Седьмая пятница - Артем Тихомиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я доплелся до кровати и лег. И так и уснул поверх покрывала, отрешившись от горестей и страданий.
Но это лишь так казалось. Горечь и страдания настигли меня во сне. Я видел Зубастика Поттера, облаченного в лохмотья, те самые, из которых состоял Спящий Толкователь. Чародей кровожадно улыбался и щелкал зубами, кроличьими. Потом выяснилось, что у него еще и уши есть, и появились они на его голове в тот самый момент, когда сзади ко мне подкралась Талула Поттер, вооруженная скалкой. Я обернулся и хотел сказать ей, что как раз мчался на крыльях раскаяния обо всем ей рассказать и попросить прощения, но скалка не знала пощады. Рассекая воздух, она приближалась к моему лбу с сумасшедшей скоростью, а когда соприкоснулась с ним, я проснулся…
Надо мной стояла Гермиона. Напуганная и сбитая с толку.
— Браул! Зачем же так кричать? Что с тобой? Держу пари, ты перепугал своим воплем всю улицу!
Дрожа, я огляделся и выдохнул:
— Это сон, о боги… А что ты здесь делаешь, дорогуша?
— Уже шесть часов! Я обещала, что приеду за тобой и мы отправимся к Поттерам. Забыл?
— Шесть? Проклятье! Я совершенно не готов!
— Зато готова я, этого достаточно.
Спорить в таких случаях бессмысленно. Гермиона переполнена энергией и с точки зрения пробивной силы, необходимой, чтобы преодолевать тернии, даст сто очков форы цунами.
— Где Квирсел? Чего вы достигли в борьбе с блокнотом?
— Немногого. Но ты мне объясни — что это?
Волшебница сунула мне под нос свиток, оставленный Спящим Толкователем. Мне оставалось лишь горестно пропищать и рассказать ей о визите божества, облаченного в лохмотья.
— Ага! — Глаза Гермионы вспыхнули еще ярче. — Дело принимает все более интересный оборот. — Она развернула свиток, пробежала по нему глазами. — Великолепно!
Я поинтересовался, что именно великолепно, но сестрица легонько стукнула меня по лбу костяшкой указательного пальца и подмигнула.
— Едем к Поттерам. Думаю, там мы все и обсудим.
— Этого я и боялся.
Спрятав свиток с ключом от шифра к себе в сумочку, волшебница погнала меня бриться, умываться и одеваться.
Невыносимы были эти чудовищные пытки, но я перенес их стоически, как приговоренный к плахе философ. В конце концов, есть во вселенной вещи, которым противостоять невозможно априори. Одна из них — моя сестра.
В двадцать минут седьмого я уже стоял перед зеркалом, полностью готовый к поездке и с таким видом, словно через десять минут меня повесят.
— Лучше не бывает, — всплеснула руками Гермиона. — Согласен, Квирсел?
Мопс, сидящий на пуфике, кивнул:
— Мы с ним хорошо будем смотреться.
— Мы? — вздрогнул я. — Ты хочешь поехать с нами?
— Конечно. Во-первых, за тобой должен кто-то присматривать. Во-вторых, мне надо разнюхать обстановку. Помнишь, речь шла о группе людей? Тех, кто должен противостоять неведомой угрозе?
— Мы считаем, что Изенгрим как минимум имеет к этому прямое отношение, — пояснила сестрица.
— Гениальная мысль!
— Вот именно! — сказала Гермиона, беря меня под руку и буксируя в сторону парадного выхода. — Что бы ты делал без мудрого совета?
— Жил бы спокойно… — пробурчал я.
— Опять нудишь? Когда ты наконец смиришься со своим роком и поймешь, что в покое тебя все равно никто не оставит?
— Никогда!
Глава 15
Примерно так мы переругивались и скрещивали копья в попытке доказать друг другу очевидное не только выходя из дома, но и сидя в экипаже. И продолжали толочь воду в ступе, даже когда выгружались всей компанией во дворе поместья Поттеров. Дискуссия прекратилась лишь с появлением Эйры Поттер, матери семейства и весьма уважаемой матроны. Эйра любила принимать гостей и старалась всегда встречать их лично, не доверяя столь важное дело дворецким. С криком, не совсем приличествующим особе такого социального положения, баронесса бросилась Гермионе на шею.
Пока шло обнимание, мы с мопсом стояли возле кареты. Я держал его на поводке, и мы оба чувствовали себя дураками.
— Скажи, чтобы меня отдали слуге и чтобы мне обеспечили прогулку в парке, — сказал чародей под шумок. — А дальше я сам.
— Что ты сам?
— Положись на меня… — бросил Квирсел, изображая маленькую собачку. А что делают маленькие собачки (впрочем, большие тоже)? Нюхают и задирают лапу.
— Фу! — сказал я. — Посмотрели бы на тебя твои соплеменники из твоего измерения!
— Чего не сделаешь ради торжества истины?
