Журнал «Вокруг Света 06 за 1990 год - Вокруг Света

Почти весь поселок Амундсен-Скотт разместился под сводами огромного купола, собранного из специальных металлических конструкций: три двухэтажных дома и еще несколько строений, похожих на контейнеры. Под куполом царит синий полумрак. Купол защищает от ветров и снегопадов, да, видимо, и от лишних доз космической радиации: все-таки озонные дыры в небе.

Входим в один из домов. В комнате для отдыха — уютные мягкие кресла, телевизор с видеомагнитофоном, вдоль стен полки с книгами. Есть среди них и работы советских исследователей, а кое-кто из членов нашей инспекции обнаруживает и собственные сочинения. Приятно, конечно, тем более если осознаешь вдруг, где находишься: в уникальной точке земного шара, через которую проходит ось вращения Земли.

Наша инспекция убедилась: природу в Антарктиде нужно и можно охранять, и делать это, в частности, на наших полярных станциях надо срочно, не ограничиваясь полумерами. Время идет, и сама жизнь втягивает Антарктиду в сферу общечеловеческих забот.

Владимир Бардин Фото автора

Полет «шмеля»

Никому не нужно доказывать, что колибри — самые маленькие среди птиц. Обитают они в Новом Свете, расселившись от Аляски до мыса Горн. Залетают, бывает, и к нам на Чукотку. Встречали их даже на острове Ратманова. Многие виды колибри облюбовали себе острова Карибского моря. Но, пожалуй, только специалисты знают, что самый-самый маленький колибри — колибри-шмель — живет на Кубе.

Приехать на Кубу в командировку и не увидеть знаменитую кроху просто непростительно. Побывал я во многих районах острова, но колибри-шмеля не находил. Временами мне казалось, что «шмель» настолько мал, что его всерьез за птицу никто и не принимает или просто не замечает. К тому же от некоторых кубинцев можно было услышать не слишком лестное определение «пахаро моска» — «птичка-муха». Однако местные орнитологи успокаивали: мол, есть у нас эти птички.

В середине мая мы поехали на самую западную оконечность Кубы — к мысу Сан-Антонио. Сухой пальмовый лес узкой полосой окаймляет там берег океана, а внутренние территории покрыты густыми непроходимыми кустарниками с жесткими ветками и листьями. Повсюду на поверхность выходят известняки, образующие сплошные острые каменные щетки.

Они живописно смотрятся, но никакая обувь не выдерживает ходьбы по ним и разваливается через неделю. Недаром выходы изъеденных эрозией известняков на Кубе называют «диентес де перро» — «собачьими зубами».

На мыс со мной отправились известный кубинский орнитолог Орландо Гарридо и... его превосходительство посол Канады в Республике Куба с супругой. Как оказалось, они тоже мечтали увидеть колибри-шмеля и осаждали Гарридо просьбами помочь им в этом. Мы провели на Сан-Антонио несколько дней. Три дня посол и его жена прожили в заброшенной хижине. С утра до вечера лазали вместе с нами по «диентес де перро», не жалея ни себя, ни свои прекрасные кроссовки, а потом уехали, так и не увидев неуловимую птичку. Вскоре, потеряв надежду, уехали и мы.

Встреча с колибри у меня все же состоялась. Был конец августа — пора созревания риса. Мы поехали на болото в районе Сан-Николас-де-лос-Баньос на отстрел уток. В Сан-Николасе на гигантских рисовых чеках держалась масса разных водоплавающих птиц.

Ночь на Кубе, как везде в тропиках, наступает неожиданно. Помня об этом, я заблаговременно стал выбираться к дороге, чтобы не оказаться застигнутым врасплох на болоте. На небе осталась только узкая полоска света, а я все шел, и идти еще было довольно долго. Вдруг снизу из заломов риса с гулом начали подниматься армады крупных кубинских комаров... Казалось, комары заполнили все пространство вокруг. Они поднимались сплошной гудящей массой и больно жалили. Отмахнуться от них было невозможно, к тому же одет я был совсем легко. И вот, двигаясь по колено в воде, отбиваясь от комаров пучком травы, вдруг заметил — среди комаров летает что-то покрупнее. Сердце в волнении забилось: неужели «шмель»?

Внимательно всматриваюсь. Из воды торчат мощные стебли так называемой водной маланги. Ее крупные соцветия находятся как раз на уровне глаз. И вот вокруг этих стеблей действительно вьется какая-то птичка. Не мерещится ли?

Я осторожно приближаюсь к цветам — на фоне заката, на расстоянии всего полуметра от меня порхал... колибри-шмель! Тот самый, которого я давно искал!

