, я не могу жить с мертвой душой.

Долгов (сердито). Что это – угроза?

Арданова. Как пошло. (Закрывает глаза руками и плачет, потом поднимает голову.) Андрей Николаевич. Не бойтесь, я сейчас уйду. Я хочу только, чтобы вы сказали мне, что это было? Что это такое, чего вы хотели от меня? Или просто я не поняла вас? Почему вышла вся эта некрасивая и такая мучительная, смертельно мучительная сцена? Скажите мне все искренно, не как обиженной вами женщине, а как человеку. Можете? Если не можете – лучше промолчите. Я хочу только правды. Ведь имею я право за все свое унижение, за все горе хоть этого потребовать. Раз в жизни правды. (Долгов садится и, стиснув лоб руками, молчит.) Я жду, Андрей Николаевич.

Долгов (печально и ласково). Любимая моя, нам вместе приснился сон. Сон о прекрасной стране, называемой «Никогда». В этой стране живут люди и происходят события, которых никогда не бывает. Там прилетают огненные змеи и уносят любящих и любимых к нездешнему вечному огнегорящему счастью. Там бывают и другие прекрасные чудеса, которых никогда не бывает. И если человек, видящий этот сон, не проснется вовремя, он погибает. Но обыкновенно окружающие замечают такого грезящего и будят его. Ах, много разных снов снится об этой стране. Вот и нам приснился наш сон, прекрасный сон из страны «Никогда». Но, дитя мое, я проснулся первый и хочу разбудить вас нежно, нежно, почти целуя.

Арданова (закрывая глаза). Я не хочу проснуться.

Долгов. Лизавета Алексеевна. Поймите меня. Мне сейчас очень, очень больно. Мне стыдно за себя. Вы приняли меня не за того. Вам показалось, что я сильный, яркий человек, что я зову вас на новую, как вы сказали – благословенную жизнь. Я, пожалуй, одну минуту и сам показался себе таким. Лизавета Алексеевна, друг дорогой! Простите меня. Я тоже труп, как все они, и так же кружусь под шарманку сатаны. Разве вы не узнали меня? Я тот самый «неотразимый» молодой человек, адвокат, доктор, инженер, все равно кто, который разделывает в каждом провинциальном городке подсурдинные романчики, с цветами, романсами и легеньким адюльтером. Разве вы не узнали меня? Я выродок, болтун, пустоцвет, пустозвон.

Арданова. Зачем вы так говорите о себе? Разве это правда? Это опять какая-то непонятная рисовка. Вы яркий, вы талантливый, не я одна такого мнения о вас.

Долгов. Может быть, и яркий. Но, дитя мое, гнилушки всегда светятся. Я хитрый мертвец, я притворился живым, чтобы овладеть вами. Но не судите меня очень строго. Я правда очень, очень увлечен вами. И то, что я говорил вам, я наверное никогда никому не скажу. И горел я, когда говорил вам об огненном змее, красиво горел. Но теперь, когда вы так смело и ясно пришли ко мне, совсем пришли, любимая моя, я вдруг сразу почувствовал, что не могу, не смею ответить вам. Душа у меня бескрылая. Не взлететь мне с вами, а притворяться – не могу, стыдно. Не сломать мне своей проклятой пружины. Не сломать. Лгать вам только для того, чтобы позабавиться вашим красивым огнем, не могу. Нельзя святой водой полы мыть.

Арданова. Так это, значит, был флиртик? Вы «завлекали» меня, как военный писарь швейку. Ха-ха. Какую глупую роль вы отвели мне в вашем водевильчике.

Долгов. Лизавета Алексеевна. Любимая.

Арданова. Нет, милый мой, я не для водевильчика. Не по мне эта роль. И я выйду из нее, хоть бы мне пришлось для этого выйти из жизни. Нет, я не для водевильчика. (Встает и выпрямляется во весь рост.)