Магазин чудес «Намия» - Кэйго Хигасино

Кацуро сел за стол, выдвинул ящик, достал бумагу и ручку. Через некоторое время у него получилось такой текст:

«В лавку Намия.

Спасибо за ответ. Я и не думал, что получу письмо, поэтому очень удивился.

Но, прочитав его, я расстроился.

Честно говоря, вы совершенно не поняли мою проблему. Я ведь и сам вижу, что надежнее всего будет унаследовать лавку. Мне для этого не нужно ваше мнение.

Однако то, что реалистично и надежно, не обязательно гарантирует спокойствие и безопасность.

Кажется, вы не так меня поняли: наша лавка – маленький магазинчик со входом шириной примерно два кэн. Не могу сказать, что мы процветаем, еле-еле хватает на жизнь. Даже унаследовав эту лавку, я не смогу сказать, что мое будущее гарантировано. А раз так, разве не логично попробовать поискать другой путь? Как я сказал в прошлом письме, сейчас меня поддерживают отец и мать. Если я откажусь от своей мечты, я их разочарую.

Вы еще кое в чем ошибаетесь. Я рассматриваю музыку как полноценную работу. Я буду петь, играть, сочинять композиции и зарабатывать этим на жизнь. Однако вы, как мне кажется, считаете, что я собираюсь заниматься искусством просто ради удовольствия. Наверное, поэтому вы использовали выражения вроде «хочешь стать артистом». Позвольте с вами не согласиться. Я собираюсь стать не деятелем искусства, который понятия не имеет о реальном мире, а профессиональным музыкантом. Исполнителем.

Конечно, я знаю, что успеха добиваются только особенно талантливые люди. Но почему вы решили, что у меня нет такого таланта? Разве вы слышали мои песни? Не надо навешивать ярлыки, основываясь только на своих догадках. Ведь в любом деле надо сначала попробовать, верно?

Жду вашего ответа.

Музыкант из рыбной лавки».

– Ты когда собираешься обратно в Токио? – спросил Такэо на следующий день после похорон, вернувшись из лавки. Кацуро как раз обедал.

Голова отца была завязана полотенцем – «Уомацу» с сегодняшнего дня открылась. Рано утром Кацуро из окна комнаты видел, как Такэо уехал за покупками на мини-фургоне.

– Еще не решил, – отрывисто ответил он.

– А ничего, что ты бездельничаешь? Или твой путь к музыке такой легкий?

– Вовсе я не бездельничаю, я думаю.

– И о чем же?

– Какая тебе разница?

– А три года назад ты с таким жаром выступал! Возьми себя в руки и действуй, делай все, что сможешь!

– Отстань! Сам знаю! – Кацуро положил палочки и встал.

Из кухни с обеспокоенным видом выглядывала Канако.

Вечером Кацуро вышел из дома. Разумеется, направился к «Тысяче мелочей». Вчера ночью он бросил в щель на рольставнях второе письмо.

Открыв ящик для молока, он, как и вчера, снова увидел свой конверт. Видимо, советчик действительно каждый день проверяет, не пришло ли новое письмо.

Как и вчера, он прочитал ответ на детской площадке. Ответ гласил:

7

«Господину музыканту из рыбной лавки.

Не важно, большой магазин или маленький, – это все равно магазин. Ведь именно благодаря ему вас смогли отправить в университет, верно? А если дела идут не очень хорошо, разве не задача сына исправить положение?

Вы сказали, что родители вас поддерживают. Так нормальные родители всегда поддерживают детей, что бы те ни делали, – ну, если только они не преступники. Но нельзя же всю жизнь только пользоваться тем, что вам дают родители!

Я вовсе не призываю вас бросить музыку. Можно оставить ее как хобби.

Давайте честно: особого таланта у вас нет. Я не слышал ваших песен, но это и так понятно.

Ведь уже прошло три года, а никаких результатов нет, верно? Это и есть доказательство отсутствия таланта.

Посмотрите на тех, кто стал известен. Никому из них не понадобилось много времени, чтобы на них обратили внимание. Если в человеке есть этот особый свет, его кто-нибудь обязательно разглядит. А вас никто не заметил. Надо это признать.

Не нравится, когда вас называют артистом? Возможно, и ваше отношение к этому роду деятельности не соответствует эпохе. В общем, плохого я не посоветую: идите рыбу продавать!

Лавка Намия».

Кацуро закусил губу. Как и в прошлый раз, ответ оказался жестким. Его просто размазали по стене. Но, как ни странно, сегодня сильной злости он не испытывал. Эти слова его даже подбодрили.

Он еще раз перечитал письмо и неожиданно для себя глубоко вздохнул.

Надо признать, что в глубине души он соглашался с написанным. Слова звучали грубо, но били прямо в цель. «Если есть особый свет, его кто-нибудь разглядит» – простая истина, которую Кацуро предпочитал не замечать. Сколько ни утешай себя – мол, просто пока не повезло, – при наличии таланта везение не так уж необходимо.

До сих пор никто не говорил ему ничего похожего. Максимум, что он слышал, – это сложно, лучше бросить. Разумеется, никто не хочет нести ответственность за свои слова. А вот автор этого совета не такой. Говорит уверенно, твердо стоит на своем.

И все-таки… Кацуро снова взглянул на листок.

Кто же он? Кто мог бы написать столь бесцеремонное письмо? Обычно люди стараются говорить обиняками, а здесь никакой деликатности. Это точно не дедушка из лавки, которого знал Кацуро. Тот бы нашел слова поласковее.

Ему захотелось встретиться с автором. Не все можно изложить в письме. Хорошо бы увидеться и поговорить напрямую.

Вечером Кацуро снова ускользнул из дома. Как и раньше, в кармане джинсов лежал конверт. Внутри – третье письмо. Все обдумав, он написал вот что:

«Обращаюсь к хозяину лавки Намия. Перехожу прямо к делу.

Спасибо за второй ответ.

Честно говоря, он меня шокировал. Я не ожидал, что вы так резко будете меня критиковать. Я всегда думал, что какой-никакой талант у меня есть. Мечтал, что когда-нибудь меня заметят.

Но, когда вы высказались так прямо, у меня с глаз будто упала пелена.

Я намерен еще раз, по-новому, взглянуть на себя. Пожалуй, я преследовал свою мечту из упрямства. Наверное, просто не мог бросить все на полдороге.

И все же, как ни печально, я пока не решился. Во мне еще живет желание хоть немного пройти по пути музыки.

Однако я понял, что на самом деле меня мучило.

Я ведь всегда знал, как следует поступить, но не мог решиться отказаться от мечты. Да и сейчас не знаю, как выполнить задуманное. Это как неразделенная любовь. Зная, что у