Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марк схватил ближайшую керосиновую лампу, вспрыгнул на амвон и побежал за иконостас. Там он увидел пустой ковчег с лежащей рядом опрокинутой крышкой и понял, что их догадки были верными: вышедшая из царских врат и впрямь была той, которую безвестный отец Аристарх некогда привёз в село под видом святых мощей. От ковчега исходил тот самый густой, терпкий, пробуждающий мужское начало, запах. Нейман на мгновение замешкался, а затем перевернул крышку гроба и грохнул лампу прямо на таинственный пентакль. Пары керосина мгновенно вспыхнули.
Марк метнулся назад. Его спутник аккуратно полил керосином из второй лампы прорезанные в половых досках линии, чиркнул спичкой и в церкви запылал второй костёр.
– А теперь вниз! – приказал Синицкий, кивнув на открытый люк.
Нейман нырнул в чёрную дыру подземного хода, Синицкий последовал за ним.
Ход уводил вниз, к подножию холма. Был он низкий и узкий, так что перемещаться по нему можно было только друг за другом и практически на четвереньках. Стены и потолок – бревенчатые, из окаменевшей от времени лиственницы.
Через несколько мучительных минут ползком Нейман увидел просвет – то был выход наружу. От времени и действия сил природы он обвалился и теперь представлял собой неровную дыру чуть больше лисьей норы. Марк, отставив фонарь и держа наготове револьвер, некоторое время прислушивался, потом осторожно высунул из дыры голову.
Никто их не подкарауливал. С вершины холма неслись звуки нечеловеческой вакханалии – похоже, все обитатели села собрались там. Возможно, воздавая почести своей хозяйке, либо (Марку не хотелось об этом думать) приветствуя нового члена общины в лице Назара.
Нейман собрался уже вылезти наружу и помочь Синицкому, как вдруг в окружающем мире что-то неуловимо изменилось. Оба почувствовали стремительное приближение чего-то страшного, могучего, неумолимого и стремительного, как ураган или цунами.
И тотчас в уже скрытом ночью лесу оглушительно затрещали падающие деревья. Нечто ломало их и впереди, и слева, и справа, словно целое стадо доисторических гигантов продиралось через чащобу. Вслед за тем раздался рёв, как показалось Марку, гневный и торжествующий одновременно. Рёв не принадлежал ни одному обитающему в этих краях животному. Так мог реветь только библейский зверь Бегемот.
Марк юркнул обратно в спасительную тесноту, и они с Синицким, не сговариваясь, поползли вглубь – как можно дальше от ревущего ужаса. Там, посреди прорытого далёкими предками подземелья, скрючившись на холодном земляном полу, выключив фонари (батареи которых и без того уже едва дышали), в полной темноте, они сидели и напряжёно прислушивались к происходящему снаружи.
А там творился настоящий содом. Сквозь спасительный слой почвы над головой доносились вопли, треск ломаемых брёвен и всё тот же рёв неведомого чудовища. А ещё время от времени земля содрогалась от тяжёлых ударов, словно по ней тот тут, то там били паровым молотом.
Они покинули своё убежище на рассвете, закоченевшие от холода, измученные страхом и бессонницей. За ночь небо окончательно очистилось от облаков, сквозь лес пробивались лучи неяркого осеннего солнца, воздух был холоден и неподвижен. Стояла абсолютная, невероятная тишина. Нейман нервно озирался, водя туда-сюда стволом револьвера, Синицкий был молчалив, выглядел задумчивым и подавленным.
Убедившись, что никто их не подкарауливает, Марк поднялся на храмовый холм и замер, поражённый открывшейся ему картиной. Весь лес, примыкавший к окраине села, был повален. Молодые берёзки и вековые ели лежали вперемешку, сломанные либо вырванные с корнем.
Самого села больше тоже не существовало: вместо домов, амбаров, сараев и заборов лежали лишь груды брёвен, досок и камня. Не осталось и церкви. Она не сгорела, но была разнесена в щепки всё той же неведомой силой. Словно смерч, возникший из ниоткуда и обладающий злой волей, выплеснул свой гнев на человеческие постройки и унёс в поднебесье всех жителей.
– Назар! Наза-а-ар! – несколько раз крикнул Нейман, питая слабую надежду, что парень жив.
Но, похоже, тот был похищен той же неведомой силой.
