Приют миражей - Евгения Горская

Он отстранил ее, взял за плечи, заглянул в глаза.

– Ты твердо решила?

– Не знаю.

– Я разведусь, и мы поженимся, – пообещал он.

Она как-то все время забывала, что он женат. Наверное, потому, что это не имеет никакого значения. У него и ребенок есть, но это тоже не имеет значения, когда речь идет о любви.

– Я еще не решила. – Варя опять уткнулась лбом ему в плечо. – Пообедаем? Выпить хочу.

Он одной рукой прижал ее к себе, другой погладил по волосам, поцеловал в висок. Что бы она делала, если бы у нее не было Максима?

К вечеру с текучкой Саша разобралась. Непрерывные звонки сменились расслабляющей тишиной, она украдкой просмотрела в Интернете ленту новостей, погоняла по экрану шарики, поглазела в окно. Народ тянулся от служебного здания к метро, к своим машинам на огороженной стоянке. Осталось сдать смену, и все. Можно отдыхать.

Зазвонил сотовый. Саша посмотрела на дисплей, ответила Гуле.

– Я тебя подожду, – сказала подруга.

– К папе не поедешь? – удивилась Саша.

– У него сегодня тяжелые процедуры, мама сказала, чтобы мы не лезли. В смысле я и Ксюша. Я думаю, против меня он не возражал бы, это все из-за Ксюшки. И чего она приперлась? Она и видела-то отца считаное число раз.

– Ты что, Гуля? – опешила Саша. – Это ее свекор. Чужим людям помогают, а он ей не чужой.

– Он ей чужой! Русланчик – другое дело, а ей тут делать нечего. Только мешает всем.

– Ты сердишься, потому что не права, – резюмировала Саша. – Ладно, сдам смену, позвоню.

Через два часа, когда Саша спустилась на первый этаж, Гуля ее уже ждала. После кондиционированного помещения улица, несмотря на вечерний час, встретила их жаркой духотой.

– На трамвай или пешком? – спросила Гуля.

– Пешком, – решила Саша, привычно сворачивая к дорожке вдоль забора с колючей проволокой наверху. – В трамвае совсем дышать нечем.

– Ну, рассказывай, – вздохнула Гуля. – Что там с Борей? Юлька, между прочим, на работу не ходит.

– Я знаю. Она все время с Борей. В общем, у Юли похитили сестру.

– Что?! – ахнула Гуля и даже остановилась, уставившись на Сашу. – Как это похитили?

– Как в кино, – вздохнула Саша. – Не волнуйся, все уже в порядке. Пока эти придурки – похитители в смысле, Борю били, девочка сбежала. Ее Машей зовут. Она в Бауманском учится. Боря выкуп повез, а его избили.

– Странно. Бить-то зачем?

– Может, из любви к искусству. А может, вообще убить хотели, чтобы он их потом не опознал, но Маша сбежала и их отвлекла. Черт их знает.

Впереди на дорожке показался человек, равнодушно посмотрел на подруг, шагнул в сторону к кустам боярышника, закурил.

Саша замолчала и продолжила, когда прохожий остался позади:

– Гуля, мне кажется, Маша темнит.

– Сама организовала похищение? – опять ахнула Гуля и остановилась.

– Нет. Не думаю. Она боится, это точно. Если бы сама все затеяла, бояться бы не стала. Просто… Не знаю почему, но мне кажется, она что-то скрывает. В полицию идти не хочет. Я вчера за ней весь день следила, – призналась Саша.

– Зачем?

– Как-то мне за нее боязно. И Боря попросил. Она, когда на улицу выходила, все время по сторонам оглядывалась. Она точно кого-то боится.

– Позвони отцу, посоветуйся, – предложила Гуля.

– Папа скажет идти в полицию. А это все-таки не мое дело. Не мне решать. И вообще… Не навредить бы. Благими намерениями только одна дорога вымощена…

У самого метро человек, встретившийся на дорожке, их обогнал. Саша посторонилась, мужик, не оглядываясь, прошел мимо. Широкая спина, серая неприметная футболка. Где-то она его уже видела, мимоходом отметила Саша.

– Поужинать не хочешь? – кивнула Гуля на вход в японский ресторан.

Ресторан располагался рядом с метро. Саше давно хотелось отведать заморской кухни, но все как-то не получалось.

– Хочу, – вздохнула она. – Но не могу. Тошку надо выгулять.

Дома Саша сразу предложила Гуле:

– Ты ужинай чем бог послал, а я погуляю и присоединюсь.

Повизгивающий от радости пес мешал надеть ошейник.

– Я с тобой. – Гуля заглянула в холодильник, не удержалась, достала банку мидий, повертела в руках. – Вкусно?

– Не знаю. – Саша наконец застегнула ошейник. – Не пробовала еще. Папа навязал.

– Давай попробуем? По одной?

