Бегство колдуна - Андрей Снекиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пыльное облако начинало развеиваться. Марфа разглядела вокруг четверку убитых солдат. Кеган как раз добивал последнего, с моноклем.
— Нет! Стой! Он мой! — закричала она, но Кеган уже опустил меч тому на шею.
Обернулся на нее.
— Хотела сама этого жирдяя убить? — он хохотнул, — я прям кожей чувствовал, какой гнев от тебя шел. Хорошо хоть не кинулась на него с кулаками, хотя-я… — он обвел глазами поле боя, — наверное, было бы лучше, если бы ты так поступила.
— Что было, то было, — отозвалась она, — идем скорее отсюда, если нас увидят рядом с трупами пограничников — вход в Натлин закрыт.
— Чего это они так резко отреагировали? — спросил Бродд.
— Тот солдат достал из сумки метефероз, наркотик, притупляющий чувства и увеличивающий поток крови. Его активно используют в армии Пиринии. Но у торговцев его тоже можно встретить, правда потребуется дополнительная лицензия. А когда он назвал его Афроданом — на удивление, очень похожим, но законным препаратом, они, видимо приняли нас либо за контрабанду, либо за шпионов-пиренцев.
— Вообще я сказал название, которое первое пришло мне в голову, — несколько смущенно проговорил полуэльф.
Марфа так и подумала.
Они постарались убраться оттуда как можно быстрее. Коней брать не стали — мало ли. Лошади были из тех животных, кои могли запомнить магический отпечаток человека или эльфа, а умеющий маг мог легко прочитать его.
Когда они добрались до порта, Марфа заставила выучить Кегана и, на всякий случай, Бродда названия, применениям и разные тонкости каждой вещицы, что была у нее в сумке. Кеган, будучи хорошим учеником, выучил все. Бродд — лишь половину, но для помощника сойдет.
Но среди стражей порта умников, как среди пограничников, не нашлось. Какой-то доходяга, который, кажется служил здесь солдатом, мимолетно оглядел их документ, даже не взяв в руки монокль, и вернул обратно, сказав, что ближайшую лодку, плывущую в Натлин, ждать два дня.
Они нашли себе узкую комнатушку, пропахшую рыбой и морем, за которую их нагло ободрали (Четыре серебренника за два дня!) и ждали. Приходили солдаты, спрашивали насчет недавно приезжих, после утвердительного ответа доходяги осмотрели их троицу.
Но они тщательно отмылись от крови и от пыли и прочистили одежду, так что солдатики уехали восвояси, ничего не обнаружив. Магов среди них не было.
А через день появилось судно рыбака, готового за небольшую плату отвезти их на остров. И через несколько часов плавания по спокойному морю в затхлой лодочке они пришвартовали к берегу.
Городишко Туроо нашелся неподалеку от моря, а там и постоялый двор «У сирены».
Зайдя внутрь, они сразу же встретились с сидящими Глебом, Мордой и Клинком. На столе лежала разложенная колода карт и выпивка.
— Марфа! Кеган! Бродд! — воскликнул последний, — вы пришли!
Мальчик кинулся к ним, расставив руки, будто бы готовый их всех разом обнять.
Кеган подхватил его на руки, крутанулся вокруг своей оси пару раз и поставил хохочущего мальчика на землю.
— Как у вас дела, солдат? — торжественно спросил он у Клинка.
Тот выпрямился в струнку, отдал честь правой рукой, сделал донельзя важное лицо.
— Чисто, командир. Врагов на горизонте не обнаружено.
Марфа не удержалась от теплой улыбки и растрепала его светлые кудряшки, отчего мальчик расплылся в улыбке.
— Как у вас дела? — спросил Бродд, обращаясь к Морде и Глебу, — Тайлор появился?
— Все отлично. Нас пропустили без последствий и почти сразу выдали корабль, Тайлора и остальных пока не видно. А вы, как я понимаю, вляпались, — ответил Глеб.
— Самую малость, но мы успели уйти, подметя за собой следы.
— Значит, остается ждать последних, — проговорил полуэльф.
***
Вода… много воды…
Последнее, что помнила Роза, был калейдоскоп из ярких цветов и воспоминаний.
Ночное море, ее страх и волнение, большое судно с пылающими огнями, щит в руках, танцующий в пылающем свете рыжий, его волосы, будто бы горящие на фоне огня, и яркая вспышка, которая оглушила ее, а потом темнота…
Но собрать целую картинку из этих осколков она не могла.
Главное сейчас было то, что она могла дышать. А если она дышала, значит она была жива.
Мертвые не дышат.
Она улавливала соленые запахи. Во рту стоял тошнотворный вкус водорослей. Последним вернулось осязание. Она почувствовала влажную одежду, липшую к ней, и что сама мелко дрожит от холода. А также что-то большое и теплое сбоку от себя.
Тяжелые веки не хотели поддаваться. Не хотелось просыпаться. Хотелось остаться здесь и уснуть на песочке…
Вода… Бездонная пропасть под ногами…
Но какие-то силы все-таки заставили ее раскрыть глаза. Она увидела чистое голубое небо, и чаек, беззаботно парящих в нем. Где-то позади виднелись штормовые тучи. Повернув голову, перед ней предстал песчаный берег, волны мирно накатывали на него, достигая ее ног, и отступали обратно. Девочка привстала на локтях, все еще борясь с тошнотой и мутью перед глазами.
Ее взгляд упал на то, что обнимало ее, на того, кто обнимал ее. Увидев рыжие волосы, она коротко вскрикнула, откинула от себя его руку, прижимающую к себе, отползла подальше.
Он все еще был без сознания. Отросшие волосы разметались в разные стороны, лицо было, как и всегда, спокойным и безмятежным. Он дышал.
Но это не надолго.
Она подкралась к нему, боясь разбудить, вытащила каму у него из-за пояса, свою родную каму. И размахнулась, целясь в его шею.
И ударила.
Перед глазами возникла стрела, торчащая из глазного яблока. Брызги крови, окатившие ее.
Кровь… Сейчас я сделаю то же самое? Пущу ему кровь?
Рука не пошевелилась, она все еще держала оружие в воздухе над ним.
Я… Должна это сделать… Во имя моего отца. Эта свинья должна поплатиться за его смерть.
Рука задрожала. Она взяла ее во вторую, пытаясь унять тремор.
Роза уже приблизила лезвие к его шее, к его пульсирующей вене. Его кадык заходил ходуном.
Сейчас? Вот сейчас? Вот так я возьму и лишу кого-то жизни?
Но ведь он спас ей жизнь…
Если бы не он, она бы сгинула в пучинах моря…
Она так и не ударила, так и стояла перед ним на коленях с лезвием в руке, пока ее не окликнул голос сзади.
— Фешта? Фешта!
Остьен заспешил к ним, спотыкаясь и увязая в мокром песке.
Он видел?
Она пригляделась к нему. Нет, лицо не отражало гнев или злобу, только тревогу. А рука не коснулась рукояти меча.
— Тайлор? — проговорил он белыми губами, — он жив?
— Вроде…