Птичка перелетала от цветка к цветку — маланга раскрывает цветы ночью — и пила нектар, на короткие мгновения погружая клювик. От соцветия к соцветию и от цветка к цветку колибри передвигался короткими беззвучными боковыми бросками. Хорошо прорисовывались две полуокружности его крыльев, стремительно вращающихся со скоростью 70 взмахов в секунду. Потом вдруг резким всплеском изменялся характер работы крыльев, и колибри-шмель уносился в сторону. Осмотрев несколько куртин маланги, я находил птичку снова. Так повторялось несколько раз. Я приближался к ней на полметра, на тридцать сантиметров, даже на двадцать, и хорошо ее разглядел. «Шмель» был необыкновенно красив.

Но в конце концов я его потерял. Возможно, с наступлением полной темноты «шмель» перестал кормиться и улетел. Я поклялся себе разыскать его днем, чтобы разглядеть во всей красе.

Латинское название вида — меллисуга хэлене, то есть медососка Елены, появилось в честь принцессы Елены Орлеанской, жившей в первой половине XIX века в Мекленбурге, в Германии. Думаю, она была очень красивой женщиной.

Через несколько месяцев по рабочим делам я оказался совсем в другом конце Кубы — на крайнем востоке — в провинции Ориенте, в засушливом крае кактусов.

Эта часть острова больше известна своими девственными влажными лесами и плантациями сахарного тростника. Но именно здесь лежит полоска суши, над которой практически не бывает дождей. Осадков в год здесь выпадает столько же, сколько в пустыне Калахари. Дождевые облака приходят на Кубу в основном с севера. К южному берегу Ориенте им преграждает путь горный хребет. Тут и выпадают все дожди. Берег же у подножия не получает ни капли. Редко какая тучка прорвется через горы.

Береговая полоса представляет собой обнаженные глинистые бугры, песчаные гряды, растрескавшиеся каменные останцы и стенки. А вокруг — самые различные кактусы. Вот где рай для любителей суккулентов! Среди кактусов особенно привлекают огромные древовидные, достигающие четырех-пятиметровой высоты, со стволами толщиной в полметра.

Бродя между кактусами, остерегаясь их острых колючек, я высматривал ящериц, птиц и любовался необычным ландшафтом. Одни кактусы уже отжили свой век и лежали на камнях бурыми морщинистыми лепешками, другие были упруги и покрыты красноватыми или желтыми плодами и цветами. Попадалось множество крупных кубинских игуан — циклюр. Они с шумом носились по сухим кактусам и скрывались в трещинах между камнями.

Был полдень, и жара стояла одуряющая. Вся жизнь замерла и затихла. Незнакомую маленькую птичку я увидел на стволе большого кактуса. Она передвигалась коротенькими перелетами, время от времени выклевывая что-то среди колючек.

В первый момент я не понял, что это за птица. Ведь колибри питаются нектаром цветов, а эта что же, склевывает насекомых?

Я пытался рассмотреть птицу в бинокль, но пот застилал глаза и пачкал окуляры. Что же она там все-таки клюет? Птица подпустила поближе, и тут с расстояния пяти метров я отчетливо увидел — колибри-шмель! Ошибки быть не могло. Других колибри с коротким прямым хвостом и красной горжеткой на Кубе нет. Там встречаются еще два вида колибри, но у тех — длинные заостренные хвостики. Все-таки колибри подкармливаются насекомыми и паучками — одного только нектара и пыльцы цветов им недостаточно!

Колибри-шмель среди кактусов держался осторожно, выдерживал дистанцию. Я наблюдал за ним минут двадцать, любуясь этим созданием природы. Головка и горжетка временами вспыхивали на солнце. В очередной раз птичка вспорхнула при моем приближении, но вместо того чтобы опуститься на другой кактус, стала забираться выше и выше, пока не скрылась на высокой террасе, уступом нависающей над берегом океана.

Когда я рассказал о своих встречах Орландо, тот рассмеялся:

— Ты ведь знаешь — самые важные открытия совершаются неожиданно. Но то, что «шмели» встречаются в Ориенте, это неожиданно и для меня. Надо бы туда съездить.

Е. Курочкин, кандидат биологических наук Куба

Мир — невидимка?

После публикации статьи А. Кузовкина и Д. Семенова «Плазмоиды! Водоробы! Термофаги!» («ВС» № 6/89) и очерка С. Буры «Харовская посадка» («ВС» № 10/89) редакция получила сотни писем. В них все — и полное согласие с авторами, и абсолютное неверие в НЛО, и бесчисленные свидетельства очевидцев, наблюдавших в разных районах нашей страны аномальные природные явления. Конечно, не всем сообщениям, излагаемым в письмах читателей, стоит безоговорочно доверять, но многие из них подтверждают очень похожие факты.