– Давай, – кивнула Саша.

Гуля потянула за кольцо крышку и отпрянула – консервная банка открылась неровно, и масло брызнуло прямо на бежевую шелковую Гулину блузку.

– Застирай быстренько, – посоветовала Саша. – Через час высохнет. А я пойду.

– Подожди. – Гуля, стянув блузку, бросилась в ванную и уже оттуда крикнула: – Я с тобой. Дай мне какую-нибудь одежку.

Поизучав Сашин гардероб, Гуля остановилась на голубом трикотажном платье. Саше платье доходило до колен, невысокой Гуле колени прикрывало, но смотрелось, как ни странно, неплохо.

– Сойдет, – повертевшись перед зеркалом, кивнула она.

– Тебе идет голубой цвет, – подтвердила Саша.

Наконец измучившуюся собаку взяли на поводок и пошли привычным ежедневным маршрутом.

Надеть голубое платье было большой ошибкой, но они этого не знали.

…Вари дома не оказалось. Находиться в пустой квартире было непривычно, Илья принял душ, переоделся, заглянул в холодильник, решил, что есть не хочет, и понял, что мечтает, чтобы жена не появлялась как можно дольше.

Конечно, его сильно мучила почти осязаемая враждебность, исходившая от Вари в последние дни, но, даже если представить невозможное – что она откроет дверь в самом лучшем расположении духа, без нее ему все равно лучше. Год назад он представить себе такого не мог.

Год назад он спешил домой не только потому, что Варя болезненно реагировала на любую его задержку и ему приходилось долго оправдываться. Тогда ему было с ней лучше, чем без нее, даже когда она дулась.

Она была другой год назад?

Он был другим?

Илья поднял чайник, судя по весу, воды в нем достаточно. Зажег газ.

Варя всегда была капризной, обидчивой, не хотела считаться ни с кем, кроме себя. Он это видел, но раньше это нисколько его не бесило, только слегка удивляло.

Он посмотрел в окно и сразу заметил Сашу. Она шла, ведя на поводке собаку, разговаривала с шедшей рядом незнакомой девушкой. Илья отвернулся, отошел от окна, включил радиоприемник, не слушая политические дебаты, уставился на кухонные полки.

Очень хотелось догнать Сашу, но он этого не сделает.

Варя такая, какая есть, она не виновата, что стала его раздражать.

В первый раз его удивила Варина жестокость, когда они еще были не женаты. Тем далеким вечером он зашел к ней домой, кажется, они договорились пойти в кино. Дома он ее не застал, были только будущая теща и заплаканная девушка, которая оказалась Вариной двоюродной сестрой Настей. Настя плакала, как понял Илья, мать девушки попала в больницу. Будущая его теща собрала для Насти большую сумку, которую нужно было отвезти в больницу, и Илья, естественно, вызвался помочь.

Он никак не ожидал, что, вернувшись через час, застанет Варю в слезах. Настя была постарше, о ревности не могло быть и речи, к девушкам постарше Варя никогда его не ревновала.

– Почему ты ушел? – плакала Варя. – Я тебя ждала, а ты…

– Но… – опешил Илья. – Сумка тяжелая, ей надо было помочь.

– Если бы ты не пришел, она донесла бы сумку сама, – резонно заметила Варя.

– Перестань, – попросил он. – Мне ее жалко, у нее мать больна.

– А у меня больна любимая тетя!

Он тогда не нашел что ответить, впал в ступор. С тех пор он много раз впадал в ступор.

Тогда эта ее дурь казалась ему запоздалой детскостью. Она повзрослеет, и все пройдет.

Варя уже давно не ребенок, а патологический эгоизм остался.

Илья опять подошел к окну. Саши не было видно.

Заскрежетал замок, тихо хлопнула входная дверь.

– Чаю хочешь? – крикнул Илья. – Чайник вскипел.

Варя не ответила. Появилась в дверях кухни, равнодушно на него посмотрела.

Она становилась некрасивой, когда злилась, губы сжимались в тонкую полоску. Илья отвел глаза.

– Варя, перестань, – попросил он. – Ты понимаешь, что в конце концов мне просто не захочется идти домой?

– Ну так не ходи! – Она развернулась и исчезла в коридоре.

Желание сбежать стало нестерпимым, но Илья себя пересилил, пошел за женой. Варя вешала на плечики снятое платье, он обнял ее со спины.

– Ну кончай! Прости меня, если я тебя обидел.

Она смотрела на него в зеркало встроенного шкафа и постепенно смягчалась, ненависть в глазах сменилась слезами. Кризис был пройден.

Потом они ужинали, о чем-то говорили, молчали, и Илья мучительно жалел, что впереди долгие выходные и еще не скоро можно будет спрятаться на работе.

Он никогда не сможет от нее уйти, она без него пропадет. Никто больше не станет ее терпеть.