Шпион, который спас мир. Том 2 - Джеролд Шектер

«Герой» упивается тем, что он делает, мечтает быть лучшим из всех, кто был до него (возможно, не понимая, что он, скорее всего, уже достиг этого статуса), и видит в своих встречах с «Энн» символизацию своих отношений с американцами и с нами. Это важно для него.

Мы абсолютно согласны с ЦРУ, что не нужно заставлять его рисковать еще больше, требуя сфотографировать отсутствующие страницы или перефотографировать те, что плохо получились. В будущем необходимо быть весьма избирательными, прося его передать определенный документ или вид документа.

Суммируя вышесказанное, мы чувствуем, что повторять предупреждение было бы тактической и психологической ошибкой с нашей стороны. Если в ближайшие месяцы мы увидимся с ним, давайте будем убедительнее».

2 февраля Пеньковскому было передано письмо с новыми требованиями. Его попросили представить данные по нынешнему состоянию программы по советским антибаллистическим ракетам и размещению ракет в Восточной Германии, подробности учений стран Варшавского Договора в октябре и ноябре и оценку Советами этих учений. В письме особо просили выяснить, какие были замечены недостатки, какие проблемы и что планировалось сделать для их решения. Пеньковского попросили также написать отчет по некоторым политическим вопросам, в том числе о фракционной борьбе в Центральном Комитете, о положении Молотова — в 1957 году Хрущев исключил его из Президиума, и теперь он был советским представителем в Международном агентстве по атомной энергии в Вене, — и о новых расследованиях смерти Сергея Кирова, лидера ленинградских коммунистов, убитого по приказу Сталина в 1934 году. Поиски убийц Кирова и «врагов народа», которые их поддерживали, послужили для Сталина предлогом «великой чистки» 30-х годов[8]. Пеньковскому был передан полный список документов, которые были получены от него после последнего письма. Эта чрезвычайная мера была вызвана тем, что он не вел записей, а количество сфотографированных им документов и руководств было столь обширным, что ему нужно было следить за тем, чтобы не делать дубликатов и быть более избирательным. Ему дали также номер телефона капитана ВВС США Алексиса Дэвисона, атташе воен-но-воздушных сил в посольстве, который будет ждать звонка с ранним предупреждением по телефону 43-26-94.

Письмо от 2 февраля требовало, чтобы Пеньковский был более внимателен к своей личной безопасности, и подчеркивало важность этого. Напряжение между США и Советским Союзом по поводу Берлина слегка снизилось, когда 17 января были отозваны 12 советских танков, стоящих у стены, — за двое суток до этого были выведены американские танковые силы. Но Берлин оставался больным вопросом, совершенно непредсказуемым, и Советский Союз продолжал препятствовать прохождению самолетов союзников в Западный Берлин, вызывая протест англичан, французов и американцев против «агрессивных и опасных действий Советов». В письме к Пеньковскому был также сделан запрос информации по маневрам стран Варшавского Договора, по боеготовности и эффективности советских сил в Европе.

За три дня до написания этого письма Пеньковскому, 29 января, в Женеве состоялась конференция по запрещению ядерных испытаний. Конференция провела 353 заседания за три года. Попытки выйти из тупика, в котором оказалась система контроля над ядерными испытаниями, ни к чему не привели. Отчеты Пеньковского о советских достижениях в области ядерного оружия и их намерениях, таким образом, были чрезвычайно важны.

В конце января 1962 года Квентин Джонсон, начальник операций советского отдела ЦРУ, вылетел в Лондон для встречи с Гарольдом Шерголдом. Цель поездки — обсуждение дела под кодовым названием «Герой»; они пришли к соглашению, что количество сфотографированных Пеньковским документов было слишком рискованным для дела. Джонсон и Шерголд встретились с миссис Чисхолм — она приехала в Лондон ненадолго на консультацию гинеколога — и обговорили с ней московские действия, после чего она вернулась и продолжала приходить на места встреч.

Джонсон, профессионал, обладающий живым воображением, был доволен впечатлением, которое произвела на него миссис Чисхолм. Он сказал, что она «совершенно не волнуется из-за своего участия в операции». Джонсон спросил, следят ли за ней и какое оправдание своим действиям она использует. Она заметила, что за ее мужем следили постоянно, но за ней не часто. Джонсон отметил, что, видимо, ей хорошо удавалось маскироваться — то, что она заходила в подъезд, можно было оправдать тем, что ей нужно было поправить одежду или увести сына погреться. «Дженет никогда не фиксировала, какие окна выходят на место встречи, но чувствовала, что обычное движение на этих улицах не привлекало внимания к их встрече», — записал Джонсон в отчете{110}.