В самом деле…
В следующий миг на меня налетела Эйра Поттер и заверещала своим пронзительным сопрано, достигающим самых печенок. Моих оно достигло за считаные секунды, в результате чего мне стало еще хуже, чем раньше. Однако я приложил все силы, чтобы вспомнить, как держать себя, как быть обходительным и галантным.
— А ты ничуть не изменился с тех времен! — сказала Эйра. — Все такой же милашка!
От «тех времен» меня прошиб холодный пот, и я что-то промямлил насчет «великой чести» и «неожиданной радости». С веселым смехом меня потрепали за щеку, да с такой силой, что едва не оторвали, и пригласили в дом.
— Какая у вас собачечка! — пролепетала Эйра, принимаясь тискать Квирсела.
Тот захрюкал от столь энергичных ласк и бросил в мою сторону умоляющий взгляд. «Спасите!» — говорили его глаза-плошки. Я вспомнил о своих обязанностях и поделился соображением насчет парка.
— Конечно! Там ему будет хорошо, правда?
Я подавил желание прочистить ухо. Эйра — славная компанейская женщина, тридцать лет назад она была одной из ярчайших звезд мигонского высшего общества, но уж больно громкая.
Когда прибежал слуга, я торжественно вручил ему поводок. Квирсел, радуясь, что освободился, резво припустил за своим вожатым в сторону парка. Погода сегодня благоприятствовала прогулкам, что не могло не радовать. Но что и где собирался разнюхивать чародей, я не имел понятия.
— Идемте! — провозгласила Эйра Поттер. — Сейчас накрывают на стол, а мы пока что возьмемся за аперитив, если никто не возражает! По стаканчику! По стаканчику! — Взрыв радостного смеха. Мы с Гермионой переглянулись. — И растолкаем муженька, небось дрыхнет в своем кресле у камина! — Это она про Сида Поттера, отца Изенгрима, Талулы и еще троих чудовищ, носящих эту гордую фамилию.
За эти годы я успел подзабыть, какая атмосфера царит в «Юных девах» — именно так, не мудрствуя лукаво, один из предков нынешних Поттеров назвал свое поместье. Непосвященный может решить, что он попал в плохой театр, где играют одни сумасшедшие. Но будет неправ. Надо лишь присмотреться, и станет ясно, что Поттеры — всего лишь безобидные чудаки и иной раз эксцентрики, способные, конечно, и сразить какого-нибудь чопорного субъекта своей непосредственностью. В бытность своих шашней с Талулой я был однажды свидетелем того, как почтенные родители, Сид и Эйра, во время обеда бросались друг в друга печеным картофелем. Было, замечу, очень весело, особенно когда мне попали в глаз. Почин предков подхватили потомки, все, включая Зубастика, хотя он был самым старшим. Вскоре столовая превратилась в район боевых действий, оглашаемый взрывами хохота и визга, а я тем временем спасался, сидя под столом.
Так что от Поттеров можно ожидать чего угодно. Думая об этом, я споткнулся о мраморную ступеньку. Гермиона поддержала меня своей твердой рукой и шепнула, чтобы я не смел кукситься, не то хуже будет.
— Тебя привели не в пыточную, — сказала она тихо, — так что улыбайся!
Я с трудом улыбнулся. Хорошо ей говорить, она понятия не имеет, что висит надо мной и что произойдет в ближайшие минуты. А для меня грядущие события хуже пыток. Да в тот момент я бы с удовольствием сменил ужин у Поттеров на дыбу, лишь бы избежать «серьезного разговора».
«Юные девы» — громадный дом с двумя крыльями, западным и восточным, потолки в нем — как во дворце, отделка — закачаешься. Хотя интерьер и нуждается в некотором обновлении, но как раз в его старообразности и заключается прелесть. Помогает почувствовать посетителю, как и в случае с клубом «Алмазное заклинание», дух Изначальности. Здесь все дышит временем и поколениями, над которыми, как знамя над войсками, развевается история. Обширный холл, в котором можно устраивать кавалерийские смотры, увешан портретами старых Поттеров. Все они, прошлые и нынешние, конечно, являются чародеями и составляют наряду с Невергорами, Скоппендэйлами и прочими костяк эртиланского сообщества магов. И выражение лиц на портретах соответствующее, эдакое не от мира сего. Впрочем, вы бы посмотрели на физиономии моих предков, чьи портреты висят в моем родовом гнезде. На них принадлежность к чародейской касте выражена еще сильнее.
Кругом носились слуги, у всех было какое-то дело, хотя на первый взгляд их перемещения наталкивали на мысль о пожаре. У Поттеров всегда так. Каковы хозяева, таковы и работники. Никто из них не умеет чинно передвигаться и распространять вокруг себя ауру сдержанного достоинства. Более того, каждый слуга или служанка орал во всю глотку (у Эйры научились), задавая друг другу вопросы и находясь при этом на значительном расстоянии от собеседника. Своды потолков только усиливали эхо, вызывая у людей со слабой нервной системой желание забиться в какой-нибудь темный угол или вовсе бежать без оглядки.