Зона Топь - Марина Туровская

И я поверила, что все будет хорошо. Самоуверенная толстая дура.

Академик положил посередине письменного стола чистый лист бумаги. За ним выставил хрустальный квадрат коньяка и три серебряные стопки. Академик все время так пил, с прицепом, не желая каждый раз суетиться и наклонять тяжелую бутыль.

Сегодня прибыла Анна, через два дня доставят Ленчика. Жизнь может сделать очередной неожиданный поворот. Пора подвести дебет-кредит. Нельзя обстоятельствам довлеть над тобой, лучше самому создавать обстоятельства.

Разлив коньяк, Академик взял в правую руку авторучку, в левую стопку. Выпив первые тридцать граммов, он записал первую цифру — тридцать семь. Тридцать семь лет назад, закончив факультет радиобиологии Ленинградской военно-медицинской академии, он, будучи капитаном медицинской службы, был направлен для прохождения службы сюда, в поселок и Зону Топь, на радиоактивные рудники.

Официально рудник назывался Обогатительной урановой фабрикой. В ее штате трудились ученые, следящие за сложным, тогда почти космическим оборудованием, а рабочими вкалывали приговоренные к высшей мере наказания уголовники. Охранял уголовников полк МВД.

О том, что тогда увидел здесь капитан Аристарх Кириллович Лоретов, можно было писать триллер или докладную в Центральный Комитет Коммунистической партии СССР. У него хватило ума не писать ни того ни другого.

Уже тогда Топь была «сама в себе» и подчинялась только высшему руководству в Москве.

К моменту, когда Аристарх стал полковником и организовал прекрасную исследовательскую лабораторию, радиоактивная руда истощилась. Объемы добычи сокращались.

Наступили беспутные девяностые. Разруха в умах, в производстве и в армии. Но Топь не закрыли. В Зоне накапливались медицинские феномены. И Аристарх как талантливый, можно смело сказать самому себе, гениальный ученый-медик не упустил ни одного факта.

На большинство людей длительная радиация действует отрицательно, кратковременной лечат заболевания. Но есть случаи, один на тысячу, когда радиация не просто изменяет организм человека, а перестраивает его. И тогда один из органов становится либо убийцей для человеческой особи, либо спасителем.

В какую сторону пойдут изменения, предсказать невозможно.

И еще бывают случаи уникальные, когда человек полностью становится панацеей от всех болезней. Любая клетка его тела, любое выделение организма может излечить и продлить жизнь другому человеку. Пока таких феноменов в Зоне появилось только два — Анна и Ленчик.

Зато особей, на органах которых можно было заработать, они с Геной, применяя авторские методы, смогли создать много.

Академик выпил вторую стопку. Написал вторую цифру. Девяносто два.

В девяносто втором году он привез в Москву несколько ампул сыворотки, предложив ее как средство для поднятия потенции. Лекарство произвело фурор. Пробыв в командировке неделю, Аристарх получил подтверждение, что у нужных людей не только повысилась потенция, но произошло общее улучшение самочувствия.

В открытую обещая омоложение и долголетие, он выбил льготы и кредиты для нового «медицинского объединения» на базе поселока Топь, клянясь не разглашать военной тайны. За оставшиеся ампулы ему подписали все представленные бумаги.

Выпив третью стопку, Академик написал третью цифру. Четыреста семьдесят восемь миллионов.

Первый миллион Академик заработал семь лет назад. Теперь сумма подходила к полумиллиарду.

Мог заработать больше, но пришлось вложиться в переоборудование маломощной, а теперь вполне современной собственной электростанции. Еще он построил автономный водопровод для Зоны и поселка, истратив больше нервов, чем денег, при согласовании с местной администрацией документов на добычу воды из артезианского озера, до этого сто лет никому не нужного.

Механизм военной службы работал без осечки. В его батальоне не было дедовщины, некого было «строить», рядовой состав начинался с сержантов. Отбирал контрактников лично Александр Сытин, начальник охраны Зоны.

Дом Ани оказался просторным и уютным. Из прихожей, которая здесь называлась сенями, мы прошли в холл, одновременно выполняющий функцию столовой и кухни. Из него в три стороны шли двери в комнаты.

В открытую дверь большой гостиной был виден накрытый к ужину стол, работающий телевизор в полстены, окна в бархатных портьерах, картины на стенах, резная мебель. И везде на полу лежали теплые оленьи шкуры.

Помимо печки в столовой гостиную согревал искусственным пламенем электрический камин. Все, как рассказывала Аня.

Пока я и новые знакомые топтались в холле, снимая и развешивая верхнюю одежду, Хавронья, растолкав нас, рванула к столу и, сев на толстую задницу, жадно нюхала еду.

А ведь ее, бедняжку, никто с утра не кормил. Только в самолете я ей, полусонной, скормила пяток пирожков. Но для девушки в центнер с лишним подобное угощение — что для меня один мандаринчик.

Осмелев, свинья приподнялась, поставила передние ноги на край стола и попыталась дотянуться безразмерным ртом до ближайшего салатника. Скатерть угрожающе потянулась в ее сторону, поехали тарелки и несколько кастрюлек. Бутылки вина и водки закачались.

Все замерли, ожидая звона разбивающейся посуды, но Сережка, оглянувшись на наши взволнованные лица, не спеша подошел к Хавронье и дотронулся до ее пятачка пальчиком. Хрюшка тут же сняла копыта со стола и ушла сидеть в сторонку.

Татьяна нашла на кухне миску, свалила туда не успевшую остыть картошку, мясо, два вида салата, хлеб и залила «ассорти» компотом и водкой.

— Пусть наестся и ложится спать. Ей тоже нужно отдохнуть.

Пока я мыла руки, а Татьяна и Аринай усаживали за стол детей, Хавронья счавкала полную миску еды, пукнула и завалилась спать на коврике.

Мы ужинали не меньше двух часов. Я рассказывала о своей жизни, Аринай и Татьяна о своей. Как я поняла, скучать здесь некогда.

— Девочки, я же не заказала телефонный разговор!

— Момент. — Татьяна подняла телефонную трубку и, поздоровавшись с каким-то Ванечкой, передала мне ее.

Ванечка, говоривший простуженным басом, выслушал мои телефонные цифры и пообещал дать звонок не позже утра.

Я в растерянности положила трубку:

— Только утром. Столько ждать!

Аринай и Таня переглянулись.

— Маша, да сейчас уже половина третьего ночи. У нас другой часовой пояс.

— А как же дети?

Сережа и Танечка ковыряли вилками в тарелках.

— А они сегодня целый день спали. Нам Гена посоветовал не держать их в рамках режима.