На встрече в Лондоне Шерголд сообщил Джонсону, что планирует отозвать Дженет и ее мужа из Москвы в июне 1962 года из-за ее беременности. Для замены можно было взять другую пару — Джервеза Кауэлла и его жену Памелу, тоже работавшую секретарем в Британской разведслужбе.

— У них тоже трое детей, — объяснил Шерголд. — Двое слишком взрослые, чтобы использовать их как прикрытие, но третий будет еще в коляске, когда они сюда приедут.

Шерголд согласился, что надо не только тайно встречаться на улице, но и посещать официальные приемы или, при возможности, переключиться только на официальные встречи. В любом случае изменения, видимо, вызовут задержку связи{111}.

Джонсон возражал, доказывая, что было бы благоразумно вообще воздержаться от действий в ближайшие несколько месяцев или даже год. Шерголд не поддержал этого мнения, говоря, что Пеньковский воспримет подобное предложение как утрату доверия. Он контролирует себя, знает, что нужно делать в Москве, и не примет приказов, по словам Шерголда. Джонсон сказал, что с американской точки зрения Пеньковскому надо передохнуть и поберечь свой пыл до другого времени.

Вернувшись в Вашингтон, Джонсон встретился со своими коллегами в советском отделе, чтобы обсудить свой разговор с Шерголдом. Джонсон сообщил своим коллегам, что он «как-то успокоился по поводу ее (миссис Чисхолм) контактов с Пеньковским». Меморандум ЦРУ, резюмирующий встречу, гласил:

«Шерголд думает, что Пеньковский не примет предложение ЦРУ прекратить встречи по следующим причинам:

А. Личный контакт с кем-то, кого он знает, субъективно очень важен для «Героя».

Б. «Герой» не принял предыдущее предложение о сокращении количества личных встреч.

В. Группа по особым делам не смогла убедить «Героя» сократить число личных контактов в Париже.

Г. «Герой» не выносит тайники из соображений безопасности, а также потому, что получает удовлетворение от личных встреч».

Джо Бьюлик — он был с Пеньковским в Париже — выслушал отчет Джонсона и возразил, что не Пеньковский, а сам Шерголд требовал, чтобы встреч в Париже было больше, чем значилось в плане. Бьюлик заметил также, что Пеньковский действительно не любил тайники, но лишь до тех пор, пока у него были другие средства связи. Бьюлик чувствовал, что англичане меньше, чем американцы, хотели защитить Пеньковского и готовы были использовать его, несмотря на риск слишком частых встреч{112}.

Пеньковский не пришел на запланированную встречу с Чисхолм 2 февраля в сквер на Цветной бульвар. Тогда она пошла на альтернативные места встреч 5 и 6 февраля. Пеньковского не было. 9 и 16 февраля Пеньковский также не появился.

СИС в Лондоне получила эту информацию от Рори Чисхолма и попросила его «осторожно проверить», когда из СССР уехала англо-американская делегация, которой занимался Пеньковский. Морис Олдфилд, сотрудник МИ-6 в Вашингтоне, связался с Мори и предложил, чтобы ЦРУ тоже попыталось выяснить, что произошло с Пеньковским. Олдфилд предупредил, что англичане «могут воспользоваться нашим научным атташе или коммерческим советником в Москве, чтобы выяснить, где находится «Герой», обратившись в его офис». Шерголд с нетерпением ждал ответа от Мори{113}.

«Энн» получила инструкции продолжать выходить на встречи с «Героем» по разработанному плану. «До сих пор, — сообщил Олдфилд, — она ничего особенного не заметила. Шерги отмечал, что это может доказывать, что все прекрасно, и что по неизвестным причинам, например по болезни, «Герой» просто не может прийти».

20 февраля Олдфилд снова написал Мори: «Я только что услышал от Шерги, что «Героя» сегодня не было на условленном месте» (кулинария над рестораном «Прага»){114}.

Пеньковскому было передано новое закодированное сообщение по радио: «„Энн” придет на встречи в сквер по понедельникам в 16.00 в соответствии с планом и на основные встречи в 13.00 по пятницам в условленных местах, когда сможет, но не каждую неделю. Мы волнуемся из-за вашего отсутствия и надеемся, что все в порядке. Привет».

Только 9 марта 1962 года ЦРУ выяснило, почему Пеньковский больше не приходит на встречи. После встречи с «Энн» 19 января он заметил машину, разворачивавшуюся на улице с односторонним движением. На заднем сиденье машины было двое в темных пальто. Он понял, что за «Энн» следят.