Луна Верховного. Том 3 - Марина Эльденберт

Мишель подбежала уже достаточно близко, чтобы ее можно было игнорировать, но Берн преграждает ей дорогу. Правда, за ее спиной практически тут же будто вырастает ее темнокожий спутник, предупреждающе качает головой – вроде говоря взглядом: «не касайся, иначе останешься без рук и с переломанными ногами». Грозный он какой-то, дикий. Так как на лице Мишель явно читается решимость до меня добраться, то лучше покончить с этим по-быстрому. Еще одной драки я не хочу.

– Все нормально, Берн, – говорю я. – Это мои знакомые.

– Которые тоже хотят тебя увезти?

Они с Али сговорились, что ли? Юмористы. Хотя в случае с Берном, это, кажется, даже не шутка. Впрочем, неважно.

– Этот разговор будет коротким.

Я поворачиваюсь к рыжей имани. Она будто бы изменилась и не изменилась. На острове Рамона пряталась от солнца, а сейчас все ее лицо, шею и руки покрывают многочисленные веснушки пополам с золотистым загаром.

– Что ты хотела, Мишель? – Может, резко, но честно: не хватает меня на притворство.

– Поговорить, – повторяет рыжая.

Взгляд! Точно, взгляд изменился. Если раньше Мишель при встрече обдавала меня высокомерием и смотрела на меня с ненавистью, то сейчас эти все чувства ушли, оставив какую-то неуверенность и… что-то еще, что у меня не получается понять.

– Говори, – разрешаю я. Не отвяжется же.

– Наедине, – уточняет она.

– Странное требование. Здесь все вервольфы, они все услышат.

– Мне без разницы, – передергивает плечами Мишель. – Главное, чтобы у меня было ощущение приватности. – Она неожиданно складывает руки на груди в умоляющем жесте: – Пожалуйста.

Этот образ так не вяжется с гордой Мишель, что я слегка теряюсь. Не могло же похищение и жизнь у джайо так ее изменить? Или могло?

– В прошлый раз ты чуть меня не убила, – напоминаю я, отчего немного расслабившийся Берн снова подбирается.

– Не тебя, а твоего ребенка, – поправляет Мишель, – и я не собиралась никого убивать, это безликие меня использовали.

Мне хочется закатить глаза. Нет, мозгов у нее так и не прибавилось, но, как ни странно, с такой рыжей общаться привычнее.

– И я должна тебе верить теперь?

– Не должна, – качает головой Мишель, глядя мне в лицо. – Но я очень хочу, чтобы ты меня выслушала. У меня с собой нет змей или оружия, твоя охрана может проверить. Я прошу пять минут твоего времени. Это же немного? Потом я вернусь к джайо, и ты меня больше никогда не увидишь.

– А если нет? – хмыкаю я. – Ты будешь меня преследовать?

Лицо Мишель становится по-детски обиженным. Да, мы обе понимаем, что я сейчас могу уйти, и тоже никогда ее не увидеть. И это сочетание: собственной власти и обезоруживающей искренности рыжей странным образом заставляет меня согласиться.

– Ладно, – киваю. – Но будешь снова говорить гадости, я развернусь и уйду. Мы пройдемся по набережной, – поворачиваюсь к Берну. – Можно?

– Только недалеко, – хмурится мой телохранитель.

Мы с Мишель отходим, но я замечаю, как рассредотачиваются остальные вервольфы, практически заключая нашу пару в кольцо. Хотя больше Мишель их беспокоит сопровождающий ее мужчина. Я могу их понять: выглядит он устрашающе, даже не выглядит, чувствуется. Силу альфы ни с чем не спутать, несмотря на молодой возраст. Это и есть тот самый Зен, о котором рассказывал Рамон? Он не представился, за все время он вообще не произнес ни слова. Не владеет нашим языком?

Впрочем, какое мне до этого дело? Я-то и на разговор с рыжей согласилась из любопытства, точнее, из-за нервов, и чтобы не возвращаться в отель раньше времени и маяться там в ожидании вестей от Рамона. С учетом того, что маяться я могу несколько дней, а так хоть на эту девчонку отвлекусь! Не буду психовать и волноваться за дочь хотя бы пять минут.

– Я хочу извиниться, – начинает сразу Мишель и тараторит, будто боится, что отведенное время истечет слишком быстро, прежде чем она успеет все сказать. – За то, что говорила гадости раньше. Я ревновала Рамона к тебе. Я считала его своим, хотя он никогда моим не был. Прости, пожалуйста, за это. За все мои слова и поступки. Я не хотела навредить ребенку. Тем более ребенку Рамона. Это меня не оправдывает, но сейчас я раскаиваюсь в своих поступках.

– Это больше не имеет значения, – говорю и действительно верю в свои слова. Ревность Мишель теперь меня не трогает. Какая разница, что там было, когда есть дела поважнее.

– Для меня имеет! Я хотела начать с чистого листа, и у меня получилось. Но я хотела отпустить прошлое, и, когда узнала от Зена, что ты прилетела с Рамоном, я не могла не воспользоваться шансом.

– Чтобы очистить совесть?

– И поэтому, – краснеет рыжая. – И для того, чтобы рассказать, что я теперь знаю, что такое истинность. Что такое любить не из благодарности, а просто потому что между вами крепкая связь. И страсть, и нежность.

Мишель краснеет еще больше, а в ее взгляде такое мечтательно-обожательное выражение, что с ней сразу все становится ясно. Вспоминая, как она сходила с ума по Рамону, Зена становится почти жалко. Хотя если эти подростки нашли друг друга, то, наверное, за него можно порадоваться.

– Я завидовала тебе, – продолжает Мишель. – Страшно завидовала.

– Из-за Рамона? – вырывается у меня.

– Из- за него тоже, но и потому, что только ты смогла сделать его счастливым.

– Это не так Мишель, – качаю головой. – Просто ему нужен был ребенок.

– Ребенок? – улыбается рыжая. – Нет. Он мог получить ребенка от меня или от любой другой женщины. Но он захотел ребенка от тебя. Рамон говорил, что преодолел несколько островов, а потом выступил против племени Зена?

– Из-за тебя.

– Из-за тебя! Точнее из-за катера. Он мог остаться, стать мужем жрицы джайо, но предпочел вернуться.

– Что?! – кажется, мы с моей волчицей обе в шоке. Она из-за ревности, я за компанию.

Мишель выглядит пристыжено, будто лишнего сболтнула.

– Да, он очень понравился одной нерене, но его интересовала только ты. Всегда только ты. Он рвался к тебе.

Я могу поклясться, что сейчас волчица внутри одиноко завыла, а у меня, кажется, дрогнуло сердце. Насколько это правильные слова, те слова, которые мне бы хотелось услышать. Раньше так точно. Но разом меня охватывает и другое чувство. Колкое, болезненное. Что, если Рамон не хотел брать меня с собой на земли джайо из-за этой жрицы? Может, он не только о моей безопасности заботился?

– Это все? – интересуюсь я холоднее, чем, возможно, стоило.

– Нет, – качает головой Мишель. – Я хочу, чтобы ты меня простила. Ты простишь меня?

Я удивленно моргаю. Зачем ей мое прощение?

– Зачем