Дорога на Тортугу - Екатерина Юрьевна Аксенова

жить только вдвоем. Гвоздик согласился, но при условии, что Волк, Мэри и Шкипер будут жить вместе с ними.

— Тиша, но это же чужой человек. К тому же сумасшедший… — Мама осеклась, когда увидела, как скривился Гвоздик. — Тиша, он… умирает.

Гвоздик сжал кулаки. Сильно. До боли. Так что нестриженые ногти впились в ладони, оставляя красные следы.

— Шкипер не умрет! Понятно?! — закричал он громко.

На него оглянулась медсестра и покачала головой.

И Шкипер не умер. Он очнулся через три месяца. Слабый, больной, несчастный. Мама Гвоздика забрала заявление из полиции. Тюрьма Шкиперу больше не грозила. Зато грозил «Приют ласкового сердца».

Лара была неумолима. Но и Гвоздику упрямства не занимать. Решили, что за Шкипером будет присматривать мама Гвоздика. Она ведь медсестра, ей не привыкать. Лара оформила нужные документы и согласилась не вмешиваться.

А к весне они переехали в деревню. Маме предложили работу в маленькой районной поликлинике. Выделили дом. Гвоздик смог забрать Бородатую Мэри и Морского Волка.

На день рождения Гвоздик попросил надувную лодку. Собака-то у него уже есть. А вот лодки нет. И чтобы непременно такую же, какую они выиграли за «Звериный буги», но так и не получили. Должна же быть справедливость?

Шкипер теперь быстро уставал. Все чаще сидел на берегу и смотрел на реку. Странно так смотрел. Не печально, не радостно. Равнодушно. От этого взгляда Гвоздику делалось не по себе.

Но все изменилось, когда Гвоздик нашел остров! Маленький кусочек земли с сосновым лесочком и яблонькой на обрыве.

Гвоздик повесил гамак. Сколотил тропическую хижину, которая подозрительно напоминала увеличенную будку. Развесил на деревьях старые вилки, ложки, колокольчики. И когда с реки дул пронзительный весенний ветер, остров наполнялся сказочным перезвоном. Только баркаса не хватало.

— Идем, у меня есть для тебя сюрприз! — Гвоздик потянул Шкипера к лодке.

— Да куда? Давай я лучше тут посижу, а ты сюрприз мне принеси, — устало отозвался Шкипер.

— Он слишком большой.

— Такой большой, что не помещается у тебя в руках? Ты уверен, что он мне нужен?

— Еще как уверен! Полезай в лодку!

Шкипер нехотя забрался в шаткую надувную конструкцию.

— А все-таки хорошо, что мы на этой резинке не поплыли, — хмыкнул Шкипер, — деревянная надежнее.

— Может, и надежнее. Зато эта легче. — Гвоздик пожал плечами и схватил весла.

Лодочка заскользила по реке. По небу гуляли облака. Смотрели на отражения плывущих по воде и улыбались.

Гвоздик тоже улыбался. И Шкипер начал улыбаться.

Солнце золотило макушки елей. Ветерок пробегал мимо, но остановился поиграть ложками, позвенеть колокольчиками на деревьях.

Остров из света и звона встретил своих хозяев.

— Добро пожаловать на Тортугу! — сказал Гвоздик.

Шкипер выпрыгнул из лодки прямо в воду и бросился на берег. Он огляделся. Зеленый глаз вспыхнул, и Шкипер расхохотался.

— Выходит, мы теперь настоящие пираты?!

— Лучше! Мы теперь семья.

Река бежала себе дальше. Впадала в другую реку, побольше. А та несла могучие воды прямиком в океан.

От автора

Екатерина Аксенова

Йо-хо-хо! Друг, тебе никогда не хотелось бросить привычную жизнь и отправиться навстречу приключениям? Чтоб соленый ветер в волосах и горизонт, за которым… Да все что угодно! Ну же, признавайся, хотелось? Мне тоже! И до сих пор хочется. Я уже взрослая, но все еще мечтаю сколотить плот, точно такой же, как у Шкипера и Гвоздика, и отправиться в плавание. Что, думаешь, вранье? Взрослые о таком не мечтают? А вот и мечтают! У меня даже есть особый компас, который тянет в Неизведанное. У тебя он тоже есть. Это самый верный компас на свете — твое сердце. Сверяйся с ним — и ты не собьешься с дороги. Слушай свое сердце — и доплывешь до Тортуги, долетишь до Луны, отыщешь самых лучших в мире друзей и никогда не потеряешь себя. «Как же себя можно потерять?» — спросишь ты. А вот и можно! Если жизнь становится слишком привычной и больше не кажется приключением, ты начинаешь забывать, каково это — мечтать. Но когда человек перестает мечтать, он теряет горизонт. Знаешь, что такое горизонт? Это свобода! Свобода быть любым. Даже пиратом, когда очень хочется. Если ты держишь эту книгу, значит, ты тоже немного пират. Добро пожаловать на мой корабль. Плывем на Тортугу, ветер сегодня попутный!

От редактора

Мария Тонконогова

Стихотворения, которые декламирует в 20-й главе тракторист Семен, принадлежат японскому поэту XVII века Мацуо Басё (1644―1694). Мацуо — фамилия, а Басё — литературный псевдоним, означающий «банан» (не плод, а само растение). Поэт очень любил бананы, неоднократно упоминал их в стихах и даже посадил растение около своей хижины.

Трехстишия определенного размера и ритма называются хайку. Это распространенная форма традиционной японской лирической поэзии. А Мацуо Басё — одни из самых известных поэтов, творивших в этом жанре. Хайку отличаются предельной емкостью и выразительностью — в каждую такую миниатюру вложен значительный художественный смысл.

От художника

Александр Уткин

Как только я прочитал название книги, которую мне предложили проиллюстрировать, сразу будто ощутил легкий бриз детской мальчишечьей радости. Тортуга — значит, в книге будут пираты! Правда, оказалось, что пираты тут воображаемые, а книга, хоть и является, по сути, приключением, разговаривает с читателем о глубоких и важных вещах.

Так что же делать мне, художнику, который хочет рисовать пиратов и морских чудовищ? Ну, во-первых, чудовища (хоть и аллегорически воображаемые) в тексте присутствуют благодаря поэтичности Екатерины Аксеновой (без этих образов я, возможно, выбрал бы другое направление в работе над книгой). Во-вторых, я придумал себе оправдание, которое позволило мне нарисовать гигантскую черепаху и кроликов, стреляющих из пушки: просто представил, как бы всю эту историю рассказывал (а может быть, и иллюстрировал) повзрослевший Гвоздик. Мальчик, столько переживший, но научившийся у Шкипера тому, что воображение способно не только сделать мир более ярким, живым и честным, но даже изменить его. А значит, пусть в книге будут пираты!

Примечания

1

Здесь и далее перевод с японского В. Марковой.