– Не тратьте силы, Марк Наумович! Нам с вами ещё идти почти двадцать вёрст, а у нас маковой росинки со вчерашнего дня во рту не было, – сказал Синицкий, который тоже поднялся на холм и теперь кутался в пальто, тщетно стараясь согреться.
Нейман обернулся к своему спутнику. На его лице читалась полнейшая растерянность.
– Пётр Васильевич, да что же это?..
– А это, Марк Наумович, то, о чём вы не прочтёте в учебнике естествознания… – Синицкий закашлялся. – Какое объяснение увиденному вы хотели бы получить?
– Объяснение? – тупо повторил Нейман. – А… разве их несколько?
– Предлагаю немедленно двинуться в обратный путь, – предложил Синицкий. – Откровенно говоря, мне хотелось бы поскорее убраться отсюда. Думаю, вам тоже. А по дороге я изложу вам своё видение произошедшего.
Они прошли от руин церкви до начала просёлочной дороги, настороженно озираясь, но не увидели ни жутковатых обитателей села, ни их тел, ни Назара, ни несчастной лошади. Когда последние признаки некогда человеческого жилья остались за спиной и по обочинам потянулись ряды могучих уральских пихт и елей, оба почувствовали некоторое облегчение, словно перешли границу, отделяющую привычный мир от мира непонятного и пугающего.
Некоторое время они молча ступали по слегка присыпанной снегом и прихваченной морозцем земле. Марк несколько раз вопросительно поглядывал на Синицкого, ожидая, когда тот заговорит, но ни о чём не спрашивал.
– Что ж, Марк Наумович, – наконец со вздохом сказал Пётр Васильевич, немного замедлив шаг. – Я обещал вам два объяснения. Извольте!
Чтобы понять первое, необходимо принять на веру одну вещь, а именно – что рядом с нашим миром испокон веков существует мир тайный. Облик, разум, цели обитателей этого мира настолько далеки от всего привычного и понятного нам, что способны вызывать только безграничный ужас… Не спешите мне возражать, мол, всё это мистическая чушь!.. Советская Власть отменила библейского бога. Может, оно и правильно, да вот иные боги и демоны, похоже, никуда не делись.
Когда я услышал имя Шаб-Ниггурат, – Синицкий понизил голос, – я осознал, что та проклятая книга врезалась в память гораздо глубже, чем можно было ожидать. В книге было сказано, что Чёрная Коза – не просто божество плодородия, она – олицетворение жизненного цикла, включающего рождение и смерть. Она не только постоянно порождает целый легион отпрысков, но и пожирает их. Понимаете, к чему я?
– Нет, – признался Нейман.
– Помните, вы сказали, что символы на полу церкви, в частности, круг, могут быть охранными знаками? Непонятно было лишь, кого и от кого они должны защищать. Но когда на амвон вышла эта… полуженщина, я сложил два и два: её! от её ужасной матери! – Синицкий сделал паузу, чтобы перевести дух, и внимательно посмотрел на Неймана, понимает ли тот ход его мыслей. – Понимаете, друг мой? Оно… она – одна из пресловутого Легиона Отпрысков!
А прочие жители села – её потомки, скорее всего, плоды противоестественных союзов с людьми. Когда мы с вами подожгли керосин, огонь разрушил целостность защитных символов, и эти несчастные… хм… уродцы сами призвали своё божество, свою прародительницу себе на погибель.
Марк молчал.
– Скажите, – спустя добрый десяток минут произнёс он. – А какова вторая версия?
Синицкий вздохнул:
– Вторая… Вторая вполне себе реалистичная: наследственные заболевания, приводящие к различным уродствам, вкупе с кровосмесительными связями и, как результат, физическая и духовная деградация целого села. Правдоподобно?
– А разрушения?
– А что разрушения? – Синицкий театрально развёл руками. – Стихия! Осенний шквал. Или даже землетрясение – явление в наших местах исключительное, но всё же вероятное. Вы же ощущали, как трясётся земля, когда мы с вами сидели… там? – Пётр Васильевич показал пальцем вниз.
Нейман глубоко задумался. Может, и вправду, всё было простым совпадением: деградировавшие до почти животного уровня сельчане, отягощённые передающимися от матерей детям уродствами, странный культ Чёрной Козы (что ж, бывают и более извращённые религии!), удар стихии… И сжигание охранных символов совершенно ни при чём.
